Часа два ничего не слышали. А потом появился водила, да не один: подростка ведёт с собой лет пятнадцати. Когда брали, удивление в глазах было, непонимание. Как бы спрашивал: «Почему меня?»

В начале же допроса ничего не сказал, адвоката требовал. Вызвали Сашу Негодина. Тот из-за стекла наблюдал и видел, что совершенно другой человек перед ним. Не тот рубаха-парень, шоферюга и матерщинник, отсидевший срок по хулиганке.

– Да он не тот, за кого себя выдавал! – Негодин повернулся к Сажину. – Знает, как вести себя и с кем. С вами один – ясно: контора нешуточная, с нами другой…

– Да проверяли мы его! Ничего за ним не было, кроме хулиганки. Но сейчас уже есть. Эксперты подтвердили: на этой машине наезд совершили. Но это пока – «наезд», в чём я сильно сомневаюсь. Убийство это.

– А что за малец?

– Да разговариваем… Только пользы никакой, вроде как не в себе он. Буровит, сразу не понять про что. И видно, что боится кого-то. Говорит, что Братство Теней не простит его никогда. Секта это! У кого он был, его тоже привезли – академиком оккультных наук себя называет. Только ему пока предъявить нечего. Но найдем, что и ему предъявить… Люди работают.

Обыск в квартире водителя ничего не дал. Да на него и не надеялись, так как уже знали, что он пешка, которой двигает хозяин. Но вопрос: хозяин кто? Еще неделя прошла в сложнейшей работе. Выявили более двадцати человек, которые часто контактировали с задержанным «академиком», среди них больше было женщин. Все они сперва молчали, но позже, посидев часа четыре в специальной камере, где по стенам бежала канализационная вода, а каждые десять минут выпускались в отверстия под деревянными нарами две-три крысы, начинали биться в двери и орать, чтобы их выпустили. После этого они становились разговорчивыми.

Многие занимали должности в образовании, медицине, их имена были на слуху у людей. В новой общественной организации они все были «координаторами движения», как они себя называли. Они работали с педагогами школ, обрабатывая их умело, применяя психологическое воздействие. Зимой собирали научные семинары, в основном в небольших районных центрах, где поменьше любопытных глаз, где ничем не интересуются власти и не проверяют темы «семинаров» и уставы этой общественной организации. Летом же начиналась основная работа. Выезжали в живописные горные места Байкала и Алтая, Казахстана и Урала, куда свозились дети двух категорий: интеллектуально одарённые и развитые физически, крепкие, здоровые. Там они получали первые уроки в виде практических игр. Только суть всех тренингов и игр сводилась к тому, что играющий – это ОН! Гражданин мира! И что не нужны границы государств: человек вправе жить везде, где пожелает.

Полковник Аридаков присутствовал на многих допросах людей из этой организации. И у него стало складываться дурное предчувствие. Всю эту галиматью несут не просто тёмные, полуграмотные люди, а образованные, работающие с детьми, занимающие положение в обществе, которые по роду своей деятельности влияют на неокрепшие умы подрастающего поколения.

А позже при обыске одной из квартир подозреваемой был найден компьютерный диск с информацией с их «форумов». Точнее, шабашей, так как вместе с глобализацией они проповедовали ещё шаманизм и магию. И только взглянув на первые фотографии и раскрашенные карты, где чужими флажками были отмечены горные области нашей страны, он понял, кто заказывает музыку и кто под неё пляшет.

На фотографиях мелькал пожилой человек, худощавый и подтянутый, и одна из допрашиваемых показала, что это гражданин Швейцарии, который часто приезжает в эти лагеря, встречается с руководителями движения и с ними уходит в горы. Что они там делают – она не знала, да и никто из допрашиваемых не знал. Многие понимали, что их наставники что-то скрывают от своих соратников, но нельзя было спрашивать учителя: если он сочтёт нужным, сам посвятит их в таинства.

«Академика» несколько дней не допрашивали, выжидали. И он вёл себя вызывающе высокомерно, всё требовал адвоката. Но когда ему напомнили его настоящую фамилию и что он уже привлекался за мошенничество в городе Казани, слетела спесь с «академика»: видно было, что впал в депрессию.

