— Видите ли, молодой человек, политика — это вещь безжалостная… — тут Зудин снова пустился в нудные рассуждения, впрочем, не сказал ничего нового и конкретного.

Теперь уже насторожился сам Вася Шкуратов.

— Так в чем состоит проект, Евгений Алексеевич? — спросил он.

И тут Зудин объявил, что в Благополученской области планируется (кем планируется — об этом он умолчал) издание на период выборов специальной газеты, которая призвана будет правильно сориентировать избирателей и не допустить прихода к власти…

— Скажем так, людей недостойных…

— Это коммунистов, что ли? — спросил кто-то.

— Ну вот видите, все вы правильно понимаете, — похвалил Зудин.

Дальше он так расписал будущее издание, что все только рты разинули. Оказалось, что речь идет о 12-страничной газете, притом многоцветной, которая будет печататься на финской бумаге «и не здесь» (где — об этом Зудин также умолчал). Когда же он назвал предполагаемый тираж, поднялся недоверчивый шум и даже смех раздался.

— Миллион? — переспросил Вася. — Да у нас все тиражи вместе взятые на триста тысяч не тянут.

— Я вам не сказал еще самого главного, — улыбнулся Зудин. — Распространяться газета будет бесплатно. Поняли? Бес-плат-но! А бесплатно можно и пять миллионов откатать — на каждого жителя области по экземпляру.

— И кто заказывает всю эту музыку? — мрачно спросил Сева. — Я имею в виду — кто платит?

Зудин пустился в длинное, путаное объяснение, из которого выходило, что есть некие люди, очень заинтересованные в том, чтобы такой важный регион, как Благополученская область, остался «в зоне влияния реформаторов», и эти люди — с ведома и при поддержке самих реформаторов — готовы вложить в принципе любые деньги для достижения этой цели. Такое вот витиеватое получилось объяснение, но все примерно поняли, о чем речь.

— Ну, допустим. А как вы собираетесь распространять такой тираж? Это ж просто невероятно… — усомнился редактор «Вечернего звона», а уж он-то имел представление как о тарифах на услуги связи, так и о количестве почтальонов в городе и области.

— Это технический вопрос, этим будут заниматься другие люди. Меня же интересует содержательная сторона дела. Учтите, бесплатной газета будет только для избирателей, а для тех, кто будет в ней сотрудничать, то бишь для нас с вами (он так и сказал «нас с вами» — как о решенном) — очень даже платной. Я вам скажу откровенно, что те журналисты, которых мы пригласим, смогут заработать очень приличные деньги. Просто очень приличные, — тут он чуть понизил голос и даже вперед подался. — Между нами говоря, выборы это вообще такая вещь, где одни выигрывают, другие проигрывают, а третьи — зарабатывают. Уж поверьте мне.

— Да, да, знаем… — сказал Вася растерянно. — Но мне одно непонятно: на кого эта газета будет работать? Я имею в виду из кандидатов. Если ты… вы говорите, что Гаврилова в Москве не хотят, а уж Твердохлеба — тем более, то на кого же тогда? У нас ведь и нет больше никого, — он даже руками развел в недоумении. — Остальные кандидаты просто непроходные.

— Хороший вопрос, — опять похвалил Зудин. — У вас будет кандидатура, и очень сильная. Совсем скоро вы о ней узнаете.

Все разом загалдели:

— Кто? Кто?

— Из наших или из Москвы?

— Ну хоть намекните!

Но Зудин только улыбался загадочно и качал головой.

— Я бы не хотел раньше времени называть… Да и дело ведь не в фамилии, но речь, безусловно, идет о человеке реформаторских убеждений. Это самое главное, о деталях — потом.

Вася Шкуратов ощутил острое любопытство и одновременно тревогу. Тревога пересилила.

— Так ты что же, хочешь у живого редактора увести журналистов, что ли? Перекупить? Или ты предлагаешь нам закрыть на время выборов свою газету и начать выпускать эту самую, про которую ты тут рассказывал?

