Ник и Серафима понимающе переглянулись.

– Так вот, Андрей Борисович открыл дверь сам, и я чуть в обморок не упала от его вида. Синий, губы трясутся, он из кухни шел по стеночке, чтобы отпереть нам. «Скорая» быстро приехала, нас вытолкали из дома… А потом мы узнали, что он умер. Сердечный приступ. Прямо в машине «скорой помощи», и врачи не сумели спасти.

– О Господи! – тихо вздохнула Серафима.

– Раньше надо было о старике думать! – вскинулась женщина. – Что же вы не приехали раньше, не помогли? У него ведь деньги были, вам бы даже платить ни за что не пришлось!

Серафима вжалась в спинку стула. Под стальным взглядом хозяйки она вдруг почувствовала свою личную вину за смерть старого ювелира, хотя это уже был полный бред. Она машинально потянулась к пачке сигарет, но хозяйка резко сказала:

– У нас не курят!

– Извините, – пролепетала журналистка, в один миг превратившись в нашкодившую второклассницу.

– Потом позвонила молодая врачиха, которая тогда на «скорой» приезжала, – продолжила женщина неохотно. – Где-то дня через два. Сказала, что Андрей Борисович передал ей какую-то записку… для внука. Для вас то есть.

Услышав о какой-то записке, Серафима навострила уши.

– Что за записка?

– Понятия не имею. Когда «скорая» приехала, дед уже и говорить почти не мог, только пальцем тыкал в сторону кухни. Врачиха пошла туда и увидела на столе бумагу. Андрей Борисович сказал, что это для внука… Ну а через десять минут умер в машине, по дороге в больницу.

– Простите, пожалуйста, вы не знаете, как эту женщину отыскать? – спросил Ник.

– Она оставила мне телефон. Только я не знаю, где он. Клочок бумаги, не мудрено и потерять!

На этот раз Серафима одарила ее таким взглядом, что тетка нехотя взяла сумку и принялась в ней рыться.

– Вы бы документы показали, – заявила она настороженно. – Я вас первый раз вижу. Может, вы никакой и не внук!

– Я документы оставил в гостинице, – расстроился Ник. – Но у меня все равно фамилия другая…

– А зачем вы вообще приехали? – продолжала допрос тетка. – На кладбище-то хоть были?

– Нет еще…

– И какой смысл был приезжать? На дом позарились? Так учтите, у Андрея Борисовича родственник есть, он и наследует все имущество!

Судя по всему, тетка видела в Нике как минимум жулика и афериста. А как максимум – подозревала его во всех смертных грехах, вместе взятых.

– Откуда информация? – поинтересовалась Серафима, которой уже порядком надоела зловредная соседка.

– Как откуда?! От самого Андрея Борисовича! Он сам сказал, что у него есть какой-то двоюродный племянник и он получает все по завещанию.

– Нисколько не сомневаюсь! Только мы-то здесь при чем? Вы, кажется, нас в чем-то подозреваете?

– Серафима! – Ник метнул на нее возмущенный взгляд.

– Я уже двадцать семь лет Серафима, – с достоинством ответила та. – Я, пожалуй, на улице покурю, раз здесь нельзя. И тебя там подожду.

Из дома она вышла злая на саму себя, тетку и весь мир. Тут же сунула в рот сигарету и закурила, пытаясь погасить раздражение. Ну подумаешь, какая-то дурная баба, страшная и вредная, нервы-то дороже!

Успокоив себя таким образом, Серафима прогулялась по пыльной выщербленной дороге. Голова болела уже невыносимо, а организм настойчиво требовал чашку кофе. Лучше, конечно, две чашки. И в кроватку до вечера!

В конце улицы мелькнул знакомый силуэт. Блондинистый Крысеныш в гавайских шортах. Серафима на всякий случай отошла подальше, в тень раскидистого дерева, и присмотрелась. С недавних пор она весьма болезненно относилась ко всем постояльцам, тем более проявляющим интерес к этой улице.

Крысеныш покупал алычу у пожилого мужика в растянутой майке. Этот мужик сидел здесь целыми днями, торгуя ягодами и фруктами из собственного сада. Мысленно Серафима взяла его на заметку – лишний свидетель всегда пригодится, но в этот момент вернулся Ник.