Допрашивал его сам Сажин.

– Кто твой хозяин, Ненашев?

– Не понимаю, о чем вы? У нас общественная организация, у нас есть попечители, есть спонсоры, что содержат организацию.

– Ненашев, кто ваши спонсоры, мы знаем, и кто попечители – тоже. Меня интересует, кто твой хозяин в Братстве Теней?

Лицо «академика» приобрело землистый цвет, пальцы перестали стучать о табурет. Сидевший в сторонке Аридаков даже уловил его страх – резкий запах пота выдал, что он очень боится.

– Что вы замолчали, Ненашев? Боитесь, что он вас достанет?

– Его имя нельзя произносить вслух…

– Земля разверзнется, что ли? – Сажин прошёл по комнате. – Мой тебе совет, Ненашев, – сдай хозяина! Тебе это зачтут.

– Он магистр! Он основатель Братства! Говорят, ему тысяча лет… Я никогда не видел его, но его люди повсюду.

– Сам-то веришь? Что несёшь? Тысяча лет! Не живут столько!

– Он прожил, и сейчас в здравии…

– Ну, тогда людей его назови, кого знаешь. Убийство на тебе – помни об этом. Да, кстати, расскажи и об убитом. Это что за человек? Для чего нам его подложили? С толку сбить?

– Нет…

– Тогда для чего?

– На живца брали вас, чтобы узнать, кто ещё касался информации о переходе… А убиенный – он никто. Он по своей воле смерть принял, лишь бы только магистра приблизить к цели – узнать и завладеть тайной…

– О каком переходе говоришь, Ненашев? Который вы ищете в горах?

– Да, но о нем знают только посвященные.

– И есть такие?

– Есть, только многие теряют память после того, как узнают о переходе.

– Зачем вам нужна была видеокассета? Ведь там нет никакого перехода.

– Но вы смогли снять на камеру людей оттуда.

– Кто дал вам информацию о видеокассете?

– Самаритянин. Он в конторе у вас – я не знаю, кто он и в каком звании, только его псевдоним.

Сажин с Аридаковым переглянулись. У полковника лицо стало жестким, глаза злыми. Он подошел к столу и задал всего один вопрос:

– Давно он у нас?

– Давно. Лет десять, может, чуть меньше…

– А почему мы должны тебе верить? – Сажин вплотную придвинул свое лицо к лицу «академика», смотрел в его жёлтые странные глаза. – Что ты знаешь о нём? Мне нужна каждая мелочь. Кто получал от него информацию?

– Я. В тайнике на набережной… Он уже знает, что я здесь.

– Он с тобой связывался в камере?

– Нет, но свяжется.

Полковник задумчиво прошел по комнате, потом остановился напротив подследственного:

– Вызови охрану, майор, пусть уведут…

Как только дверь за конвоем закрылась, он устало глянул на Сажина:

– Докатились… Что делать будем?

– Самаритянина надо искать! Пока мы его не найдём, я что-то боюсь за жизнь этого «академика»…

Сообщение от агента из Верхней Каменки Сажин получил на второй день после допроса «академика». Интересующий объект был на лесном кордоне, только повидать его не пришлось: находился где-то в лесу. Но из скупых ответов хозяина кордона агент понял, что Коротин пробудет там еще долго, так как собирается работать над своей диссертацией. В поле зрения ФСБ он попал, как только начали собирать информацию о деревнях Бураново и Верхняя Каменка. Приезжал Коротин в Бураново, вел разговоры год-полтора назад с неким Ковалёвым. Когда же коснулись его работы в психиатрической клинике, стало ясно: не всё просто с этим парнем. Пропажа четырёх человек из изолятора напрямую не указывала на него, но косвенных улик хватало, чтобы доказать: пусть не виновен он в исчезновении людей, но знает что-то, что никому не известно.

Как связать все концы, пока в голову майора не приходило. Но и пустить на самотёк это дело уже не мог. Чего-то ведь хотят эти ползающие по горам люди? Ради чего-то пришли? Что ищут? Какой переход? И куда хотят уйти по нему?