Единственный, кого Пилсудский еще принимал по делам в Бельведере, был Юзеф Бек. Последний раз они общались вечером 10 мая. Его последние указания во внешнеполитической области, если верить Беку, не отличались новизной: не верить Сталину, стараться как можно дольше поддерживать хорошие отношения с Германией, крепить союз с Францией, попытаться привлечь к нему Великобританию, ни в коем случае не вмешиваться в отношения между западными державами.
В субботу 11 мая случилось первое горловое кровотечение, еще больше ослабившее больного. Потом оно повторилось еще несколько раз. Пилсудский раз за разом впадал в беспамятство. 12 мая решили вновь, уже в третий раз, пригласить Венкенбаха, а также прелата Владислава Корниловича из Лясек. Пилсудский когда-то на свадьбе сына Вацлава Серошевского попросил этого священника оказать ему последнюю духовную услугу.
Корнилович выполнил обряд миропомазания и отпущения грехов и остался в Бельведере ожидать дальнейшего развития событий. Они не заставили себя долго ждать. В 20.45 12 мая 1935 года Первый маршал Польши Юзеф Клеменс Пилсудский, не приходя в сознание, скончался в присутствии жены, дочерей, священника и личного врача.
О смерти диктатора были немедленно проинформированы президент Мосьцицкий и Совет министров, с вечера заседавший во дворце наместника на Краковском предместье (сейчас там резиденция президента). В тот же день были произведены назначения на ставшие вакантными должности. Преемником покойного на важнейшем посту генерального инспектора вооруженных сил стал Эдвард Рыдз-Смиглы (получивший вскоре маршальское звание), министром военных дел был назначен генерал Тадеуш Каспшицкий, соратник маршала со времен легиона и Союза вооруженной борьбы, в 1934 – 1935 годах первый заместитель военного министра. Правительство приняло решение об объявлении шестинедельного траура и текст обращения к народу. До этого сам факт болезни Пилсудского тщательно скрывался.
Информационные агентства немедленно разнесли новость по всему миру. Правительственные органы и пресса всех стран откликнулись пространными статьями, подчеркивая важнейшую роль, которую Пилсудский сыграл в возрождении Польши и ее становлении как независимого государства. Не стал исключением и Советский Союз. В газете «Известия» 14 мая, во вторник (по понедельникам газета не выходила), на первой странице было напечатано небольшое сообщение ТАСС о кончине Пилсудского. На второй странице, в рубрике международной информации была напечатана подвальная статья Карла Радека «Маршал Иосиф Пилсудский» (явно с ведома Сталина), в которой Пилсудский был назван «организатором независимости польского государства», «горячим польским патриотом», «вождем польского государства», творцом польских границ и т. д. Советский нарком иностранных дел Максим Литвинов (в свое время, как и Пилсудский, участвовавший в «эксах» на партийные цели) направил телеграмму с соболезнованиями Ю. Беку, а заведующий 1-м Западным отделом НКИД СССР выразил соболезнования польскому послу в Москве Ю. Лукасевичу.
В ночь с 12 на 13 мая приступили к подготовке тела и помещений дворца к траурной церемонии. Тело было забальзамировано, сердце подготовлено к захоронению в Вильно[283], а мозг – для проведения его изучения в Виленском университете имени Стефана Батория.
Металлический гроб с телом был выставлен на катафалке в большой гостиной дворца. Маршал был в мундире, с большой лентой ордена «Виртути Милитари» и боевыми наградами. В руках держал иконку Остробрамской Богоматери. Над головой разместили знамена польской армии 1831 и 1863 годов, а также легиона. Рядом с катафалком расположили хрустальную урну с сердцем Пилсудского, легионерскую фуражку, саблю и маршальский жезл. Круглосуточный почетный караул у гроба поочередно несли военнослужащие от генерала до рядового.
