Человек, даже диктатор предполагает... Расчеты Пилсудского на то, что ББ, завоевавший относительное большинство мест в сейме, сможет оказывать определяющее воздействие на работу законодательного органа, не оправдались. 27 марта 1928 года Пилсудский понял, что будет иметь дело с сеймом, вовсе не собирающимся работать под его диктовку. На этот день были назначены официальное открытие парламента, приведение депутатов к присяге, а также избрание маршала сейма и его заместителей. Скандальными оказались уже первые минуты заседания. Как только Пилсудский поднялся на трибуну с постановлением президента в руках, депутаты-коммунисты стали выкрикивать: «Долой фашистское правительство Пилсудского!» Трижды призвав буянов к спокойствию, маршал приказал министру внутренних дел Славой-Складковскому удалить их из зала. Тот попытался сделать это с помощью полиции, чем вызвал возмущение многих депутатов. На помощь сопротивлявшимся коммунистам пришли социалисты. И только после введения в дело еще одной группы вооруженных полицейских, пустивших в ход приклады, церемония открытия была продолжена. Депутаты-коммунисты были доставлены в отделение полиции и тут же отпущены, успев вернуться к началу процедуры присяги.

Но на этом неприятности для режима не кончились. Пилсудский планировал, что маршалом сейма будет Бартель, которого в политических кругах считали умеренным пилсудчиком, сторонником мирного сосуществования с парламентом. Однако его план провалился – спикером нижней палаты был избран социалист Игнаций Дашиньский. Как мы помним, он был знаком с маршалом с довоенных времен, много ему помогал, будучи депутатом австрийского рейхсрата, поддерживал с ним конструктивные отношения и в независимой Польше. Пилсудский был крестным отцом его ребенка. Все изменилось в мае 1926 года. Дашиньский осудил переворот и режим санации, настаивал на восстановлении в стране демократического правления, но не исключал возможности сотрудничества с Пилсудским. Ошеломленные неожиданным поражением депутаты от Беспартийного блока и члены правительства покинули зал заседаний. В их отсутствие был избран президиум сейма, в котором не оказалось ни одного представителя самой крупной фракции нижней палаты. Впоследствии Пилсудский не раз скажет, что это было непростительной ошибкой Беспартийного блока.

В политических кругах ожидали ответного шага Пилсудского, многие предсказывали роспуск парламента. Однако это было бы не лучшее решение. Вряд ли результаты следующих выборов могли оказаться для правительственного лагеря более благоприятными. Поэтому Пилсудский рекомендовал ББ активно включиться в работу сейма. К тому же левые партии не спешили развивать свой тактический успех – ведь основные рычаги власти по-прежнему оставались в руках пилсудчиков.

И именно в этот момент для режима прозвучал тревожный сигнал, на первый взгляд не связанный с политикой. Как уже упоминалось выше, врачи еще в 1927 году рекомендовали маршалу резко, на 55 процентов, снизить нагрузки, а он поступил ровно наоборот, взвалив на себя помимо генерального инспектората и военного министерства еще премьерские обязанности. И организм не выдержал такого над ним насилия. В ночь с 17 на 18 апреля 1928 года 60-летний Пилсудский перенес легкий инсульт. Лечение в целом было успешным, но подвижность правой руки полностью восстановить так и не удалось. Окружение Пилсудского до этого, видимо, не очень задумывалось о здоровье шефа. Все близкие к нему люди привыкли к его частым заболеваниям и не самой хорошей физической форме и, как обычно в таких случаях бывает, не придавали этому большого значения. И вдруг они осознали, что, будь инсульт посильнее, они бы остались без вождя, который думал, планировал и принимал решения за весь лагерь, отводя им лишь роль послушных исполнителей его приказов. Более того, здание диктатуры все еще было в строительных лесах, у нее не было прочного правового основания и необходимых несущих конструкций, которые позволили бы пилсудчикам удержать власть при отсутствии коменданта.

