Дин Старший обратился к Оуян Чуню:

— Позвольте вас спросить, о каком еще достоинстве вы говорите?

— Видите ли, — стал объяснять Храбрец, — Ма Ган величал себя чуть ли не императором, а значит, чувствовал за собой силу. Что было бы с местными чиновниками, если бы родственники подали в суд жалобу и требовали разыскать убийцу? Я же убил злодея прямо при наложницах, и они покажут на допросе, что их господина обезглавил оборотень, а оборотня в суд не потащишь!

Дин Старший лишь головой качал от восхищения.

Вернемся теперь к Хань Чжану, который отправился в Ханчжоу. В пути он то и дело слышал, как прохожие толкуют о «клятве Хуа Ху-де», но что это за клятва, он не знал, да и о самом Хуа Ху-де впервые слышал.

Проголодавшись, Хань Чжан огляделся и увидел неподалеку трактир под названием «Приют великих мужей». Хань Чжан подошел, разбудил дремавшего у входа старика.

— Какое вино у вас есть?

— Никакого нет, — виновато ответил старик. — Деревушка у нас глухая. Если желаете, принесу гаоляновой водки.

— Подогрей чайничек, — распорядился Хань Чжан, и заказал на закуску вареные яйца и острый отвар из сои.

В это время вошел посетитель.

— Подогрей, почтенный, вина! — бесцеремонно бросил он старику, — да поживее, я тороплюсь!

— Сию минуту! — засуетился старик.

Хань Чжан пригласил посетителя к своему столу. Тот в свою очередь пригласил Хань Чжана. Какое-то время они препирались, пока наконец посетитель не подсел к Хань Чжану. Разговорились. Новый знакомый оказался человеком прямодушным и на редкость щедрым.

— Почтенный, — обратился он к старику. — Не приготовишь ли нам цыпленка на закуску?

— Отчего же не приготовить, если хорошо заплатите? — осклабился старик.

— Два цяня заплачу, только приготовь как следует!

В это время появился еще один посетитель.

— Эй, почтенный! Вина, да погорячее!

Старик принес чайник. Посетитель его потрогал.

— Я ведь просил погорячее, а это холодное!

— Да вы отведайте, оно горячее, — робко возразил старик.

— Не перечь, делай, что велят!

Старик принес другой чайник.

— Вот пожалуйста, горячее и не бывает!

— Не бывает, говоришь? Прекрасно. Только я передумал — налей мне холодненького!

— Зачем же просили горячего?

— Не твое дело, хотел и просил! И закуски мясные неси!

— Вы же знаете, господин, что в деревенском трактире нет мясных!

— Нет?! — вскочил посетитель. — Но я деньги плачу!

Он замахнулся на старика кулаком, повел носом и пошел прямо в кухню, где варился в котле нежный, жирный цыпленок.

— Ты же сказал, нет мясного, — нагло усмехнулся посетитель.

— Это цыпленок для гостей, они уплатили за него два цяня серебра. Заплатите вы два цяня, я еще приготовлю!

— Мне этого давай, а им другого сваришь!

— Нельзя, господин!

— Они подождут, а я тороплюсь! — Посетитель вытащил цыпленка из котла и положил на блюдо.

Хань Чжан все слышал и пришел в неописуемую ярость. Еще миг — и цыпленок, от которого шел пар, полетел в негодяя. Тот охнул, повалился на пол, потом выскочил и с проклятиями выбежал из трактира.

— Кто этот негодяй? — спросил Хань Чжан у старика.

— Стоит ли с ним связываться, — ответил старик. — К хорошим сапогам собачье дерьмо не пристает.

— Да я и не собираюсь связываться! Просто хочу узнать, кто он такой.

Старик рассказал, что зовут посетителя Ка Ху, живет он в усадьбе Кацзячжуан и вместе с отцом занимается вымогательством. Хань Чжан отправился в Санхуачжэнь, дождался наступления ночи, незаметно вышел с постоялого двора и зашагал к Кацзячжуану. Там он перелез через стену, взобрался на крышу главного дома и заглянул внутрь. Остроносый старик на ручных весах взвешивал серебро. При этом он то с одной, то с другой чашки снимал клейменые слитки и щипцами откусывал от них по кусочку. Так он набрал примерно ляп двести, разделил серебро на четыре равные части, каждую часть завернул, перевязал веревкой и велел слуге отнести в лавку.

