Из Швейцарии Пилсудский съездил ненадолго в Англию. Здесь он познакомился с еще одним будущим польским президентом Игнацием Мосьцицким[17], участником несостоявшейся террористической акции в соборе Святой Троицы в Варшаве в 1892 году, эмигрантом, проживавшим в то время в Лондоне и активно участвовавшим в деятельности ЗСПС. Они сразу же прониклись друг к другу глубокой симпатией. Здесь же жена Дембского сделала Юзефу протезы вместо выбитых в иркутской тюрьме двух передних зубов. Но в мае 1895 года новые зубы Пилсудского вместе с кошельком и тремя рублями вытащил карманный вор. «Que faire?[18] Видимо, моя судьба ходить без зубов» – так отозвался будущий маршал на это происшествие.
После возвращения в страну Пилсудский вновь с головой погрузился в конспиративную деятельность[19]. Вынужденное перемещение типографии «Роботника» не могло продолжаться долго, поскольку это наносило ущерб партийному строительству Нужно было искать нового наборщика, что было не так и просто сделать при ограниченном количестве в тот момент профессиональных революционеров в рядах ППС. В конечном счете эту задачу поручили будущему президенту Войцеховскому, который в эмиграции освоил наборное дело.
20 марта 1895 года Войцеховский приехал в Вильно под именем Казимежа Пашкевича и снял квартиру на окраине города. Именно здесь и была организована новая типография «Роботника». Ее адрес и на этот раз был известен самому узкому кругу людей – помимо Войцеховского его знали только Пилсудский и Сулькевич. Седьмой номер газеты вышел под датой 7 июня 1895 года. Виленский этап в истории центрального органа ППС продлится до 1899 года и будет достаточно успешным. «Роботник» начнет печататься более или менее регулярно, а самое главное, его издатели и на этот раз сумеют избежать провала, что было отнюдь не так легко.
В конце июня 1895 года в Понарах прошел III съезд ППС. Хотя пропагандистская деятельность партии (имелось в виду распространение «Роботника» и изданий, поступавших из-за рубежа) получила достаточно высокую оценку, но было указано, что без активизации организационной работы и роста ее рядов у ППС нет будущего. Поэтому особое внимание было обращено на деятельность низовых звеньев партии – кружков агитаторов, решение о создании которых было принято предыдущим съездом, но так и не реализовано. Членам партии съезд рекомендовал сосредоточиться на деятельности только в ее рядах, не состоять в других организациях и обществах. Примечательно, что съезд ППС и на этот раз не поставил вопрос о создании низовых ячеек партии, в которых могли бы действовать рабочие, а посчитал достаточным ограничиться лишь местными комитетами и кружками агитаторов. Несомненно, такая организация партии снижала риск провалов, но она по-прежнему оставляла во главе угла ее деятельности пропаганду, а не организационную работу.
В традиционном для польских социалистов ключе была выдержана резолюция съезда об отношении к другим народам Российской империи: следовало всемерно поддерживать их сепаратистские устремления и крепить взаимодействие с ними в борьбе с царизмом. III съезд показал, что в партийном активе появилось понимание необходимости перехода к решению более широких политических задач, что в ППС пришли новые люди, хотя и не так много, как хотелось бы. Именно так оценил итоги съезда Пилсудский, вновь избранный в состав Центрального рабочего комитета наряду с Кульчицким (он в сентябре того же года был арестован, а на его место кооптирован Войцеховский) и Сулькевичем. Таким образом, все руководство до следующего съезда сосредоточивалось в руках виленских социалистов.
Конечно, такой состав ЦРК облегчал работу, поскольку все трое были единомышленниками и имели большой опыт совместной подпольной деятельности. Однако он не позволял успешно развивать организационную деятельность, как того требовали решения III съезда. Сулькевич как государственный чиновник должен был ежедневно ходить на службу в литовском городке Таураге. К тому же главной его обязанностью была переправка через границу нелегальных изданий, и в этом он был незаменим. Войцеховский, которому было поручено поддержание связей с местными организациями (рабочими комитетами и кружками агитаторов), по-прежнему занимался изданием «Роботника», что отнимало у него много времени. На Пилсудского были возложены две основные задачи: обеспечивать наполнение партийной кассы и поддерживать контакты со студентами-поляками в российских университетских центрах, русскими социалистами и деятелями национально-освободительного движения народов империи.
Несмотря на титанические усилия «товарища Виктора», деньги для ППС удавалось добывать с трудом. Так, в октябре 1895 года в партийной кассе было всего 202 рубля 54 копейки. В связи с этим Пилсудский писал своим товарищам в Лондон, что они с Войцеховский уже не раз подумывали закрыть типографию и устроиться на службу, чтобы зарабатывать себе на хлеб.
Поскольку издание подпольной газеты требовало времени, денег и сил, у Войцеховского даже возникла мысль перенести типографию за границу. Но Пилсудский был решительно против этого. Выходом мог стать только приезд из-за рубежа еще одного человека, которой бы занялся «Роботником». Тогда Войцеховский смог бы полностью переключиться на работу с местными организациями. Для этого даже был подходящий кандидат – Игнаций Мосьцицкий. В конечном счете от этой задумки пришлось отказаться, так как у ППС не было денег на содержание семьи Мосьцицкого в случае его приезда в Вильно. Новый наборщик для «Роботника» приехал из-за границы лишь в 1899 году, когда Войцеховский в связи с женитьбой принял окончательное решение покинуть Россию.
Вторая половина 1890-х годов для Пилсудского была наполнена уже привычной партийной деятельностью. Ее содержание в эти годы, несмотря на решения III съезда ППС, существенно не изменилось. Печатная пропаганда по-прежнему оставалась главным направлением работы. К «Пшедсвиту», «Роботнику», брошюрам и листовкам добавились нелегальные «Гурник» («Горняк») и «Лодзянин», за рубежом стали издавать ежемесячник «Сьвятло» («Свет»). По ориентировочным подсчетам, в 1899 году в России распространялось не менее 100 тысяч экземпляров польских социалистических изданий, которые попадали в руки примерно 30 – 40 тысяч человек. Для глубоко законспирированной и не очень многочисленной организации это был реальный успех.
Хуже обстояло дело с привлечением в ППС новых членов. Связывать свою судьбу с запрещенной партией решались немногие, главным образом не обремененные семьями и житейскими заботами молодые люди обоих полов. Даже решение обособившейся в свое время Социал-демократии Королевства Польского признать в 1896 году программу ППС и войти в ее состав не изменило существовавшего положения, поскольку СДКП после ряда провалов в это время была фактически представлена одной немногочисленной региональной организацией. Правда, именно тогда был впервые преодолен раскол в польском социалистическом движении, причем на основе программы ППС.
Но единство продлилось недолго. Уже в 1899 году бежавший из вятской ссылки 22-летний Феликс Дзержинский, тогда уже житель Вильно, занялся воссозданием самостоятельной социал-демократической партии, которая на следующий год конституировалась как Социал-демократия Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ).
Продолжали развиваться и зарубежные контакты «товарища Виктора». В марте 1896 года он приехал в Англию почти на полгода. Крышу над головой ему любезно предоставил активный деятель польского социалистического движения Болеслав Антоний Енджеевский. С его детьми Пилсудский с удовольствием проводил свободное время, которого, правда, у него было очень мало. И здесь он активно занимался издательской деятельностью, встречался и поддерживал переписку с единомышленниками в Европе и США, писал статьи, занимался печатанием и переброской в Россию за деньги нелегальной литературы для русских и еврейских левых организаций. И рвался домой, в Вильно.