Сходные мысли, видимо, пришли в голову и Пилсудскому. 5 мая он провел совещание с инспекторами армий и офицерами группы «Восток», предназначенной для управления войсками на случай войны с Советским Союзом. После речи об исключительной значимости этого театра военных действий маршал разделил его на отдельные участки и поставил перед генералами конкретные задачи, связанные с инспекцией частей, прикрытием и организацией обороны. Теперь он мог не опасаться, что его армия будет захвачена врасплох восточным соседом. В политической же области он пришел к выводу о необходимости более активно приучать своих подчиненных к управлению государством. Он лучше других знал, что в его распоряжении нет подготовленных кандидатов на пост премьера, если не считать его самого и Бартеля.

Примирительная позиция, которой Пилсудский придерживался в отношениях с сеймом после 27 марта, успокоила законодателей. 22 июня 1928 года парламент на пять недель ранее конечного срока утвердил бюджет. В тот же день президент закрыл сессию. Казалось, у правительства не было особых поводов для недовольства, никакой политической напряженности не чувствовалось. Но 25 июня в Королевском замке в присутствии президента состоялось заседание правительства, в самом начале которого Пилсудский от имени всех министров подал главе государства прошение об отставке кабинета. Самое интересное заключалось в том, что никто из министров об этом его решении заранее оповещен не был. Причинами отставки Пилсудский назвал состояние здоровья, недостаточные полномочия президента, вследствие чего основная тяжесть государственных дел падает на главу кабинета, а также приводящие его в бешенство отношения с сеймом. Для повышения эффективности работы правительства он тут же предложил президенту создать резерв кандидатов в премьеры из трех или четырех наиболее ответственных и хорошо контактирующих между собой политиков, которые поочередно возглавляли бы кабинет. Это не только обеспечило бы преемственность правительственной политики, но и позволило бы этим людям нормально отдыхать. Из его выступления, по форме очень нервного, иногда переходящего в крик, сквозило отчаяние от мысли, что поляки не меняются к лучшему так быстро, как ему бы хотелось. Не случайно в марте 1928 года, подводя итоги предшествующего года, маршал признал, что выполнил свою работу только частично и если он умрет, то вернутся воровство и власть партий.

27 июня было объявлено об отставке правительства и назначении нового, в очередной раз во главе с Бартелем. 1 июля появилось интервью Пилсудского, в котором главными причинами своей отставки он назвал недостаточные полномочия исполнительной власти и нежелание иметь дело с новым сеймом, который начал работу по образцу предшествующих. Пилсудский не скрывал своего презрительного отношения к обоим сеймам и к парламентариям, которых он назвал «публичными тряпками», как и того, что после событий 27 марта подумывал о разрыве всяких отношений с парламентом и октроировании конституции. Состояние здоровья как одну из причин своей отставки Пилсудский отверг. Видимо, на эту тему, обычно очень популярную у людей старшего возраста, он предпочитал говорить только с близкими людьми. Но то, что он считал ее важной и актуальной с политической точки зрения, не вызывает сомнений.

Об этом свидетельствует его совещание с ближайшими соратниками Славеком, Пристором, Беком, Венявой-Длугошовским и Свитальским, состоявшееся 14 июля 1928 года в Бельведере. О содержании выступления маршала известно из дневниковых записей Свитальского: «Комендант начал с поручения Пристору запротоколировать ход собрания. В результате этого у нас сложилось впечатление, что комендант придает этому совещанию какое-то особое значение, потому что во время предыдущих встреч он никогда не требовал, чтобы их кто-то фиксировал.

Комендант начал с того, что его здоровье пошатнулось. Он может умереть, к чему он готов, лично для него это не проблема. Но он должен думать, как обезопасить свой труд, чтобы Польша, когда его не будет, не упала слишком резко с той высоты, на которую комендант ее втащил.