На лице Мейсона появилась улыбка.

Бэнкрофт хотел что-то сказать, но, увидев улыбающегося адвоката, остановился.

– Господи Иисусе! – воскликнул он.

– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Записка была напечатана на переносной пишущей машинке «Монарх». Я достал старую модель «Монарха», убрал полторы тысячи и превратил их в три. Потом мы подобрали банку, положили туда еще полторы тысячи, и общая сумма достигла трех.

– Вы положили туда полторы тысячи долларов? – спросил Бэнкрофт.

– Ваших собственных денег, – ответил Мейсон, продолжая улыбаться. – Я же говорил, что расходы будут велики.

– Но… зачем вы это сделали?

Мейсон сказал:

– Я предполагаю, что шантажистов по меньшей мере двое. Вы заметили, что в письме сказано «мы». Конечно, это могло быть просто оговоркой, но мне так не кажется.

Теперь представьте, что вы член преступной группы и у вас есть соучастник. Вы посылаете его получить выкуп в полторы тысячи долларов. Но посылку перехватывают, и все деньги оказываются в руках полиции. Однако, когда полиция получает деньги, выясняется, что выкуп увеличился до трех тысяч долларов. Разве после этого вам не пришло бы в голову, что напарник вас обманывает и пытается получить дополнительные полторы тысячи долларов, утаив от вас эту сумму? И если бы вы утвердились в этой мысли, смог бы потом напарник вас переубедить, уверяя, что он ни в чем не виноват?

Я думаю, можно смело утверждать, что мы нанесли по вымогателям ответный удар, и тот факт, что в банке оказалось три тысячи долларов, а не полторы, должен посеять среди них семена раздора.

– Черт возьми, может, вы и правы, – задумался Бэнкрофт.

– Далее, – продолжал Мейсон. – Я думаю, что нам удастся напасть на след шантажистов. Как только мы это сделаем, я постараюсь загрузить их делами, которые заставят молодчиков как следует задуматься.

– Например? – спросил Бэнкрофт.

– О, – сказал Мейсон, – мы придумаем, чем их занять. Проблема шантажистов в том, что они наживаются за счет скелетов, спрятанных в чужих шкафах, тогда как их собственные шкафы полны костей. Если только это не начинающие любители, они наверняка уже замешаны в каких-то грязных историях и уголовных преступлениях. Такие дела оставляют за собой длинный хвост, который может причинить большие неудобства, если за них возьмется полиция.

Бэнкрофт медленно встал с места.

– Мейсон, – сказал он, – я приношу вам свои извинения. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это самый мастерский, самый смелый и самый остроумный ход, который только можно было придумать. Вы повернули дело на сто восемьдесят градусов и… нет, это, безусловно, стоит трех тысяч баксов!

– Не торопитесь, – остановил Мейсон. – Пока вы не потеряли из этих трех тысяч ни цента. Они в руках полиции, а не шантажистов. Скажите, что бы вы сделали на месте вымогателей? Отправились в полицию и заявили: «Простите, господа, но эти деньги предназначались нам»?

– Нет, конечно, – ответил Бэнкрофт. – Но они наверняка выставят новые требования.

– Разумеется, они выставят новые требования, – согласился Мейсон, – но ведь это произошло бы в любом случае. А когда они это сделают, мы найдем новый способ, как на них ответить.

Бэнкрофт наклонился вперед и пожал руку адвокату.

– Мейсон, – сказал он, – продолжайте делать то, что начали. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.

– Я вас предупреждал, – заметил Мейсон, – что буду играть по своим правилам.

– Да, вы меня предупреждали, – согласился Бэнкрофт, – и вы полностью сдержали свое обещание… Вам нужны еще деньги?

– Пока нет, – ответил Мейсон. – В определенное время я заберу эти деньги из полиции.

– Каким образом?

– Когда я послал свою секретаршу в банк взять деньги в десяти– и двадцатидолларовых банкнотах, – сказал Мейсон, – я выдал ей чек на три тысячи, который она обналичила бумажками по десять и двадцать долларов. Половину этой суммы я спрятал в сейф, а другую половину положил в кофейную банку. В нужное время я сообщу полиции, что все деньги, положенные в банку, служили приманкой для шантажистов, и в доказательство покажу им обналиченный чек на три тысячи долларов, дополнив это свидетельством банка, что деньги были выплачены моей секретарше купюрами по десять и двадцать долларов.

