– Это же Бритт! – почти подпрыгивает на диване мой муж.

– Которая у тебя спиннинг* преподавала?

– Да. Боже мой…

Мы бросаем всё, что делали, и впиваемся глазами в телеэкран. Поздно, новости перескакивают на какую-то аварию в центре Бостона.

Услышать от моего мужа выражение восхищения чужой физической формой, тем более чужой силой воли, доводится нечасто. Обычно это относится к чемпионам на экранах телевизора – Лэнсу Армстронгу или Тайгеру Вудсу – к людям, которые ничего больше в жизни не делают, только соревнуются, тренируются да приводят себя в идеальную физическую форму. Поэтому когда он пришёл с очередного класса спиннинга и сказал, что их новая инструкторша – железная леди с феноменальной волей, я решила, что мне мерещится.

Новую инструкторшу звали Бритт. Странное имя какое-то, неженственное. Впрочем, ей оно подходило. Бритт владела собственным бизнесом и работала на полную катушку, с утра до вечера. К тому же она была спортсменкой – настоящей: тренировалась по утрам, вечерам, даже в выходные как сумасшедшая, участвовала в двоеборьях и триатлонах, a заодно бегала марафоны и полумарафоны, выжимала себя так, что падала на финишной черте, а на следующий день приходила в класс и выкладывалась там. Многие преподаватели спиннинга посидят немного сами на велосипеде, а потом ходят между рядами – якобы чтобы мотивировать всех и смотреть «за формой» учеников. Только не Бритт – она от начала и до конца класса сидела в седле, накручивая себе ещё большее сопротивление, чем предписывала всем остальным. Сочетание сопротивления и скорости были такие, что мой муж под конец класса чуть не валился с ног. Если над другими инструкторами он откровенно смеялся и увеличивал нагрузку на тридцать процентов по сравнению с тем, что они предлагали, то с нагрузками Бритт еле справлялся. К ней в класс слабаки не ходили – только настоящие атлеты, да и те тихо растекались лужицей пота по полу после класса. Пробежав полмарафона и заняв пятое место, уже на следующее утро Бритт за сорок пять минут доводила взрослых мужиков в пиковой физической форме до стонов и всхлипов.

– Ты что, ничего не замечал? Её мать убили уже несколько месяцев назад, а она всё это время вела классы как ни в чём не бывало?

– Ты знаешь, да. Я же говорю, она железная. Немного бледнее обычного, губы чуть больше сжаты… Впрочем, они у неё всегда сжаты. Эти лица немецкие и англосаксонские – хрен поймёшь, каменное выражение лица.

– А сейчас как?

– А она ушла. Уже месяц как. Мы очень хотели её вернуть, петицию писали, но руководство клуба ничего сделать не смогло. Теперь-то я знаю, почему она ушла.

Её отца звали Дёрк Грейнедер (Dirk Greineder). Немец, приехавший в Америку учиться да тут и оставшийся. Блестящий специалист, хорошо известный в своей области, высокий, импозантный, с очаровательной женой, тремя чудесными детьми и роскошным домом в одном из самых дорогих пригородов Бостона, преуспевающий и очень уважаемый. Старшая дочь закончила Гарвардскую школу медицины, про среднюю вы уже знаете, а младший сын заканчивал не то Йель, не то Принстон, – один ребёнок успешнее другого. Образцово-показательная жизнь.

В тот день родители пошли прогуляться в парк и на одной из развилок решили разминуться. Дальше следовал звонок мужа по телефону 911, его безуспешные попытки откачать жену, парамедики, бессильные что-либо сделать, полицейское расследование, горе, похороны… А газеты и телевидение кричали: «Третья жертва маньяка!»

Они держались. Остался отец – опора семьи, лидер, движущая сила. Он здорово помог им в те дни, не выказывал эмоций, не давал расклеиться. Его авторитет оставался непререкаем; пока был он, была семья.