Зудин сделал невинное лицо и сказал как будто даже обиженно:

— А это как хотите. Я вам предложил — а вы решайте. Можете и закрыть. (При этих словах лицо у Васи пошло красными пятнами.) Между прочим, я мог бы пойти в этот, как он теперь называется? «Свободный Юг»? Но я, заметьте, пришел с этим предложением к вам. Я полагаю, что за те деньги, которые даются под этот проект, а деньги, повторяю, бо-о-ль-шие, и, разумеется, в долларовом исчислении, желающих сотрудничать найдется в Благополученске более, чем достаточно.

Вася ерзал и тревожно поглядывал то на Зудина, то на своих сотрудников, словно желая удостовериться, что они не встанут и не побегут сию же минуту за этим человеком, которого он привел на свою голову в редакцию, о чем уже десять раз пожалел.

Вася Шкуратов успел более или менее приспособиться к новой жизни, он оказался очень энергичным и старательным редактором, не лез в политику, прямо не примыкал ни к левым, ни к правым, а упирал больше на обустройство своей редакции, под которую городская мэрия после настойчивых Васиных хождений по кабинетам выделила небольшой, но вполне приличный особнячок. Раньше в нем помещался ведомственный детский сад, но его закрыли по причине отсутствия у ведомства средств на его содержание. С помощью одному Васе известных спонсоров в особнячке сделали евроремонт и сюда вселилась шумная и разношерстная редакция, наполовину состоящая из бывших сотрудников «Южного комсомольца», а наполовину из подросших как раз в эти годы и воспитанных на новых, в основном скандальных публикациях и телепередачах молодых журналистов. Материалы, которые писали его сотрудники, Вася почти не читал и о содержании своей газеты имел весьма смутное представление, так как занимался в основном хозяйственными делами. Вася Шкуратов обустраивал редакцию с любовью, как собственный дом, добывал мебель, ковровые покрытия и даже люстры, мало подходящие к деловому помещению, зато создававшие впечатление красоты и достатка, что должно было, по мысли Васи, производить благоприятное впечатление на рекламодателей. Он много работал сам и держал в черном теле своих сотрудников, не давая им переносить сюда нравы и привычки старого «Комсомольца». Очень скоро у основательного и трудолюбивого Васи вырос на базе небольшой вечерней газеты целый издательский дом, названный, естественно, «Шкуратов и K°», и печаталась разнообразная продукция, начиная с рекламных приложений и кончая календариками и визитками. И вот теперь, когда его детище уже начинало твердо становиться на ноги, является этот столичный хмырь и пытается нагло соблазнять его сотрудников.

— Что касается вашей газеты, — сказал Зудин примирительно, — то в случае, если и она поддержит этого кандидата, многие проблемы, о которых Василий Михайлович тут рассказывал, можно будет решить с помощью наших спонсоров. Так что подумайте, взвесьте. Я оставлю Василию Михайловичу свои координаты, кто надумает— звоните, — и он привстал, давая понять, что разговор на этом окончен.

Журналисты покидали редакторский кабинет в большом оживлении и тут же стали собираться кучками — обсуждать услышанное. Зудин еще на несколько минут задержался у Шкуратова, и тот, конечно, попытался наедине выведать у него, о каком же таком таинственном кандидате идет речь, намекнув, что его личное решение — участвовать или нет в Зудинском проекте — будет зависеть только от этого. Но Зудин не поддался.

— Всему свое время, — сказал он и дружелюбно похлопал Васю по плечу.

Старуха Суханова вышла на пенсию как раз в тот год, когда в газетах отменили цензуру, а заодно, как ей вскоре стало казаться, и правила русского языка. Теперь, читая уже не по долгу службы, а так, по привычке, она только качала головой и вздыхала. Наметанный глаз профессионального корректора машинально выхватывал из текста ошибки — пропущенный знак, ненужные кавычки, лишнюю запятую… Незамеченные простым читателем, они так и лезли ей в глаза, и она только дивилась их количеству и наглости.

— Ты смотри, Нюрка, что делают! — говорила она сидящей на окне кошке. — Одну букву переносят! Кто же их учил так переносить?