Добравшись до этого места, Бейкер оторвался от чтения, положил дневник, встал и подошел к окну в тот момент, когда вошел Гарт Трэверс.
– А вот и кофе, – сказал он. – Я подумал, мне лучше выйти, чтобы ты смог собраться с мыслями. Все прочитал?
– Только что прочел запись о том, что Борман рассказал ему 21 мая.
– Самое интересное еще впереди, старина. Я скоро вернусь. – Трэверс снова вышел.
«25 мая 1945 года. Пятьсот миль севернее Пуэрто-Рико. Я планирую через пролив Анегада, минуя Подветренные острова, выйти в Карибское море, а оттуда уже беспрепятственно достигнуть побережья Венесуэлы.
26 мая 1945 года. Рейхслейтер вызвал меня к себе в каюту и сообщил, что, прежде чем мы достигнем пункта назначения, нужно сделать остановку, и выразил пожелание взглянуть на карту Виргинских островов. Он указал на островок, который называется Сэмсон-кей и лежит к юго-востоку от острова Сент-Джон, входящего в состав принадлежащих США Виргинских островов, но находится в британских территориальных водах, в нескольких милях к югу от острова Норман, входящего в состав Виргинских островов, которые являются частью территории Великобритании. Он никак не пояснил мне, чем вызвано его желание остановиться там.
27 мая 1945 года. В 21.00 всплыли у побережья Сэмсон-кей. Ночь темная, луна видна на четверть. На берегу замечено несколько огней. Рейхслейтер попросил доставить его на берег на одной из надувных лодок, и я приказал старшине Шредеру сделать это. Перед отплытием он вызвал меня к себе в каюту и сказал, что ожидает встретить на берегу друзей, но в качестве меры предосторожности на случай, если что-то произойдет, не возьмет с собой ничего важного. Он особо указал на чемоданчик, который оставил на койке, и вручил мне запечатанный конверт, где, по его словам, содержатся подробные указания о том, к кому мне следует обратиться в Венесуэле, если что-то случится, и имя человека, которому я должен буду вручить этот чемоданчик. Он приказал мне прислать Шредера за ним в два часа ночи. Если его не будет на берегу, я должен опасаться самого худшего и отплыть. Он был одет в гражданское платье. Военную форму он оставил на борту лодки».
В этот момент в комнату снова вошел Трэверс.
– Все еще оторваться не можешь?
– Последняя запись осталась.
Подойдя к шкафчику со спиртными напитками, контр-адмирал налил виски в два бокала.
– Выпей, – сказал он, протягивая один из бокалов Бейкеру. – Тебе это будет очень кстати.
«28 мая 1945 года. Полночь. Я только что спустился с мостика и обратил внимание на невероятную тишину, стоявшую повсюду. Это было довольно странно. Ничего подобного раньше встречать не доводилось. Вдалеке, у линии горизонта, сверкала молния, в отдалении грохотал гром. Здесь, в лагуне, мелко. Это тревожит меня. Я нанес это место на карту, ожидая, когда радист принесет метеосводку».
В этом месте текст обрывался, после чего наспех была приписана еще пара строчек.
«Радиограмма, принятая с Сент-Томаса, гласит, что на нас быстро надвигается ураган. Мы должны выйти в глубоководный район и опуститься на дно, чтобы переждать, пока он пройдет. Рейхслейтеру придется испытать судьбу».
– Только этим ребятам так и не удалось переждать ураган, – сказал Трэверс – Он обрушился на них в тот момент, когда они еще представляли собой уязвимую мишень. Судя по всему, лодка напоролась боком на тот самый риф, где ты ее и нашел.
– Боюсь, что так. Тогда, наверное, течением ее отнесло на шельф, над которым нависал уступ скалы.
– Там она и пролежала все эти годы. Странно, что никому так и не удалось ее обнаружить.
– Ничего странного. Это место пользуется дурной славой. Никто туда не суется. Оно находится слишком далеко, чтобы туда забирались люди, которые занимаются нырянием ради собственного удовольствия, к тому же там очень опасно. И еще одно. Если бы в результате недавнего урагана не обломился выступ, я вполне мог бы и сам ее не заметить.