Когда Дёрка арестовали, дети были вне себя от возмущения. Они знают своего отца: он образцовый представитель общины и мухи не обидит. Он их вырастил, книжки читал, в зоопарк водил, это ему они в огромной степени обязаны своим успехом в жизни. К тому же отец никогда не повышал голоса, а мать боготворил и ни разу слова плохого о ней не сказал – ни в глаза, ни за глаза. Полицейских надо увольнять за такую работу: не могут виновного найти, так сразу мужа обвиняют, благо больше некого. Вы бы лучше маньяка искали, который до этого двух женщин так же убил! Ничего, вот найдут настоящего убийцу, мы их засудим за моральный ущерб.

Тем временем миф о Дёрке Грейнедере – идеальном муже и отце – начал потихоньку давать трещины. Выяснилось, что он уже больше года как тратил огромные суммы на проституток, сидел ночами в Интернете, выискивая женщин для случайных связей, выписал сам себе «Виагру» и завёл кредитную карточку на имя своего приятеля со студенческих лет. Приятеля звали Том Янг, и он был всем, чем Дёрк не был. На фоне образцово-показательного педанта из Германии Том был гулёна, ловелас и бабник. К тому же он частенько подшучивал над своим примерным и высокоморальным сокурсником. Тот факт, что для встреч в гостиницах и оплаты проституткам Дёрк выбрал имя Томаса, говорит что-то о много лет дремавших комплексах.

Убитая женщина, Мэйбел (Мэй) Грейнейдер, после менопаузы и каких-то медицинских проблем полностью утратила интерес к сексу. Она жаловалась на боли и дискомфорт, отказывалась от секса всё чаще. Постепенно интимные отношения между супругами сошли на нет. Дёрк же в свои пятьдесят с чем-то был ещё в прекрасной форме и на такой поворот событий явно не рассчитывал. Начались поиски женщин для случайных встреч, пар для группового секса и проституток. Как выяснилось впоследствии, Дёрк пошёл к проститутке в день убийства своей жены – после того.

Тем не менее из этого ещё не следовало, что он убил Мэй.

Мы спорили до хрипоты. Кажется, в первый раз. Не следим мы за судебными процессами по телевизору, не интересны нам все эти мыльные оперы и дешёвые мелодрамы. Но тот процесс задел, и не только потому, что в первом ряду, не отрывая глаз от отца, сидела Бритт – железная леди, периодически срывавшаяся на плач, но тут же берущая себя в руки. Что-то зацепило.

Боря верил в невиновность Дёрка до последнего. Точнее, в то, что виновность его не была доказана. Он верил Бритт; если она говорит, что знает своего отца и что он не мог совершить такое, значит, он не мог. А проститутки и порнография – не доказательство вины. Это наши пуритане местные считают, что от порнографии до насилия один шаг, но мы же не они. Кому ты веришь? Мужчине пятидесяти семи лет, он в прекрасной форме, во цвете лет, ему секс нужен, что тут непонятного? Девушки в таком возрасте на шею уже не вешаются, поэтому он искал секс через Интернет и прибегал к услугам проституток. Про порнографию – вообще смешно. Ну, смотрел мужик порнушку. Тоже мне.

Мне казалось, что Дёрк виновен, хотя до конца процесса это было не очевидно. Впрочем, наши споры быстро скатились со стези «виновен – невиновен». Мы начали обсуждать жизнь этой семьи, благо интимные подробности сообщались нам телевидением, радио и газетами с завидной регулярностью. Дело было не в желании покопаться в чужом белье; мы просто осознали, что они всего на двадцать лет старше нас, что это не какие-нибудь наркодилеры или бездомные, а очень похожие на нас люди – уровнем образования, образом жизни и системой жизненных ценностей.

Ситуация ведь вполне реальна: один супруг теряет интерес к сексу в результате неких проблем со здоровьем, второй отнюдь не готов списывать свою сексуальность в утиль, а жизнь впереди долгая. Что дальше? Имел ли он право жить так, как жил? Должен ли был похоронить сябя заживо, коротая век рядом с фригидной женой, ради семьи и морали? Ну завёл бы себе любовницу, встречался бы с ней втихаря; зачем проститутки и групповухи-то? А если любовница не находилась?

В чём мотив убийства? Гулял бы себе по проституткам… А может, она каким-то образом всё узнала и потребовала развод? Развод означал бы потерю огромного количества денег, резкое падение материального благосостояния и переезд из огромного дома в престижном Веллсли в какой-нибудь таунхауз в худшем районе. Вот вам и мотив.