Бэнкрофт на минуту задумался, потом откинул голову и расхохотался.

Он направился к двери, обернулся по дороге и сказал:

– Идя к вам в офис, Мейсон, я буквально кипел от ярости. Теперь мне надо немного прогуляться.

– Пока не очень расслабляйтесь, – заметил Мейсон. – Вы еще не решили свою проблему, но мы сделали ответный выстрел, и шантажистам надо позаботиться о том, чтобы не попасть под пулю.

– Да уж, им следует поберечься, – хмыкнул Бэнкрофт.

Когда дверь за ним закрылась, Мейсон развернул газету и с улыбкой посмотрел на фотографию Евы Эймори.

– На следующей странице есть еще несколько снимков, – сказала Делла Стрит. – Репортеры запечатлели ее на водных лыжах и изобразили, как она упала в воду и увидела плававшую рядом банку из-под кофе. Что теперь с ней станет, босс?

– Возможно, она получит выгодный контракт, – ответил Мейсон.

– Но ведь она находится в опасности.

– Конечно, она находится в опасности, – согласился Мейсон. – И я, как ее адвокат, собираюсь позаботиться о защите. Или я сильно ошибаюсь, или скоро она получит телефонный звонок с анонимными угрозами.

В десять тридцать Пол Дрейк постучался в дверь офиса Мейсона.

Делла Стрит впустила его в кабинет.

– Итак, – сказал детектив, усевшись перед Мейсоном на угол стола, – ты получил нужную рекламу.

– Точнее, ее получила Ева Эймори, – ответил Мейсон.

– Но это еще не все, – продолжал Дрейк. – Как ты и предсказывал, газеты проглотили наживку целиком. Сначала они решили, что это просто рекламный трюк, но три тысячи баксов в бумажках по десять и двадцать долларов – это реквизит, который не по карману ни одному рекламному агенту. Так что теперь они приняли все за чистую монету.

Мейсон кивнул:

– Как чувствует себя Ева Эймори?

Дрейк усмехнулся:

– Она чувствует себя на седьмом небе. Ее пригласили дать интервью на телевидении в одном из вечерних выпусков новостей.

– Чем занимается полиция?

– Полиция обратилась за консультациями к специалисту, который изучает найденный документ. Он пришел к выводу, что письмо напечатано на пишущей машинке «Монарх», портативная модель номер десять.

Мейсон улыбнулся.

– Кроме того, – сказал Дрейк, – пока нет новой информации, газеты поручили самым опытным своим журналистам разузнать, кому именно было направлено письмо с угрозой. Они предполагают, что жертвой шантажа является кто-нибудь из обитателей побережья на озере Мертичито, причем это должен быть человек довольно состоятельный. Они думают, что кофейная банка с деньгами подготовлена в соответствии с инструкциями, данными в письме, и брошена в воду согласно указаниям, которые были сделаны потом по телефону, после чего ее случайно нашла Ева Эймори.

– Все лучше и лучше, – потер руки Мейсон.

– Не будь в этом так уверен, – возразил Дрейк. – Эти репортеры чертовски ловкие ребята. В конце концов они могут докопаться до правды.

– Какой бы она ни была, – добавил Мейсон.

– Разумеется, – кивнул Дрейк, – ты не посвятил меня во все детали, и я не прошу об этом. Но я тебя предупредил.

– Спасибо, – ответил Мейсон. – Учту.

Дрейк продолжил:

– Газетчики прочесывают общественный пляж и лодочную станцию, пытаясь узнать, кто брал вчера лодку напрокат и какие лодки были на воде. К счастью, человек, собиравший на пристани деньги, записывал полученные суммы, но не отмечал номера лодок, так что мы, по-видимому, единственные, у кого есть полный список.

– Он у тебя? – спросил Мейсон.

– Мой сотрудник проверяет каждую лодку, выезжавшую на озеро.

– А кто был тот рыбак, удивший рыбу?