— Рассказала подробнее… ага, выдала ему наш с ней разговор? И про слежку тоже?

Я покаянно кивнула:

— Да.

— И ты не могла хотя бы посоветоваться предварительно со мной?

Я почувствовала ее обиду.

— Но, Бэби! Я действительно не могла! Если б я посоветовалась с тобой, ты бы меня переубедила, я знаю. Ты меня всегда переубеждаешь. А я должна была с ним поговорить! Я была уверена, что это надо, понимаешь! Я и сейчас уверена. Я не могла по-другому.

Бэби вздохнула и махнула рукой.

— Ладно, сделанного не воротишь. Слава богу, хоть теперь призналась. А то хороша б я была, подкатываясь к нему после тебя. Выглядела бы последней дурой. Кстати, а про убийство вы совсем не говорили?

— Совсем.

— И про то, что он видел, пока следил?

— Нет, не говорили.

Она посмотрела на меня, как на любимого, но недоразвитого ребенка, однако вслух лишь произнесла:

— А как тебе кажется… интуитивно… сказал он тебе что-нибудь такое, что полностью снимает с него подозрения? Пусть даже это мелочь.

Я задумалась и неохотно призналась:

— Пожалуй, нет, — поспешно добавив: — Но ничего подозрительного тоже не сказал.

Продолжить обсуждение не удалось. Из соседнего домика вышел Руслан и, бросив несколько испуганный косой взгляд по сторонам, приблизился к нам.

— Настя все-таки решила переночевать здесь, — сообщил он с видом церемониймейстера, объявляющего о распорядке дня королевской особы.

— А, — холодно кивнула Бэби. — Пускай ночует. Это ей полезно.

Мне стало неловко за подобный ответ, и я некстати добавила:

— Она очень красивая.

— Правда? — оживился Руслан. — Я и сам поражаюсь. Трудно поверить, что когда-то она была обычным человеком, правда?

— В каком смысле? — не поняла я.

— Ну, жила себе обычная девчонка, студентка медучилища. Делала больным уколы да меняла грязные горшки. А потом — конкурс красоты и фантастическая победа. Фотографии в журналах, поездки за границу. А сейчас она — топ-модель у самой Арининой. Не у кого-нибудь, а у самой Арининой, представляете! И это еще не предел. Я уверен, она способна взлететь и выше. Правда, после замужества она бросила регулярную работу. Леша не хотел, чтобы его жена слишком много времени проводила вне дома. Но тем не менее все самые престижные показы проводит именно она. Это естественно — второй такой в Питере не найдешь! И трудно представить, что эти прекрасные ручки когда-то занимались грязной работой медсестры.

— Вы давно знакомы? — поинтересовалась Бэби.

— Года два. Они поженились чуть больше года назад, но и до этого регулярно появлялись в свете вместе.

И тут я не выдержала.

— Руслан! — вскричала я. — Да если Леша такой богатый, почему он отдыхал здесь, а не там, где ему положено?

Любопытство — один из моих самых больших пороков.

— Ну, — Руслан пожал плечами, — Леша вообще оригинальный парень. Кстати, он начинал инженером на судостроительном заводе. Потом создал свой бизнес, сперва связанный с корабельным оборудованием, а потом чисто торговый. Он остро чувствовал конъюнктуру, никогда не медлил и не терял времени даром. Короче, раскрутился на всю катушку. Но у него остались знакомые в той среде, из которой он вышел. В среде инженеров-кораблестроителей. Видимо, ему захотелось тряхнуть стариной, повращаться среди них, посмотреть, как живет простой народ. Сейчас любят жаловаться, что возник большой разрыв между богатыми и бедными. Вот ему и захотелось проверить, смог бы он выжить в нынешних условиях без больших денег или нет. Или захотелось вспомнить молодость. Не знаю! По крайней мере, не от скупости. Скупым он никогда не был, скорее наоборот. А то, что проверял Настины расходы — так это просто, чтобы показать, кто в семье главный.

— Что значит — проверял расходы?

