– Что ж, действуйте как находите нужным, дружище Эркюль.

– В таком случае расскажите мне, что из ваших вещей потребует особого обращения.

– Там много керамики и стекла, – сказала она медленно, – но опаснее всего тигль. Понимаете ли, внутри его жуткий жар. Процесс невозможно остановить, поскольку в нем начали зарождаться алмазы. Он и снаружи страшно горяч. Князь снабдил этот тигль особой защитой, но все же…

Внезапно она осеклась, как видно решив, что и так наболтала много лишнего.

– Вы принесите мне… этот… ну, как его… а я разберусь, куда его поместить.

Эркюль произнес это уверенным тоном, хотя на деле не знал, как поступит, если штуковина и впрямь горяча.

– Вот и прекрасно, – ответила Ифигения, но тон ее был скептическим.

Когда она ушла вниз, Эркюль снова забрался в повозку и пребывал там, пока из темного дверного проема не вынырнул Роджер, влача три объемистых чемодана.

– Карета готова?

– Готова, – ответил Эркюль.– Можно ехать в любую минуту.– Его застали не там где надо, и он был слегка смущен.– Кудесники попросили меня присмотреть за их скарбом.

– У них теперь не хватает ни глаз, ни рук. После смерти Сельбье они совсем потерялись, – Роджер кивком указал на темное тело особняка.– Он странновато выглядит без освещения.

Эркюль посмотрел на темные окна и вслушался в тишину.

– Словно огромный склеп, – пробормотал он.

– Интересно, что с ним теперь станется?

– Что бы ни сталось, я дал слово дождаться графа – и дождусь, даже если сам дьявол сюда заявится и попробует меня припугнуть.

– Это весьма благородно, – сказал Роджер, покосившись на кучера.– Но лучше бы дело до этого не дошло.

Он иронически поклонился и потащил чемоданы к конюшне.

Через какое-то время Роджер вернулся и снова принялся вглядываться в безмолвную громаду особняка.

– Жуть берет, – прошептал он, зябко двинув плечами.

Эркюль услышал и отозвался:

– Он словно чего-то ждет.

– Вот именно… ждет.

Роджер опять поежился, стараясь прогнать неожиданный приступ уныния. Кряхтение англичанина, поднимавшегося из подвала, вселило в него бодрость.

– Вам помочь? – спросил он с облегчением.

– Спасибо сэр, это было бы кстати. Беверли Саттин, тяжело дыша, свалил со своих плеч поклажу.

– Двадцать семь ступеней, – сказал он, отдуваясь.– Пришлось-таки попотеть.

– Сейчас мы одолеем последние шесть.

Роджер спустился к нему и подхватил огромный мешок.

Саттин поблагодарил его и волоком потащил остальное.

Когда этот груз был привязан, в царившую вокруг тишину вторгся звук, напоминавший гул несущегося в теснине потока. Мужчины вздрогнули и, охваченные неприятным предчувствием, повернулись к особняку. Звук стих, он стал походить на негромкое жужжание пчел.

– Это идет из отеля, – шепнул Эркюль.

– Из подвала!

Беверли Саттин дернулся и побежал вниз по ступеням.

– Ты ведь не думаешь… Эркюль, осекшись, умолк.

– Я думаю, лучше бы тебе, кучер, взобраться на козлы. Если это хозяин, мешкать будет нельзя.

Эркюль, не задавая лишних вопросов, слез с повозки и поспешил к конюшне.

Роджер остался на месте, пытаясь сообразить, что происходит. Звук не усиливался, не затихал, но по спине от него бежали мурашки. Что это? Отголосок жестокой битвы, идущей в толще земли? Он постоял с минуту, потом кинулся к лестнице и, скатившись по ней, ворвался в лабораторию магов.

Доминго-и-Рохас тревожно вскинулся, мадам Лэрре вздрогнула Она как раз заворачивала в солому какую-то керамическую посудину и чуть было не уронила ее.

– Саттин, – произнесла Ифигения раздраженно, – тут у нас что, проходной двор?

Но Беверли Саттин, корпевшей над связкой увесистых манускриптов, лишь отмахнулся.

– В чем дело, Роджер? – обеспокоенно спросил он.

– Вы разве не слышите? – воскликнул Роджер в ответ.

– Не слышим чего?

