– Знаю таких. – Вера понимающе кивнула. – Видела. Над ними все смеются.

– Что ты! – горячо возразила Луиза. – Над Сережкой никто и не думал смеяться. Он был настоящий гений. Андрей Рублев. Ты бы видела, какая райская красота выходила из-под его кисти. Я могла любоваться его работой часами. А как-то рискнула попробовать сама. Сергей подбадривал меня, кое-что подправлял, и в целом вышло не плохо. Во всяком случае, для первого раза. – Луиза замолчала, лицо ее стало отрешенным и печальным.

– А что потом? – осторожно поинтересовалась Вера. – У вас был роман?

– Роман? – эхом отозвалась Луиза и покачала головой. – Нет. Никакого романа. Сергей погиб за день до того, как мы должны были возвращаться домой. Сорвался с лесов. Когда его подобрали, он еще дышал. Он умер в больнице, у меня на руках. Наши уехали. А я осталась. Позвонила родителям, упросила их разрешить мне задержаться на неделю.

– Они разрешили?

– Да. Мама была против. Отец уговорил ее. Я закончила то, что не смог доделать Сережа. С тех пор продолжаю его работу.

Вера, ничего не говоря, сочувственно глядела на Луизу. Теперь ей было понятно, отчего она редко улыбалась – не каждому доведется пережить в подростковом возрасте такую трагедию.

У них вошло в привычку сидеть после обеда на веранде. Луиза работала над этюдами, Вера штопала Аликовы носочки или просто наблюдала за тем, как Луиза колдует над мольбертом. Ей нравилось смотреть на ее лицо, на то, как неуловимо меняется его выражение – от сосредоточенного до радостно-окрыленного. Тонкое жало кисти скользило по холсту, будто по волшебству оживляя скрытые в нем контуры и очертания. Луиза тихо напевала какой-то печальный мотив, иногда ерошила длинными, худыми пальцами волосы, поглядывала вопросительно на Веру.

– Нравится?

– Очень, – искренне отвечала та.

Ей и вправду нравилось. Она старалась не думать о том, что Луиза дочь Рустама. Ей было тяжело и одиноко, и среди этого одиночества и тягостного ожидания неизвестности хрупкая, серьезная девушка с волшебными руками и удивительным взглядом являлась для нее спасением, тихой пристанью, островком покоя.

Однажды, когда Вера и Луиза проводили время за мирной беседой на веранде, с улицы послышался рокот мотора. Обе вздрогнули, точно по команде.

– Это отец. – Луиза выпрямилась и отложила кисть.

Вера молча смотрела в окно и видела знакомый черный «Лексус», въезжающий в ворота.

– Как хорошо, что он здесь, – тихо проговорила Луиза. – Мы не виделись целую вечность. И не скоро опять увидимся.

– Почему? – чужим голосом спросила Вера.

– Потому что я послезавтра уеду. Под Калугой храм реставрируют, мне там работу предложили. Вернусь через полтора месяца.

В другое время Вера бы огорчилась, но сейчас она плохо воспринимала то, что говорила Луиза. Все существо ее рвалось бежать с веранды навстречу Рустаму. Вера с трудом сдерживала себя, чтобы не вскочить с места.

Луиза торопливо вытирала выпачканные в краске руки.

Дверь «Лексуса» распахнулась, из нее показался Рустам, аккуратный, безупречно причесанный, в строгом, отутюженном костюме. Он вышел из машины и не спеша направился по золотистой дорожке к дому.

Сердце Веры гулко колотилось, ей казалось, что Луиза видит ее смятение.

Рустам поравнялся с крыльцом, и тут откуда-то сбоку, из-за деревьев вылетел Алик – майка и шорты мокрые, на лице брызги, видно помогал Чулпан поливать цветы на заднем дворе. Он едва не наскочил на Рустама, остановился, притих, глядя на него исподлобья. Рустам потрепал его по волосам.

– Здравствуй, малыш. Как поживаете тут?

– Нормально, – ответил Алик и, поколебавшись мгновение, махнул рукой в сторону террасы. – Мама там.

Вера слышала каждое слово их диалога, видела их обоих: мокрую, счастливую рожицу сына, как две капли похожую на темное от загара, бесстрастное мужское лицо.

– Папа! – Луиза выглянула в окно веранды.

– Луя! Ты приехала! – Рустам взял Алика за руку и шагнул на крыльцо. Еще через секунду они уже стояли в дверях, один уменьшенная копия другого. – Доченька моя!

