Глава 5
Пролог на Халкин-Голе
Победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом все войны. Наоборот, он их предполагает.
В.И. Ленин
Социализм предполагает, а капитализм располагает.
Хитрый Маркс
1
«19 августа 1939 года Сталин принял решения, которые повернули мировую историю. Когда-то откроют архивы, и мы найдем много интересного. Но главного не найдем. И вот почему. „Сколько раз я вам говорил — делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов“. Это слова самого Сталина. Он произнес их публично с трибуны XVI съезда партии… Понятно, что Сталин говорил не о себе. Сталин всегда приписывал противникам свои собственные намерения, принципы и методы. Своих противников Сталин чуть позже перестреляет. И почти всех делегатов XVI съезда перестреляет…[441] Ни один диктатор не может сравниться со Сталиным в умении заметать следы личного участия в преступлениях[442]» (с. 59<381>).
В переводе с лондонского русского на русский русский — «простите, подтвердить свои тезисы я ничем не могу, но все равно, Сталин — злой». Дальше Витек приводит доказательства того, что Сталин любил собирать своих товарищей-руководителей кулуарно и записей при этом не оставлять. И ставится Сталину в пример, кто бы вы думали — Гитлер! Вот он — молодец, обо всем стенографировался. А Сталин, конечно же, злой и потому — скрытный. Одно слово — змеюка.[443]
Однако, кто, кроме обычного суворовского кумира — Адольфа, любил все за собой записывать? А ведь немногие. Вот, к примеру, Рузвельт, чью крайнюю агрессивность я так лихо обрисовал несколькими страницами раньше, «испытывал сильную неприязнь к письменным и официальным документам. Например, в 1943 г. он дал указание Государственному департаменту не публиковать в то время протоколов заседаний Большой четверки во время Парижской мирной конференции в 1919 г. на том основании, что таких записей никогда не следует сохранять и, тем более, публиковать. Что касается деятельности самого Рузвельта, то на нем лежит полная ответственность за отсутствие официальных письменных записей в период Второй мировой войны о его наиболее важных политических, дипломатических и военных совещаниях, решениях и политике. Более того, нет никакой уверенности в том, что если бы он был жив, то одобрил бы опубликование такой важной и личной корреспонденции, как его послания к премьер-министру, при жизни многих видных его коллег и современников».[444] Вот такие дела. Между прочим, это говорят западные, а не коммунистические историки.
«Когда-то откроют архивы, и мы найдем много интересного. Но главного не найдем» (с. 59<381>). Ни за что! Ни за какие коврижки. Даже не уговаривайте. Не найдем, хоть тресни.
А кстати, что вы считаете «главным»! Подтверждения своим бредофарсам? Конечно, не найдете. Это не ищется, это делается самостоятельно, за большие зеленые деньги. Тут уж не нам вас учить. А если вам хочется найти стенограмму заседания Политбюро от 19 августа 1939 года, то вот что я вам на это скажу: «УЖЕ!!! УЖЕ НАШЛИ!!! Восемь лет как нашли!».
В 1994 году ваша апологетка, Татьяна Бушуева, в отличие от вас не поленилась сходить в напрочь закрытые и намертво засекреченные, по вашим заверениям, архивы. Причем, ее там не только не разорвали на части страшные сторожевые псы, ее там не только не расстреляли за попытку раскрыть самую страшную тайну большевиков, ее там не только не отправили валить лес на Колыму, в общем, с ней не случилось ни одного из тех многих ужасов, на которые вы постоянно намекаете.
Наоборот — ей с милой улыбкой вручили стенограмму того самого «страшного» заседания, на котором, по вашему мнению, никакой стенограммы не велось, потому что не могло. А потом эта самая Татьяна Бушуева спокойно, ни от кого не хоронясь, опубликовала эту самую стенограмму на страницах «Нового времени». И, между прочим, черный ворон не подкатил ночью к ее подъезду. И предателем ее, в отличие от вас, тоже никто не назвал. Хотите узнать, почему?
А потому что она НЕ ВРЕТ.
Итак, внимание. Барабанная дробь! Раскрываем секрет тысячелетия!!! Сейчас мы все узнаем, что же Сталин приказал. И как он скомандовал: «Вторая мировая война — начинайсь!» Смотрим:
В речи произнесенной 19 августа 1939 сформулированы все ситуации, на которые рассчитывал Сталин.
1. В случае поражения Германии Англией и Францией в затяжной войне:
«…неизбежно произойдет советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство».
2. В случае поражения Германии Англией и Францией в скоротечной войне:
«Англия и Франция будут еще достаточно сильны, чтобы… уничтожить советскую Германию. А мы не будем в состоянии прийти на помощь… Наша задача заключается в том, чтобы Германия могла вести войну как можно дольше…»
3. В случае победы Германии над Англией и Францией в затяжной войне:
«Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР, по крайней мере, в течение десяти лет».
И только победы Германии в скоротечной войне Сталин не рассматривал.[445]
А именно это и произошло!
Вторая мировая война официально началась в сентябре 1939 года и имела на начальном этапе характер, которого не предусматривал никто. Гитлеровские планы «блицкрига» имели фантастический успех в Польше, Дании, Норвегии, Бельгии, Нидерландах и Люксембурге, и, наконец, во Франции. К лету 1940 года в качестве противника Германии на Западе можно было считать только Англию. «Странная война», а затем и немецкий блицкриг во Франции — закончились.
Сталин получил то, на что ни в коем случае не рассчитывал. Начались лихорадочная подготовка к войне и «задабривание» Гитлера. Объем поставок Гитлеру возрос, последовали и поздравления с победой — только бы не напал. И Сталин действительно стал, по выражению Троцкого, «главным интендантом фашистской Германии», пытаясь оттянуть неизбежное нападение.
2
По сути дела обвиняемый Суворов имеет сообщить следующее:
«В августе 1939 года в Москву прибыли британская и французская военные делегации для переговоров о совместных действиях против Германии… Ни британское, ни французское правительства намерений Сталина не поняли. А сталинский замысел прост: заставить Францию и Британию объявить войну Германии… Или спровоцировать Германию на такие действия, которые вынудят Францию и Британию объявить Германии войну…
Советская сторона могла использовать в своих политических целях все, начиная со списка членов дипломатических делегаций. Если бы Франция и Британия отправили в Москву делегации высокого ранга, то Сталин мог бы сказать Гитлеру: смотри, что тут против тебя затевается, а ну подписывай со мной пакт, иначе… Если бы Британия и Франция прислали в Москву делегации рангом пониже, то Сталин мог обвинить Англию и Францию в нежелании „обуздать агрессора“: в составе советской делегации сам Нарком обороны товарищ Ворошилов, а вы кого прислали?»[446] (с. 61<382–383>).
Здесь все крутится вокруг старого дипломатического прецедента, которым советская историография очень долго хлестала по мордасам западные демократии. Суть его заключается в том, что когда нарком Ворошилов предложил главам английской и французской делегаций адмиралу Драксу и генералу Думменку подписать конкретный договор о сопротивлении Гитлеру, те с обезоруживающей улыбкой развели руками и сказали: простите, не могем. И вот тут-то выяснилось, что никаких полномочий главы английской и французской делегаций в Москву не привезли. Стенограмма не сохранила возмущенного вопля Ворошилова: «Так чего же вы сюда приперлись?» — но такой вопль, несомненно, был издан кулуарно. А вообще, наш милый автор по своему обыкновению снова все переврал.