Доминго-и-Рохас ткнул сапогом носилки, на которых уже стоял новехонький тигль.

– Этот шум. Этот звук. Здесь он громче, – Роджер уставился в пол.– Вы должны ею слышать.

Алхимики замерли, затем Доминго-и-Рохас сказал:

– Этотигль.

Но в голосе его звучало сомнение.

– Посторонний шумок вроде бы есть, – неуверенно подтвердил Саттин.– Но это не тигль.

– Тут должен быть ход в катакомбы, – сказал Роджер, прислушиваясь к звуку.– Где он? Вы знаете? Отвечайте скорей!

– Князь что-то такое нам сообщал, – пробормотал Саттин, пытаясь собраться с мыслями.– Через Эркюля… Да, кажется, через Эркюля. Речь шла о каком-то люке в полу. В северной… Да, кажется, в северной части подвала.

– Так покажите же мне его! – закричал Роджер. Он уже был сам не свой, в нем разрасталась тревога.

Мадам Лэрре демонстративно вернулась к паковке.

– Вы можете искать что хотите, любезный, но у нас, простите, имеются дела поважнее. Нам нужно, чтобы все это оказалось в повозке, и чтобы мы еще до рассвета успели отсюда убраться. Даже и не пытайтесь нам помешать.

Она раздраженно схватила обмотанный соломой кувшин и запихнула его в корзину.

– Но вы должны мне помочь, – простонал Роджер.– Хозяин в беде. Ему угрожает опасность. Беверли Саттин отложил в сторону книги.

– Я вас провожу, – пробурчал он, не глядя на Ифигению, и извиняющимся тоном добавил: – Это не займет много времени, и к тому же князь Ракоци так много сделал для нас.

– Ладно, ступайте, – смягчилась мадам Лэрре.– Надеюсь, у вас все получится.

Роджер растроганно взглянул на нее.

– Храни вас Господь, мадам. И, сопровождаемый Беверли Саттином, он растаял во мраке подвала.

Отрывок из письма герцога Мер-Эрбо графу Сен-Жермену.

«5 ноября 1743 года,

…Вашу поездку в Англию я нахожу весьма своевременной. Надеюсь, ваше любезное предложение все еще остается в силе, и вы отвезете мою почту туда. Однако будет лучше, если прилагаемые к этой записке пакеты вы не доставите прямиком в дворцовую канцелярию, а вручите их моему другу, господину Уолполу, который отлично знает, как ими распорядиться.

…Я получил вашу записку еще вчера, но деликатный характер сообщений заставил меня задержаться с ответом. Я надеялся застать вас в «Трансильвании», однако отель закрыт по причине какой-то заразной болезни. Поэтому я беру на себя смелость передать свои письма вашему доверенному слуге.

Будучи там, вы, надеюсь, сумеете что-нибудь разузнать о положении Чарльза Стюарта, похоже всерьез нацелившегося на английский престол. Вопрос этот никак вроде бы не касается ни Франции, ни меня, однако наш возлюбленный и благочестивый король Людовик XV весьма им интересуется, и вы, наверное, догадываетесь почему. Во-первых, Чарльз Стюарт тоже католик, а во-вторых, его претензии на корону подкреплены более древними династическими связями, чем права его величества нынешнего короля Британии Георга II. Вы окажетесь в идеальной позиции стороннего наблюдателя. Любые сведения, которые вы сочтете нужным мне сообщить, будут мною приняты с искренней благодарностью.

Прилагаю к сему рекомендательное письмо для господина Саттина, который, по вашим словам, много лет обучался во Франции и преуспел во многих науках. Там я с большой похвалой отзываюсь о нем и выражаю надежду, что он будет весьма полезен тому, кто возьмет его под свое покровительство. Полагаю, милейший Саттин таков и в действительности и не подведет ни вас, ни меня.

…Однажды вы вскользь обмолвились, что хотели бы посетить Пруссию. Тут есть о чем призадуматься, летом мы можем обсудить поподробнее этот ваш план.

…Уже достаточно поздно, и меня, к сожалению, ждут другие дела. Желаю вам невязкой дороги и спокойного моря (со мной, увы, все происходит наоборот). С этой запиской и к ней прилагаемыми пакетами шлю вам свой нижайший поклон,

ваш вечный должник

Пьер Рене Максим Игнасий Ферран Вивьен