– Ты ведь так до сих пор и не сообщил мне ее местонахождение, – мягко упрекнул его Трэверс.
– Ну, это мое личное дело.
Трэверс улыбнулся.
– Понимаю, старина, понимаю, но должен тебе сказать, что с этим дельцем ты неприятностей не оберешься.
– Ты к чему клонишь, черт побери?
– Во-первых, после слухов и досужих вымыслов, циркулировавших на протяжении почти пятидесяти лет, мы, похоже, располагаем вескими доказательствами того, что Мартину Борману удалось спастись бегством из Берлина.
– Ну и что из того?
– Но это еще не все! У нас есть содержащийся в «Голубой книге» список живущих здесь, в Англии, людей, симпатизировавших Гитлеру. Это не только представители аристократии, но и депутаты парламента, к которым следует добавить имена ряда твоих соотечественников. Хуже того, есть ведь еще Виндзорский протокол.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Бейкер.
– Как явствует из дневника, Борман хранил эти бумаги в другом чемоданчике, подобном этому, который и в огне не горит, и в воде не тонет. – Трэверс похлопал по чемоданчику. – И он оставил его на койке в каюте командира подводной лодки. А теперь поразмысли вот о чем. Как явствует из последней записи, сделанной Фримелем, он находился в рулевой рубке, у карты, и заполнял дневник, когда получил по радио последнее сообщение об урагане. Он сует дневник к себе в чемоданчик, запирает его на замок, на это требуется всего мгновение, а затем объявляет тревогу по судну. Так можно объяснить то, что ты нашел чемоданчик в рулевой рубке.
– Годится, – согласился Бейкер.
– Да нет, ты не улавливаешь главного, а оно в том, что чемоданчик остался цел и невредим.
– К чему ты клонишь?
– Эти штуковины и изготавливались с прицелом на то, что при любых обстоятельствах им удастся уцелеть. А это означает, что почти наверняка чемоданчик Бормана по-прежнему находится в каюте командира судна вместе с «Голубой книгой». Виндзорским протоколом и личным приказом Гитлера, касающимся Бормана. Даже спустя столько лет факты, содержащиеся в этих документах, могли бы вызвать грандиозный скандал, Генри, особенно Виндзорский протокол.
– Я бы не хотел, чтобы из-за меня разразились подобные неприятности.
– Верю, ведь я тебя достаточно хорошо знаю, но что, если кто-то еще отыщет субмарину?
– Я же тебе сказал – никто не сует туда нос.
– Но ты также сказал, что, по твоему мнению, выступ скалы был каким-то образом снесен и под ним обнаружилась подводная лодка. Я думаю, что кто-то еще может погрузиться в воду в том месте, Генри, так же, как и ты сам.
– На море было непривычно спокойно. Это место пользуется дурной репутацией. Гарт, никто не отваживается туда заплывать, поверь мне на слово. К тому же каюта командира располагается позади офицерской кают-компании, по левому борту – так пишет Фримель в своем дневнике.
– Верно. Однажды мне довелось побывать на подводной лодке седьмой модификации. Во флоте их насчитывалось одна-две, после войны их сняли с вооружения. Так называемая капитанская каюта находится там напротив радиорубки. Оттуда до рулевой рубки – рукой подать. Вот в чем вся суть.
– Да, я и говорю, что внутрь проникнуть невозможно. Передний водонепроницаемый люк задраен наглухо.
– Этого можно было ожидать. Если лодка попала в беду, то командир наверняка распорядился задраить все водонепроницаемые люки. Так обычно и делается.
– Я попытался повернуть колесико, но без толку – оно здорово заржавело. Дверь тоже с места не сдвинешь. Нет, туда невозможно пробраться.
– Безвыходных положений не бывает, Генри, и ты об этом знаешь. – Мгновение Трэверс сидел, нахмурившись, потом сказал:
– Слушай, я хотел бы показать этот дневник одному своему другу.
– О ком речь?
– О бригадном генерале Чарльзе Фергюсоне. Мы знакомы уже много лет. Возможно, у него возникнут идеи на этот счет.
– А что он собой представляет?