Луиза хотела броситься к отцу, но вдруг застыла на месте. Вера с тревогой наблюдала за выражением ее лица. Цепкий взгляд художницы не мог не заметить удивительного сходства. Луиза была потрясена, но догадаться, в чем дело, не могла. Вера молила Бога, чтобы та сочла увиденное случайностью. Очевидно, так и произошло: Луиза справилась с замешательством и кинулась к отцу в объятия.

– Я вижу, вы подружились, – произнес Рустам, обращаясь к Вере. – Рад тебя видеть. А где Игорь?

– Поехал в поселок, – ответила Вера. – Я тоже рада вас видеть. Как поездка?

– Утомительная. Пришлось разгребать целую прорву дел. Кончилось тем, что уволил своего зама. Луя, ты что-то новое написала?

– Это эскиз, папа. Помнишь, я рассказывала тебе про храм в Калуге?

– Помню, кажется. – Рустам улыбнулся, и Вера увидела, что, несмотря на бодрый вид, он дьявольски устал. – Девочки, простите, пойду, приму душ. Я сегодня спал три часа. Маме передайте, пусть накрывает на стол. – Он снова взъерошил Алику волосы, и вышел.

Через пять минут тихий дом ожил. Фагима в столовой стелила свежую скатерть, Роза носилась с крынками и кастрюлями, Чулпан натягивала Ильясику чистые колготки. В отсутствии Рустама обедали и ужинали в кухне, а малыш шастал по дому в одной рубашонке с голым задом.

К тому моменту, как семейство село за стол, подоспел Игорь. Он уселся рядом с Верой, придвинул стул вплотную, касаясь бедром ее бедра. Ее это несказанно раздражало, но она уже привыкла к его постоянному, навязчивому вожделению.

Женщины смотрели на Рустама с обожанием. Ему не давали самостоятельно повернуться, все подавали под нос, чуть ли не с ложки кормили. Вера видела, что ему приятно такое положение вещей, собственное господство в доме ему льстило. Он почти не разговаривал с ней, лишь один раз заметил, что она хорошо выглядит, загородный воздух пошел ей на пользу. При этом он так поглядел на нее, что Вера тут же залилась краской. Чтобы скрыть смущение, она закашлялась, прижала к губам салфетку и вышла из-за стола.

Ей хотелось подкараулить момент, когда Рустам останется один, но очень скоро она поняла, что сегодня, и даже завтра надеяться ей не на что. Фагима следовала за мужем по пятам. Сморщенное лицо ее сияло от радости, она то и дело окликала его:

– Рустик, иди, я тебе рубашку выгладила.

– Рустик, хочешь соку?

– Рустик, глянь, у Ильясика новый зуб.

Роза и Чулпан тоже не отходили от отца ни на шаг. Только Луиза продолжала упорно трудиться над своими эскизами, уединившись на веранде.

– Разве ты не хочешь побыть с отцом? – спросила ее Вера, удивленная таким странным на ее взгляд равнодушием. – Не соскучилась?

– Очень соскучилась, – проговорила Луиза тихо, не отрывая взгляда от мольберта. – Но я должна закончить.

Вера кивнула и хотела уйти, но Луиза вдруг подняла на нее глаза.

– Я сегодня обнаружила странную вещь. – Голос ее звучал задумчиво и еле слышно, как шелест листвы. – Удивительную, я бы даже сказала.

– Какую вещь? – Вера почувствовала, как холодеет под ложечкой.

– Твой сын… он очень похож на папу. Я имею в виду, на моего отца. У них одинаковые глаза, тот же овал лица, скулы. Это необъяснимо.

– Надо же. – Вера усмехнулась с деланным равнодушием. – Я и не заметила.

– Погляди внимательней. Знаешь, на свете есть двойники. Я встречала в разных городах абсолютно не знакомых друг с другом людей. Они были похожи, как две капли воды. Видимо, и здесь то же самое.

– Наверное, – проговорила Вера. Ей хотелось побыстрей уйти от щекотливой темы. – Я, пожалуй, пойду, не буду тебе мешать.

– Ты не мешаешь, – рассеянно пробормотала Луиза, вновь цепко всматривалась в холст.

Вера тихонько вышла с веранды.

Все же, несмотря на невозможность уединиться с Рустамом, настроение ее заметно улучшилось. Дом изменился, теперь все в нем, начиная от стен и кончая занавесками на окнах, казалось Вере родным и близким. Она то и дело прислушивалась, надеясь уловить любимый, низкий и глубокий голос. Даже обязательный ежевечерний секс с Игорем показался ей не столь мучительным и постылым. Вера поняла, что поступила правильно, не уехав из коттеджа – видеть Рустама было для нее счастьем, большим, чем что-либо иное в жизни.