Дорога шла под горку. Вскоре показались первые дома. Внизу, у города, снег на дороге уже не держался, от него осталась одна слякоть. Франк прибавил газу и на скорости сто километров в час промчался мимо таблички с названием населённого пункта.

— Ну, я вам покажу! — победно проревел он. — Вы у меня получите с вашим грёбаным ограничением скорости! Я вам ограничу скорость!

Она почувствовала, как тёплая кровь струйкой потекла по ногам, и прижала к себе своего маленького сына. Что-то с ней было неладно.

— До окружной больницы не дотянем, Франк! Сворачивай к госпиталю Святого Духа, это ближе.

— Как, хочешь сдаться конкурентам?!

— Быстрее, Франк, быстрее!

Дважды просить его об этом не пришлось.

Он прибавил скорость прямо на повороте, гоночный мотор взревел, Сюзанну отбросило на спинку сиденья. Он гнал по пустынной главной улице со скоростью сто тридцать километров в час.

— Вся местность заражена радарными ловушками! — эйфорически вопил он. — Но пусть они сегодня все подавятся! Сегодня я смеюсь этим булям в рожу прямо при исполнении! Йа-а-ха-ха!

Он был словно под дозой и мчался сто пятьдесят прямо на радар, установленный над улицей. Когда сверкнула фотовспышка, он поднял вверх кулак и триумфально показал полиции средний палец.

Бледное зимнее солнце светило над живописным жилым районом. На газонах лежал снег. Перед гаражом уже стоял припаркованный «мерседес» Роберта. Сразу за ним виднелась древняя малолитражка Ани и Карин. Пятна ржавчины на ней стали ещё заметнее. Две остальные припаркованные машины принадлежали Теодору и нотариусу. Отсутствовал пока только Франк. Мать пригласила на свой шестьдесят первый день рождения лишь самый тесный семейный круг.

Сюзанна подняла с пассажирского сиденья сумку с ребёнком и понесла её по хрустящему снегу к дому Мать, сияя улыбкой, открыла ей дверь.

— Хэлло, Сюзанна... вот он наконец, наш маленький Александр! О боже, как он сладко спит!

Она склонилась над своим внуком и перехватила сумку из рук дочери:

— Скорее в дом! Ребёнка застудишь.

В прихожей Сюзанна объяснила:

— Франк приедет чуть позже. Ему пришлось заехать в полицию, они его засекли.

Мать была совершенно очарована ребёнком и рассеянно ответила:

— Поделом ему, пусть не лихачит.

В гостиной собралась вся семья. В сияющем паркете отражалась со вкусом украшенная ёлка. Из окна открывался вид на террасу и дальше — на серо-белую долину Рейна. Регина сидела на софе. Рядом с ней стояла сумка для близнецов. Одну малышку она взяла на руки и кормила из бутылочки. Аня носила своего крошечного сына на руках, нежно похлопывая его по спинке. Вымирание семье Раймунд больше не грозило. Роберт стоял у окна, курил сигарету и задумчиво смотрел в сад. Карин безучастно сидела за столом. Все молчали. Лишь в глубине комнаты Теодор вполголоса беседовал с нотариусом. Увидев Сюзанну, он тут же шагнул ей навстречу:

— Сюзанна, вот счастье-то! Я очень рад тебя видеть. Сегодня прошёл ровно год с тех пор, как мы впервые встретились.

— Да, правда. Как быстро летит время!

— Как же назвали малыша? — подойдя ближе, с любопытством спросила Аня.

— Александр, — ответила Сюзанна. — А если бы мы пошли на поводу у Франка, его звали бы, возможно, Альфа-Ромео.

— Давно высосал свою последнюю бутылочку? — заботливо спросила Хильдегард.

— Полчаса назад. Пусть поспит, мама!

Четырежды бабушка объявила:

— А следующую бутылочку ты получишь уже из моих рук, малыш! Я специально запаслась детскими смесями для таких маленьких крикунов.

— Ты не кормишь грудью, Сюзанна? — спросила Аня.

— Я пробовала, но недоношенные плохо сосут, с ними это сплошь и рядом. Да и Франк возражает: он хочет тоже кормить малыша.

— А ты что будешь делать?

— Аня, если я через четыре недели снова выхожу на работу, Франку так или иначе придётся самому с ним нянчиться. Лучше сразу приучить его к бутылочке.

