К Кентону и Ланди присоединились остальные джентльмены, которые начали наперебой делать замечания по поводу впечатляющего вида Дианы, однако манера их высказываний неприятно поразила капитана. Кто-то из них не удержался даже от вульгарного присвистывания!

Кентон схватил его за локоть и произнес:

– Хватит держать меня за дурака, Эв! Могу голову дать на отсечение, что мисс Диана Хартланд и есть та кобылка, на которой ты намеревался жениться. Готов пари держать, хотя Ланди ставил на мисс Джулию. Я не могу это понять! Ты же все время болтал с мисс Дианой и смеялся вместе с ней. Конечно, у мисс Джулии прелестное личико – чертовски прелестное! – но ты только взгляни, как по-королевски выглядит мисс Хартланд.

Эверард почувствовал себя так, будто он был выбит из седла ударом по голове. Он был не в силах оторвать взгляд от Дианы, одетой, как никогда прежде. Оставлены были девичьи муслины и атласы белого, светло-голубого и светло-розового цветов. Она была одета, как и подобает женщине ее возраста, – в шелковое платье глубокого розового тона с юбкой, образующей сзади элегантный шлейф, расшитый золотой нитью. Пышные, низко спущенные рукава открывали ее прекрасные плечи. Вырез декольте выглядел чарующе соблазнительным, но не потому что был нескромен, а лишь потому, что форма ее восхитительной груди была поистине совершенна. Между двумя планками розового платья виднелось нижнее платье из белого шелка, струящегося мягкими складками к полу, где пара белых атласных туфелек, тоже расшитых золотом, выглядывала из-под его края. Волосы ее были высоко зачесаны и, стянутые лентой на затылке, рассыпались прелестными локонами, обрамляющими ее лицо. Ожерелье из мелкого янтаря завершало этот ансамбль, который просто ослеплял своей красотой и элегантностью.

И Кентон, и Ланди пошли вперед, направляясь к Диане, он хотел сделать то же самое, но остановился, потому что все вдруг тоже бросились ей навстречу, и только он один остался неподвижно стоять на месте.

Но он внимательно наблюдал за ней, отметив ее изумленный вид, когда ее поклонники столпились перед ней. На короткое мгновение они встретились взглядами, и он опять почувствовал себя так, словно его вышибли из седла. Он не понимал, что с ней происходит. Почему она изменила прическу, почему надела платье, увидев которое Джулия, наверное, захочет расцарапать ей лицо?

Однако в этот момент его меньше всего заботила Джулия – он видел только Диану и то, как она улыбалась ему. Наконец она отвернулась к своим друзьям. В ее манере не было ни игривого кокетства, ни холодной отстраненности. Она была просто Дианой – элегантной, спокойной, умной, доброжелательной. И он снова почувствовал вдруг непреодолимое желание заключить ее в свои объятия и прильнуть губами к ее губам. Почему? Почему его мучило это видение? Что-то, очень похожее на боль, резануло его по сердцу. Что-то, что он не мог определить.

Но в этот момент в проеме двери он увидел свою невесту, взирающую на группу, собравшуюся вокруг Дианы, с выражением неподдельного удивления и ужаса в глазах.

Он хотел было подойти к ней, но она повернулась к нему спиной, и он видел, как она подняла свои юбки и побежала прочь, скрывшись в коридоре, который вел к лестнице. Он не сомневался, что она собиралась вернуться в свою спальню, чтобы разразиться там слезами в сотый раз за последние две недели. Внезапно он почувствовал страшную усталость.

Лоуренс видел, как Джулия пробежала по коридору. Он сидел на каменной баллюстраде в дальнем конце террасы и курил сигару, наслаждаясь минутой спокойствия перед волнениями предстоящего вечера. Он глубоко затянулся и закрыл глаза, размышляя о том, как продвигаются его дела с Джулией.

Он был обрадован тем, что Джулия так ошарашена и расстроена красотой своей сестры. Ей совершенно необходимо начать наконец критичнее относиться к своей внешности, иначе она никогда не станет ему или любому другому мужчине хорошей женой.