Два дня, понедельник и вторник 13-го и 14-го, Бельведер был открыт для делегаций военных и гражданских лиц, а также дипломатического корпуса. Во Франции и Германии был официально объявлен траур. Руководители многих государств тогдашнего мира прислали свои соболезнования.
В среду, 15 мая, тело было торжественно, в сопровождении траурной процессии с участием членов семьи, президента, членов правительства, генералитета, маршалов палат парламента перевезено в варшавский кафедральный собор Святого Иоанна, с ночи со среды до пятничного утра открытый для прощания для всех желающих. Всего через кафедральный собор прошло несколько сотен тысяч человек.
В десять часов утра 17 мая началась траурная панихида, которой руководил кардинал Александр Каковский. В ней приняли участие члены дипломатического корпуса и делегации различных стран. Францию представляли министр иностранных дел Пьер Лаваль, накануне вечером приехавший в Варшаву из Москвы, и маршал Анри Филипп Петэн, Германию – прусский министр-президент, рейхсмаршал Герман Геринг в сопровождении трех генералов родов войск и адмирала, Англию – фельдмаршал граф Фредерик Каван, Румынию – маршал Константин Презан, Финляндию – министр иностранных дел Хаксель. Советский полпред в Польше Я. X. Давтян возложил на гроб усопшего венок с надписью «Иосифу Пилсудскому от советского правительства»[284]. Проповедь произнес капеллан польской армии епископ Юзеф Гавлина.
После этого гроб вынесли из собора и установили на орудийном лафете. Траурная процессия двинулась по улицам Варшавы на Мокотувское поле. Здесь состоялся военный парад под командованием старого соратника маршала генерала Орлича-Дрешера. Он начался и завершился рапортом командующего парадом без слов перед гробом, установленным на возвышении, с которого Пилсудский обычно принимал парады. Затем в тишине торжественным маршем прошли генералы-инспекторы армий, а затем представители всех родов войск и полков польской армии и корпуса охраны границы. Не участвовали только моторизированные части, чтобы не нарушать торжественной тишины. Исключение составила истребительная авиация.
После завершения парада сводный оркестр всех полков заиграл национальный гимн, а артиллерия произвела салют из 101 выстрела. Генералы во главе с Рыдз-Смиглы перенесли гроб на железнодорожную платформу, поданную к месту торжеств по специально построенной ветке, и затем вручную, на веревках откатили ее к стоявшему в стороне локомотиву. Оркестры играли «Первую бригаду». И именно в этот момент совершенно неожиданно разразилась майская гроза с громом, молниями и проливным дождем, длившаяся около получаса. Так Варшава и природа прощались с человеком, девять последних лет единолично определявшим судьбу Польши...
Поезд, с освещенным прожекторами гробом на открытой платформе, медленно двигался в направлении Кракова. На всем пути его следования к магистрали выходили тысячи людей, зажигали костры и прощались с маршалом. Ночь была темная, дождливая. В памятном для Пилсудского городе Кельце попрощаться с ним пришло около 40 тысяч человек. На окружающих город холмах горели костры, а на въезде в город были зажжены два огромных факела.
Утром 18 мая траурный поезд прибыл в Краков. Здесь его встречали первые лица государства, приехавшие из Варшавы ночью, дипломатический корпус, городские руководители, представители духовенства. После краткой молитвы, прочитанной краковским митрополитом Адамом Сапегой, гроб установили на артиллерийский лафет, и траурная процессия двинулась на Вавель. Впереди гроба шло краковское католическое духовенство, иерархи других конфессий, представители всех полков польской армии со своими знаменами. Вслед за ними – семья, делегация Виленщины с капсулой с землей с могилы матери Пилсудского, президент, правительство и в алфавитном порядке члены дипломатических миссий в парадных мундирах или вечерних костюмах. Когда процессия в десять часов утра вступила на Рынок, с колокольни Мариацкой церкви раздался знаменитый краковский хейнал[285], а при подходе к Вавелю зазвонил «Сигизмунд», самый большой колокол кафедрального собора.