Хань Чжан соскользнул с крыши, спрятался у входа и, как только слуга переступил порог, дал ему подножку. Мальчик растянулся на земле, фонарь отлетел в сторону и погас.

— Что с тобой? — крикнул старик из комнаты.

— За порог зацепился, — отвечал слуга.

Старик подошел к двери и посветил лампой, — сверток о серебром исчез.

— Где серебро? — орал Ка Лун. — Не найдешь — душу вытряхну!

Мальчик рассказал все, как было, однако Ка Ху, подоспевший к месту происшествия, не поверил и потащил мальчика в дом, чтобы наказать. Тут он увидел на столе записку:

«Проходил милю вашего дома, узнал, что здесь живут скряги, и занял двести лян на дорогу».

Ка Ху развел руками и отпустил слугу.

Если вам интересно узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.

Итак, завладев серебром, Хань Чжан тронулся в обратный путь, как вдруг услышал скрип коляски. Храбрец взобрался на дерево и спрятался в чаще ветвей. Кто мог подумать, что коляска остановится именно под этим деревом!

— Весь день наш товар томится взаперти! — сказал мужчина. — Может, выпустим, пусть проветрится, пока ни кого нет?

— Выпусти, а то еще задохнется, — отозвалась женщина.

Из ящика, стоявшего в коляске, они вытащили ребенка.

Держа меч наготове, Хань Чжан спрыгнул вниз. Мужчина бросился бежать, но Хань Чжан его настиг и пырнул мечом. Человек вскрикнул и рухнул на землю. Хань Чжан вернулся к женщине:

— Вы чем занимаетесь? Говори!

— Не гневайтесь, господин! Я все расскажу! Мы воруем детей на продажу.

— Кому продаете?

— Сянъянскому князю,[50] он вздумал устроить у себя театр будет учить детей на актеров.

Маленькая девочка стояла рядом словно немая.

— Почему она молчит, что вы с ней сделали?

— У нее под носом лепешка с дурманом.

Хань Чжан сковырнул лепешку, а женщине приказал:

— Ну-ка, злодейка, снимай пояс!

Женщина повиновалась. Храбрец схватил ее за волосы и поясом привязал к дереву. В это время заплакала девочка.

— Как тебя зовут? — спросил Хань Чжан.

— Цяо-цзе.

— Выходит, Чжуан Чжи-хэ это твой дядя?

— Да, господин.

— Я знаю его. Стой здесь и, как только увидишь, что кто-то идет, зови на помощь.

Сказав так, Хань Чжан побежал к Санхуачжэню.

Вскоре на дороге появился прохожий, расспросил девочку, что с ней случилось, и сообщил старосте. Староста не замедлил явиться. Женщину отвязали и вместе с девочкой отправили в ямынь. Весть об этом распространилась по всей округе, и Чжуан Чжи-хэ поспешил в уезд за племянницей.

На обратном пути он зашел в трактир «Приют великих мужей» и сообщил старику, что нашлась племянница.

— Ее спас господин Хань!

Пока они обсуждали происшествие, сидевший за соседним столиком даос неожиданно поднялся и отвесил низкий поклон:

— Господин Чжуан, вы, кажется, упомянули господина Ханя? Не расскажете ли мне, как он выглядит?

И когда Чжуан сказал, что он высокий, желтолицый, с небольшой рыжей бородой, даос воскликнул:

— Это он!

А надобно сказать вам, что даос этот был не кто иной, как четвертый из справедливых — Цзян Пин!

Потягивая вино, он продолжал расспрашивать о вчерашних событиях и все больше убеждался в том, что здесь побывал Хань Чжан.

Когда Цзян Пин покинул «Приют великих мужей», солнце уже клонилось к закату. Проходя мимо храма Башня Железной горы, он увидел старого даоса с тыквенной бутылью для вина.