— Ну, она должна была на все покупки предъявлять ему чеки. Вы не думайте, она имеет все и даже больше. Хочет колье из изумрудов — вот тебе, пожалуйста, колье из изумрудов. Только должна сперва посоветоваться, а потом предъявить чек, вот и все. Леша хотел любую мелочь держать под своим контролем, и в бизнесе, и в семье. Он всегда решал все сам, вот и эту поездку тоже. Он не очень-то объяснял мне мотивы своих действий. Может быть, Насте объяснил? Я его, кстати, отговаривал. По мне, идея поехать сюда была совершенно дурацкой. Он оторвался от той среды и привык жить иначе, и ему было как бы трудно изображать обычного человека. Но его чем больше отговариваешь, тем он больше стоит на своем. Он жутко упрямый.

— Леша с Марса, — неожиданно вставила Бэби и с удивлением добавила: — Все-таки ты чуть-чуть ясновидящая, Олька, честное слово! В смысле, интуиция у тебя — на высшем уровне.

Мы немного помолчали, и я спросила:

— А Митя здесь? Я хочу взять у него гитару.

— Здесь, — кивнул Руслан. — Я и сам сейчас к нему зайду. Я ведь эту ночь буду ночевать у него. А в моей комнате — Настя.

В тот же миг он вдруг отодвинулся и сменил выражение лица. Ну, словно он вовсе не стоял рядом и не беседовал, а случайно проходит мимо. Мне стало смешно. Неужели Анастасия, неожиданно появившаяся на пороге, столь ревнива?

— Кабальеро, — вибрирующим голосом позвала она, — отнеси свои вещи к Мите. Они мне мешают.

Руслан поспешной рысью подбежал к своему домику и вынес оттуда большую сумку. Я решила, что мне стоит заглянуть к Мите за гитарой вместе с ним, а не одной, это будет выглядеть менее навязчиво. Поэтому я тоже приблизилась к вожделенной двери. Пока мы оба мешкали, Анастасия подошла к ней и без стука ее отворила.

Митя сидел на стуле и увлеченно что-то писал в большую записную книжку в кожаном черном переплете. Нас он не заметил. Мне стало неудобно, и я позвала:

— Митя!

Он вздрогнул, поднял глаза, и его рука с блокнотом судорожно заметалась. Сперва Митя попытался прикрыть книжку одеялом, потом сунуть в карман рубашки, явно слишком маленький, и лишь затем пихнул в ящик тумбочки. Я и представить себе не могла, что он способен так суетиться. Правда, избавившись от неприятного предмета, Митя сразу успокоился и, вежливо встав, пригласил нас войти.

— А что это у тебя? — тут же выпалила Анастасия. Я впервые услышала в ее голосе искреннее чувство.

— Ты о чем? — поднял брови он.

— Блокнот, — кокетливо улыбаясь, заявила она. — Что в нем такого?

— Телефоны моих бывших невест, — улыбнулся Митя. — Встретившись с вами, сеньора, я решил вычеркнуть их все не только из памяти, но и из блокнота.

— Вы очень любезны, идальго.

Итак, Руслан — кабальеро, а Митя идальго. Я попятилась, намереваясь уйти, однако Митя просек мои намерения и без промедления спросил:

— Ты что-то хотела, Оленька? Или просто заглянула на огонек?

— Гитару, — призналась я.

— Но с условием, — не скрывая удовольствия, заметил он. — Что ты потом нам споешь.

— Она занимается самодеятельностью? — лениво протянула Анастасия. — Я думала, этим увлекались только в совковые времена, чтобы выслужиться перед начальством.

— Оля — талантливый поэт, к тому же кладет стихи на собственную музыку и замечательно поет, — спокойно пояснил Митя. — Правда, к сожалению, балует нас своим искусством реже, чем хотелось бы.

Красавица скользнула по мне равнодушным вроде бы взглядом, но мне почудилась в нем такая сила, что, будь эта сила материальной, на моем лице остались бы волдыри. Я поспешно поблагодарила и, схватив гитару, убежала. Мне было тяжело оставаться в данном обществе, и не спрашивайте, почему.

Песня сочинилась странная. Я полагала, она снова получится о жизни и смерти, как предыдущая — ведь произошло еще одно убийство. Но она была о любви. Вот такая.

«Бог с тобою, мой любимый, бог с тобой.

Ты уверен, что ты властен над судьбой.

Ты уверен, что ты властен над собой,

И не ведаешь, что слаб ты, как любой.

Бог с тобою, милый мой, хороший мой.

Проводи меня до полночи домой.

Ты уверен, что твой честный путь прямой

Не прервется ни сумой и ни тюрьмой.