Он поднял свой взгляд на деревья, очертания которых темнели в ночи, и улыбнулся. А Диана должна почувствовать себя красивой, хотя бы однажды, чтобы обрести ту уверенность, которой ей недоставало. Сегодня все изменится. Он чувствовал это.

В то же время он опасался того, о чем Диана, конечно, не подумала. Джулия могла быть тщеславным созданием, и Эверард мог ошибаться в своих чувствах к ней, но оба они имели твердые убеждения, особенно Джулия. Он видел, что из двух сестер в сердце Джулии побег ее матери оставил более глубокий след, и хотя могло показаться, что ее порывистая натура склонна пойти по тому же пути, Лоуренс знал, что это не так.

К тому же с каждым днем Джулия как будто все больше взрослеет. Только сегодня утром – стоило Лоуренсу просто удивленно поднять брови – она прекратила жаловаться на свою горничную на середине предложения.

Он долго сидел на краю балкона, пока не докурил сигару. Только время покажет, к чему приведет эта нелепая затея, но у него было сильное предчувствие, что все это закончится… но вся дьявольщина была в том, что он не знал, что нужно сделать, чтобы привести всех к счастливому концу.

Диана на какое-то время отбросила прочь все сомнения, страхи и мысли и последовала за мелодией вальса, увлекаемая нежным прикосновением руки Эверарда к ее талии. Джулия не сказала ни слова упрека по поводу ее наряда, хотя было видно, что она несчастна, так же как в тот вечер, когда Диана впервые изменила прическу.

Единственное замечание, которое позволила себе Джулия, обеспокоило ее гораздо больше, чем если бы ее сестра кричала и ругалась и устроила истерику.

– Оказывается, тебе очень идет розовый цвет, – сказала она.

Ее тон был совершенно искренним, и Диана заволновалась. Пока Джулия вела себя как Джулия, она знала, чего от нее ждать и как себя вести. Но это? Вежливость и любезность по отношению к той, которую она так долго считала если не врагом, то, по крайней мере, соперницей, была выше понимания.

Однако не только Джулия была причиной волнения Дианы. Она была изумлена, хотя и очень довольна, вниманием, которое привлек к ней ее наряд. К тому же голос внутри ее подсказывал, что настала пора приступать к выполнению основной части ее плана.

Да, она смертельно боялась. Что, если ее намерение устроить свидание с Эверардом приведет к скандалу? Если их застанут вместе, то на нее обрушится такое негодование и осуждение общества, что она будет навсегда сослана в дом ее отца в Девоншир, где и умрет старой девой.

Но больше всего ее заботило сейчас даже не это. Как ей изложить свою просьбу Эверарду, чтобы не шокировать его? Что он подумает о ней? Не откажется ли он? Она не знала, как поступить.

– Диана, – прошептал Эверард.

Она быстро взглянула ему в лицо. Ее пальцы, держащие шлейф, чтобы не наступить в танце на ткань, задрожали.

– Да? – спросила она.

– Вы так молчаливы. Я обидел вас чем-нибудь?

– Нет, конечно, нет, – ответила она смущенно. – Я не могу объяснить, то есть могу, конечно, но я немного нервничаю.

– Вы? – спросил он в изумлении. – Я всегда видел вас только абсолютно спокойной.

Диана слегка закусила губу. Вот он – момент, когда она может поймать свое счастье, если сумеет. Она заметила выражение его глаз, когда он увидел ее стоящей на пороге гостиной. В его взгляде было восхищение, с которым он никогда прежде не смотрел на нее. Она инстинктивно чувствовала, что сегодня вечером все может решиться, если только ей хватит смелости… Хотя если кто-нибудь узнает о ее поступке, ее заклеймят как самую порочную и вероломную из женщин. Ее знакомые скажут, что она стала такой же, как ее мать. Страх потряс ее до основания.

– Что с вами? – серьезно спросил Эверард. – Я никогда не видел такого расстройства на вашем лице, как сейчас. Что случилось?

Диана взглянула в глаза Эверарда и почувствовала, как сердце рвется из ее груди. Ее любовь к нему не знала сейчас никаких границ. Он был ей необходим. Она неожиданно поняла, что должна была чувствовать ее мама много лет назад, когда решила пожертвовать всем ради любви к мужчине. Слезы навернулись ей на глаза.