Он попросил принести сигару – кубинскую, разумеется, как бывало в прежние времена, пока этот безумец Кастро все не разрушил. Прието принес сигару «Ромео и Джульетта», обрезал ее кончик и, раскурив, подал ему.
– Надеюсь, ужин оказался достаточно вкусным, сеньор Сантьяго?
– Ужин просто великолепен, Прието, – Сантьяго похлопал его по плечу. – До завтра. – Встав, он взял чемоданчик Бормана, стоявший на полу у столика, и направился к двери, где его дожидался Альгаро. – Возвращаемся на судно, Альгаро.
– Как прикажете, сеньор.
Спустившись по лестнице, Сантьяго направился по причалу к катеру, полной грудью вдыхая ночной воздух и аромат сигары. Да, жизнь на самом деле может быть прекрасна.
Переведя подвесной мотор на малые обороты, Карни на надувной лодке обогнул мыс. Шум мотора был едва слышен во мраке. В гавани там и сям стояли на якоре яхты и несколько других судов поменьше. «Мария Бланко», бросившая якорь в трехстах метрах от берега, была намного крупнее всех остальных.
Заглушив мотор, Карни достал со дна лодки два коротких деревянных весла и вставил их в уключины.
– Оставшееся расстояние придется идти на веслах, – прошептал он. – Насколько я могу судить, и, учитывая, что вокруг так много яхт, может, нам удастся подойти на пятьдесят метров, не рискуя обнаружить себя.
– Отлично.
Диллон уже надел костюм для ныряния, приладил баллоны с воздухом и нахлобучил на голову черный нейлоновый капюшон, который дал ему Карни. Вынув из сетки «вальтер», он навинтил на него глушитель «карсуэлл» и засунул пистолет за пазуху костюма.
– Ты бы лучше помолился за то, чтобы пистолет не выстрелил раньше времени, – сказал Карни, пока они гребли. – В воде с оружием случаются странные вещи. Я заметил это еще во Вьетнаме, когда пробирался по рисовым полям, затопленным водой.
– С «вальтером» нет никаких проблем, это что твой «роллс-ройс».
Они не различали друг друга, их лица выделялись бледными пятнами во мраке.
– Тебе действительно нравятся такие дела? – спросил Карни.
– Не уверен, что «нравится» – слово, которое тут уместно.
– Во Вьетнаме я знавал ребят вроде тебя, в основном из состава сил специального назначения. Им без конца приходилось выполнять самые сложные задания, и однажды с ними происходила странная вещь. Они начинали просить, чтобы им давали все больше и больше таких заданий. Все им было мало. У тебя нет такого ощущения, Диллон?
– У поэта Браунинга есть одно стихотворение. Точно не помню, но речь там идет о пристрастии людей к опасностям. В молодости, когда я был еще настолько глуп, что связался с ИРА и ребята из Специальной авиадесантной службы гонялись за мной по всей Южной Арме, я обнаружил нечто интересное. Такая жизнь пришлась мне по вкусу больше, чем все, что довелось испытать раньше. Один день такой жизни, настоящей жизни, был более насыщен событиями, чем целый год жизни, которой я жил раньше, будучи в Лондоне.
– Понимаю. Это сродни наркотику, но заканчивается все это всегда одинаково. В конце концов в один прекрасный день ты рухнешь навзничь на мостовую на одной из белфастских улиц.
– Ну, на этот счет можешь не беспокоиться. Эти дни уже безвозвратно канули в прошлое. Туда больше нет возврата.
Потянув носом воздух, Карни перестал грести.
– Мне кажется, я чувствую запах сигары.
В ночной темноте они легли в дрейф. С противоположной стороны, там, где стояла пара яхт, показался катер. В лучах света он приблизился к борту «Марии Бланко», где начинался металлический трап. Серра, стоявший на палубе, перегнулся через борт. Герра поспешил вниз и, поймав конец швартова, закрепил его на палубе. Сантьяго, за которым шел Альгаро, поднялся по трапу на палубу.
– Похоже, чемоданчик у него с собой, – сказал Карни.
Вынув прибор ночного видения из сетки для ныряния, Диллон навел его на нужное место.
– Ты прав. Может, он боится, что чемоданчик ускользнет из поля его зрения.
– Что дальше?
– Немного постоим на месте, нужно выждать, пока они не угомонятся.
