Я не выдержала:

— Не ругайтесь, а? Было бы из-за чего!

Не понимаю этих мужчин! Ругаться по поводу дайнетики или коммунизма — абстрактных понятий, в которых ты все равно ничего не изменишь — зачем? Однако мужчины вцепились друг в друга и не замечали моих попыток их утихомирить.

— Не лезь к ним, — потребовала Бэби, — а то зашибут. Что за манера становиться между дерущимися? Пойдем от греха подальше!

Нет, они, разумеется, не дрались, но были к тому близки. Мы с Бэби не стали дожидаться развязки и отправились на пляж. Вскоре после одиннадцати мы вернулись и уселись в тенечке все за тот же стол. В нашем райском уголке было пусто — остальные, похоже, еще загорали. Пусто, да не совсем. Словно чертик из табакерки, откуда-то выскочил Максим и, не мигая, уставился на нас нахальными глазами.

У меня совершенно вылетело из головы существование зловредного Лидиного сына, связывающего ноги голубям, зато он о моем существовании явно не забыл.

— Мне надо два мороженых и десять жвачек, — веско сообщил он.

— А ключ от квартиры, где деньги лежат? — осведомилась я.

— Не, не надо. Менты заметут.

Я засмеялась. Потрясающий ребенок!

— А не много ли — два мороженых и десять жвачек? Кто я тебе, дед Мороз?

— Так не задаром же!

— Интересно, — вмешалась Бэби, — а за что?

— За эту… информацию. Да, информацию, — гордо повторил сложное слово Максим.

— Какую еще информацию?

— О дяде Мите. И о дяде Пете. Вам будет интересно.

Мне и впрямь стало интересно, но моя железная подруга лишь брезгливо поморщилась:

— Канай отсюда, шантажист доморощенный! Не на таких напал.

Мальчишка убежал, а я все думала, что же он имел в виду. Кроме того, мне самой жутко захотелось мороженого. Бэби тоже не возражала против намерения охладиться, и я отправилась к ларьку, а около него, будто на зло, вертелся не кто иной, как Максим. Я взяла и купила ему два мороженых и десять жевательных резинок. Ну, черт попутал!

— Дядя Митя говорил с дядей Петей про твою Аню, — пуская огромные пузыри полученной только что взяткой, отчитался Лидин сын. — Дядя Петя переживает, что тете Ане нравится дядя Митя, а дядя Митя говорит, что это она нарочно делает вид, чтобы вызвать ревность, а на самом деле ей нравится он, а не он.

Я удивленно потрясла головой:

— Что значит — «он, а не он»?

— Ну, что она втюрилась в дядю Петю и из-за этого для понту клеит дядю Митю, рюхаешь?

— Так сказал дядя Митя, да? — уточнила я.

— Ну да. Он чего-то много про это заливал, только это все равно туфта. Тетя Аня ведь не с обузой, как моя мать, куда ей такой старый лох!

— Подожди, какая еще обуза?

— Ну, я. С обузой любому будешь рада, даже такому. Дядя Митя — козел, он своим враньем портит моей матери все кино. Вы передайте дяде Пете, что он врет. Пусть дядя Петя достанется моей маме, а то она очень переживает. Так бы и убила, говорит, дурака, не понимает он собственного счастья. Ладно, кончаем базар, у меня мороженое тает.

И Максим скрылся из виду с быстротою молнии, а я осталась, чувствуя себя просто ужасно. У меня бывает, что я сперва делаю, а после думаю, так это был именно подобный случай. Я начала думать, и меня стал мучить стыд. Что я натворила! Подкупила ребенка, чтобы он пересказал мне подслушанную беседу, которая меня совершенно не касается. А даже если б и касалась, все равно она была конфиденциальна. Вот Бэби, та сразу отказалась, потому что порядочный человек, не чета мне. Я же, наверное, веду себя порядочно лишь под ее присмотром. Стоит меня отпустить, и тут же превращаюсь в такую… ну, типичный персонаж бытового романа — мерзкая сплетница, которая всюду сует свой нос. Понравилось бы мне, если б Мите сообщили нечто, о чем я болтала наедине с подругой? Вот именно! А сама поступаю наоборот.

Я вздохнула и, попытавшись сделать обычное выражение лица, вернулась на базу.

— А мороженое? — потребовала Бэби.

— Ой, я про него забыла! — вырвалось у меня.

Она изучающе прищурила глаза, затем пожала плечами и поинтересовалась:

— Сразу признаешься или предпочитаешь сперва помучиться?

Я махнула рукой:

— Наверное, сразу. Какой смысл мучиться?

