«Но для меня свершился выдел...» Но для меня свершился выдел, И вот каким его я видел: Злаченно-белый — прямо с елки — Был кифарэд он и стрелец. Звенели стрелы, как иголки, Грозой для кукольных сердец... Дымились букли из-под митры, На струнах нежилась рука, Но уж потухли звоны цитры Меж пальцев лайковых божка. Среди миражей не устану Его искать – он нужен мне, Тот безустанный мировражий, Тот смех огня и смех в огне. К моему портрету Игра природы в нем видна, Язык трибуна с сердцем лани, Воображенье без желаний И сновидения без сна. К портрету А. А. Блока Под беломраморным обличьем андрогина Он стал бы радостью, но чьих-то давних грез. Стихи его горят – на солнце георгина, Горят, но холодом невыстраданных слез. Поэту В раздельной четкости лучей И в чадной слитности видений Всегда над нами – власть вещей С ее триадой измерений. И грани ль ширишь бытия Иль формы вымыслом ты множишь, Но в самом я от глаз не я Ты никуда уйти не можешь. Та власть маяк, зовет она, В ней сочетались бог и тленность, И перед нею так бледна Вещей в искусстве прикровенность. Нет, не уйти от власти их За волшебством воздушных пятен, Не глубиною манит стих, Он лишь как ребус непонятен. Красой открытого лица Влекла Орфея пиерида. Ужель достойны вы певца, Покровы кукольной Изиды? Люби раздельность и лучи В рожденном ими аромате. Ты чаши яркие точи Для целокупных восприятий. Надписи на книгах и шуточные стихи <Надпись на «Сочинениях» А. Н. Островского> Не самодуров и не тлю Москвы мильонно-колокольной, Я горький смех его люблю И крик отчаянья <невольный>. 1903 <Посвящения на книгах> 1 И от песни, что сердце лелеет, Зной печали слезой освежая, Сладкозвучная песнь уцелеет,- Но для мира чужая. 1904(?) 2 «Тому, кто зиждет архитрав...» Тому, кто зиждет архитрав Над гулкой залой новой речи, Поэту «Придорожных Трав» Никто— взамен банальной встречи. 1904 3 «Меж нами сумрак жизни длинной...» Меж нами сумрак жизни длинной, Но этот сумрак не корю, И мой закат холодно-дынный С отрадой смотрит на зарю. 1906 Мифотворцу – на башню (Два мифотворения) 1 Где розовела полоса, Одни белесые отсветы... Бегут на башню голоса, Но, ослабев, чуть шепчут: «Где ты?» А там другой жилец уж – сед И слеп с побрызгов белой краски, И смотрят только губы маски Из распахнувшихся газет. Июнь 1909 2 Седой!.. Пора... Седому – мат... Июль углей насыпал в яме, И ночью, черен и лохмат, Вздувает голубое пламя... Где розовела полоса, Там знойный день в асфальте пытан. Бегут на башню голоса... А сверху шепот: «Тише – спит он». Царское Село Июль 1909 Из участковых монологов Сонет ПЕро нашло мозоль... К покою нет возврата: ТРУдись, как А-малю, ломая А-кростих, ПО ТЕМным вышкам... Вон! По темпу пиччикато... КИдаю мутный взор, как припертый жених... НУ что же, что в окно? Свобода краше злата. НАчало есть... Ура!.. Курнуть бы... Чирк – и пых! «ПАрнас. Шато»? Зайдем! Пст... кельнер! Отбивных МЯсистей, и флакон!.. Вальдшлесхен? В честь соб-брата! ТЬфу... Вот не ожидал, как я... чертовски – ввысь К НИзинам невзначай отсюда разлетись ГАзелью легкою... И где ты, прах поэта!! Эге... Уж в ялике... Крестовский? О-це бис... ТАбань, табань, не спи! О «Поплавке» сонета …………………………………………………. <ПЕТРУ ПОТЕМКИНУ НА ПАМЯТЬ КНИГА ЭТА> 1909 «Ни яркий май, ни лира Фруга...» Ни яркий май, ни лира Фруга, Любви послушная игла На тонкой ткани в час досуга Вам эту розу родила. Когда б из кружевного [20] круга Судьба ей вырваться дала, Она б едва ли предпочла Сиянье неба, зелень луга Приюту Вашего стола. |