– Что это на тебя нашло? – с ходу напустился он на нее. – Не могла потерпеть со своим приступом плохого настроения?

– Ну извини, – покаянно ответила она. – Эта баба меня правда взбесила.

– На редкость противная, – согласился он, – но что поделать? У нее был телефон этой врачихи со «скорой», а кроме того, она могла знать что-нибудь полезное.

– Ну и что тебе удалось выведать?

– Почти ничего. После твоего ухода она совсем с цепи сорвалась. Принялась упрекать меня в том, что я поддельный внук, втерся в доверие к старику, чтобы его ограбить… Несла какую-то ересь!

– А что с тем родственником? Троюродный племянник, или как там его…

– Ха, это вообще какой-то странный тип, не от мира сего. Мне дед о нем немного рассказывал. Этот мужик бредит какими-то экзотическими африканскими животными или растениями, я уж не знаю. И все свои деньги – а зарабатывает он немало – вкладывает в экспедиции. Так вот, сейчас он как раз находится в очередной экспедиции и вернется только через месяц. Так что время на поиски камня у нас есть.

– Послушай, а что с причиной смерти? Не мог этот чокнутый укокошить деда, чтобы завладеть наследством и спокойно мотаться по Африке?

– Вроде сердечный приступ, – неуверенно ответил Ник.

– Ну точно, привез из Африки какой-нибудь неизвестный науке яд, а симптомы списали на сердечный приступ, – зловеще прокомментировала Серафима.

– Звучит как сюжет плохого детектива. Очень сомнительно.

– А почему плохого? Насколько мне известно, еще старушка Агата активно травила своих героев ядом.

– Потому что неизвестный науке яд – это пошлость, годная лишь для плохого романа. – Ник наставительно поднял палец.

– Ладно, это всего лишь версия! Послушай, я умру, если сейчас же не выпью кофе. Пойдем в то кафе, где мы были вчера днем. Там неплохой эспрессо.

В кафе обсуждение продолжилось, но уже вполголоса, чтобы не привлекать внимания посетителей. Серафима медленно пила кофе, чувствуя, как бодрость возвращается в уставшее тело.

– Кстати, тетка дала тебе телефон врача?

– Дала, но со скрипом. Она все пыталась уличить меня во лжи. Вроде как я жулик и аферист, пытаюсь оттяпать жирный кусок наследства у того чокнутого африканца.

– Удивительно, что ты сумел у нее этот телефон выцыганить! – удивилась Серафима.

– Я ей двадцать баксов дал, – признался Ник. – Предложил на починку забора, видела же, какой он там ветхий. После двадцатки дело пошло быстрее. Вот телефончик!

И парень помахал у Серафимы перед носом мятой страницей, вырванной из телефонной книжки.

– Ну что ж, надо срочно ей звонить. Погоди, куда сорвался? Дай кофе допить! Так какие мысли по поводу этого родственника? Может, он и правда… помог твоему дедушке умереть?

– И как бы он это проделал? Родственник в Африке уже с мая. И пробудет там до середины августа. Он что, по-твоему, деда на расстоянии убил? Силой мысли?

– А кто он вообще такой, ты знаешь?

– Какой-то известный журналист. Или обозреватель, не помню точно.

– Журналист? Так, может, я его знаю? Как фамилия?

– Минуточку… Рокоссовский? Россомахин?

– Не Россошанский, случайно? – спросила Серафима, внезапно развеселившись.

– Ага, точно. Ты его знаешь?

– Знаю. Точнее, лично я с ним не знакома, но много о нем наслышана. Парень и правда жизни не мыслит без своих экспедиций. Короче, безобидный чудак! Все, версия снимается. В жизни не поверю, чтобы этот тип смог прикончить пожилого родственника, тем более что у него и алиби имеется!

– Ну так что, ты допила? Пойдем, поищем телефон.

Будка с допотопным телефоном обнаружилась внизу, на выходе из кафе. Ник набрал номер, но трубку никто не взял.

– Наверное, она на дежурстве, – предположила Серафима. – А где она работает, ты знаешь?

– Понятия не имею. Сколько вообще тут больниц и где они?

– Можно поспрашивать местных, но не думаю, что это стоящее занятие. Не будем отвлекать человека, тем более что наверняка записка хранится дома. Вот вечером и позвоним ей домой.

– Интересно, что там в записке?