Сантьяго и Серра спустились с капитанского мостика на основную палубу. Герра и Солона стояли у подножия трапа, в руках у каждого была винтовка М-16. Альгаро стоял у поручня.
– Два часа – дежурство, четыре часа – отдых. Мы будем сменять один другого всю ночь. К тому же включим сигнальные огни по соображениям безопасности.
– По-моему, это даже больше, чем нужно. Что ж, нам, пожалуй, пора отправляться на боковую, – сказал Сантьяго. – Спокойной ночи, капитан.
Он направился в салон, Альгаро последовал за ним.
– Я вам сегодня еще буду нужен, сеньор?
– Думаю, что нет, Альгаро, можешь идти спать.
Альгаро ушел. Сантьяго поставил чемоданчик на письменный стол, снял пиджак, подошел к бару и налил себе рюмку коньяку. Вернувшись к столу, он сел в кресло и откинулся на спинку, отпивая маленькими глотками коньяк и глядя на чемоданчик. Наконец он, словно заранее зная, что так и будет, открыл чемоданчик и принялся снова просматривать документы.
Диллон навел на резкость прибор ночного видения. В прорези появился Солона, стоявший в тени рядом со спасательной шлюпкой на носу. Герра, расположившийся на корме, даже не пытался спрятаться. Он сидел в одном из кресел под навесом и курил. Винтовка лежала на столе.
Диллон передал Карни прибор ночного видения.
– Бери, мне он больше не нужен. Я пошел.
Перевалившись через край надувной лодки, он опустился на глубину три метра и, приблизившись к судну, вынырнул у кормы катера, который был привязан у нижнего края металлического трапа. Вдруг вверху, на подножке трапа, показался Солона. Диллон бесшумно погрузился под воду, слыша приближающиеся шаги. Дойдя до середины трапа, Солона остановился и закурил. Было видно, как дрожит огонек спички, зажатой между сложенных ладоней. Осторожно вынырнув у кормы катера, Диллон вынул из-за пазухи «вальтер» и вытянул руку.
– Эй, там! – шепотом произнес он по-испански.
Солона вскинул голову, освещаемую светом спички. Раздался сухой щелчок от выстрела «вальтера», снабженного глушителем, и Диллон влепил моряку пулю между глаз. Дернувшись сначала назад, а потом в сторону, Солона перегнулся через поручень и, перевалившись через него, пролетел три метра и упал в воду.
Плеска почти не было, но Герра, заподозрив неладное, встал со своего места.
– Эй, Солона, это ты, что ли?
– Да, – тихо произнес Диллон по-испански. – Все в порядке.
Он слышал, как вверху Герра расхаживает взад-вперед по палубе, снова нырнул и подплыл к якорю. Распахнув спасательный жилет, он расстегнул молнию на костюме для ныряния и сунул «вальтер» за пазуху. Затем ловко сбросил с себя жилет и баллон с воздухом, пристегнул их к якорной цепи и, взобравшись вверх по цепи, проскользнул внутрь яхты через отверстие для якоря.
Альгаро лежал на койке в одних боксерских шортах – жара была изнурительной. Иллюминатор у него в каюте был открыт. Он слышал, как Герра позвал Солону, слышал и голос Диллона, ответившего вместо него. Нахмурившись, он подошел к иллюминатору и прислушался.
Герра снова тихонько окликнул напарника:
– Ты где, Солона?
Взяв лежавший на прикроватной тумбочке револьвер, Альгаро вышел из каюты.
– Ты где, Солона? – снова позвал Герра и, держа наготове винтовку М-16, пошел на переднюю палубу.
– Я здесь, дружище, – по-испански ответил ирландец.
Герра обернулся, и Диллон дважды выстрелил ему в сердце. Герра отлетел к переборке.
Диллон осторожно двинулся вперед и, нагнувшись над убитым, удостоверился, что тот мертв. Сзади не было слышно ни звука, потому что Альгаро ступал босиком, но внезапно Диллон ощутил, как в шею ему уперлось дуло револьвера.
– Ну вот, подонок, наконец ты мне попался. – Протянув руку, Альгаро выхватил у Диллона револьвер. – Ого, настоящее оружие профессионала! Мне оно нравится. Оно так мне нравится, что я, пожалуй, оставлю его у себя. – Он выбросил свой револьвер через поручень в море. – А теперь, повернись-ка. Сейчас я тебе пущу парочку пуль в живот, так что мучиться ты будешь долго.