И призналась. Притворщик из меня никудышний! Подруга не стала меня ругать, зато тут же заявила:

— Вот видишь! Я же тебя предупреждала, что этот Митя — тот еще тип. Просто Игнатий Лойола какой-то, честное слово. Только цели мне его непонятны.

— Нет у него цели, — неуверенно возразила я. — Он действительно решил, что ты предпочитаешь Петра Михайловича.

— Да? — голосом, из которого сочился яд, пропела Бэби. — Дорогая моя, я понимаю, что он тебе нравится, только ты должна решить — либо твой избранник иезуит, либо полный кретин. Ты что выбираешь?

Я уже упоминала, что спорить с моей подругой — это все равно что броситься под паровой каток. Особенно когда я и сама подозреваю, что она права. Я благоразумно промолчала.

Вскоре начал подтягиваться народ, вернувшийся с пляжа. Появился Леша, но на меня даже не глянул, откровенно заигрывая с Ирочкой. Арсений вел себя так, будто ему это безразлично. Странные молодожены!

— Ну что, Ирочка, — самодовольно хихикая, заявил Леша, — теперь ты не жалеешь, что не поселилась в каменном корпусе, которого здесь якобы нет, а живешь тут, с нами, любимыми?

И он, повернувшись к Вадику, подмигнул. Я вспомнила вчерашний дурацкий спор на тысячу баксов. Или это был треп?

— У меня здесь нет таких денег, — мрачно откликнулся Вадик.

— И не надо, — хмыкнул Леша. — Живи пока, герой!

Я удивилась:

— А что, разве есть каменный корпус?

— Если не боишься прогуляться по жаре, я тебе кое-что покажу. Интересное, — предложил Митя.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Бэби, а губы уже говорили:

— Не боюсь.

Митя слегка обнял меня за плечи, и мы пошли. В его прикосновении вроде бы не было ничего выходящего за рамки дружеской симпатии. Ничего такого, что при случае позволило бы возмутиться: «Не приставай ко мне!» Но в то же время казалось, что было. Вот феномен! И я таяла не от жары, а от восторга, хотя предупреждения подруги упорно бились в моем сердце где-то на заднем плане и не желали забываться.

Вскоре мы увидели трехэтажное здание, украшенное вывеской «Туристическая база министерства судостроения».

— Вот! — объяснил Митя. — У базы два филиала — корпус в городе и домики за городом. Так что Вадик проиграл.

— А откуда Леша знал?

— Полагаю, бывал здесь раньше.

— Надеюсь, про тысячу баксов — это шутка?

Мой собеседник засмеялся:

— А этого я знать не могу. Чужая душа — потемки.

Мы еще немного погуляли и вернулись домой. Палящий зной не позволял бродить слишком долго. Никого не было видно, одна Бэби сидела за столом с книжкой. Я примостилась рядом, а Митя нет.

Вскоре наше уединение нарушили самым неприятным образом. Откуда ни возьмись, появились двое… ну, данное выражение не вполне литературно, однако другого я не знаю… два лица кавказской национальности. Появились и изучающе уставились на нас.

— Хорошо, — констатировал один. — Мы вас берем.

— Что? — гневно уточнила Бэби.

— Не боись, заплатим хорошо. Вы нам нужны обеи. Ну, чего расселись? Пошли!

И один из них схватил за руку Бэби, а другой меня. Он был настолько противный, черный, волосатый, что я инстинктивно его толкнула, наверное, довольно сильно. Он отпрыгнул и разразился таким матом, что я просто оцепенела. В тот же миг из домика выскочил Леша и набросился на моего обидчика с кулаками. А вслед за ним, представьте себе, Петр Михайлович, попытавшийся сделать то же самое с обидчиком Бэби. Завязалась нешуточная драка.

Я не знала, что делать, и лишь растерянно выкрикивала:

— Перестаньте! Ну, перестаньте же!

Моя подруга, разумеется, оказалась умнее. Она начала стучать в те двери, за которыми жили мужчины. Вскоре появился Андрей, затем Арсений, Вадик и Юрий Андреевич. Вадик бросился в драку с таким энтузиазмом, словно это было самое приятное событие за время его пребывания на базе, Юрий же Андреевич поначалу скорее старался вытащить сына из кучи, чем ему помочь, но потом явно увлекся. Арсений, похоже, не слишком опытный боец, как-то по-детски размахивал руками, пытаясь ударить чужих и опасаясь попасть по своим, а это в создавшейся свалке было совершенно невозможно. Что касается Андрея, тот встал поодаль и уставился на дерущихся пристальным взглядом. Впрочем, его помощь и не требовалась. Обнаружив численное превосходство противника, кавказцы опомнились и удалились.