— Я тоже хотела кормить грудью, — подключилась к разговору Регина. — И даже так красиво представляла себе: у каждой груди по девочке. Но ничего не получилось.

«Наверное, из-за Роберта», — подумала Сюзанна, но вслух ничего не сказала.

Хозяйка дома пригласила гостей к столу. Он был накрыт на девять персон. Старомодный фарфоровый сервиз, серебряные приборы, бледно-жёлтые салфетки, домашние пироги. Во главе стола сидела Хильдегард, справа от неё Теодор, слева —  нотариус. Остальные члены семьи распределились вокруг стола. Сюзанна опять в самом конце.

— Чизкейк с изюмом, выдержанным в роме, выглядит божественно, — заметил Теодор. — Могу я первый кусочек положить Хильдегард, нашей очаровательной имениннице?

Она окинула его ласковым взглядом:

— Спасибо, Теодор.

— Позвольте мне снова взять на себя роль хозяина, — продолжал он, приятно гудя своим звучным голосом. — Кому налить кофе? Кому положить русской плетёнки или кусок «Дунайских волн»?

После того как всем всего положили, в гостиной установилась напряжённая тишина. Слышалось лишь постукивание вилок да прихлёбывающие звуки.

— Божественный, просто нечеловеческий яблочный пирог! — Теодор пытался победить молчание.

Никто его не поддержал. Вскоре у двери позвонили. Хильдегард хотела встать, но Сюзанна удержала её:

— Мама, я открою. Должно быть, это Франк.

Действительно, за дверью с радостным лицом стоял Франк.

— Ну, — спросила она, — обошлось?

Он вошёл, стряхнул с ботинок снег и отмахнулся:

— Что с них взять, со служивых! Тупые! Без разговоров отобрали права. Пришлось приехать на такси. Надеюсь, они там присмотрят за моим «поршем».

Сюзанна огорчилась:

— Но это же несправедливо! Мы же торопились в больницу! Это был однозначно неотложный случай.

Франк пожал плечами:

— Их верховный буль сказал, что мы могли бы вызвать машину «Скорой помощи». Разве его убедишь?

— Ты должен немедленно заявить протест! И лучше прямо сейчас... Господин Эммрих, может быть, знает хорошего адвоката или сам сможет вести дело.

Франк спокойно снял свою дублёнку.

— Сюзанна, из-за четырёхсот двадцати пяти евро штрафа и нескольких месяцев запрета на вождение я палец о палец не ударю. Куда ты подевала моего маленького Александра?

Она посмотрела на него, не веря своим ушам:

— Но... но твои права! Как же ты без прав будешь работать курьером?

— Понятия не имею. Да мне ведь всё равно придётся уволиться с работы. Ну что, испекла твоя мама свой фантастический чизкейк с ромовым изюмом, про который ты мне все уши прожужжала? М-м-м, чизкейк — это моя слабость.

Сюзанна тихо, но внушительно сказала ему:

— Франк, такой смиренный фатализм вызывает у меня уважение. Но ведь для тебя водить машину означает осуществлённую свободу. И вот полиция отнимает у тебя эту свободу, к тому же несправедливо, и ты даже не защищаешься.

Он с нетерпеливым любопытством посматривал в сторону гостиной:

— Почему несправедливо? Я тысячу раз в моей жизни превышал скорость и ни разу— или почти ни разу — не попался. И вот судьба меня накрыла. Своего рода высшая справедливость, ты не находишь? С маленьким Александром в машине уже всё равно не погоняешь.

Сюзанна молчала. Она не понимала его.

В гостиной она представила Франка собравшимся. Его сдержанно приветствовали. Карин и Аня недоверчиво оглядели его. Роберт покосился на него с высокомерным презрением.

И битва с пирогами продолжилась. Теодор как ни старался, так и не смог завязать за столом общий разговор.

После того как Хильдегард и Сюзанна убрали со стола, Роберт закурил сигарету, выпустил дым в сторону Карин и приступил к делу:

— Итак, не будем долго размазывать кашу по тарелке. Мы с Региной выполнили условие распоряжения, — он поднял в руке газету от второго января со снимком на всю полосу и аршинным заголовком: «Новогодние новорождённые». — Первая из наших двойняшек родилась в два часа тридцать четыре минуты, — победно провозгласил он. — Когда же мы зафиксируем акт дарения?