В этот момент в толпе мелькнули две знакомые фигуры, и Серафима, чертыхаясь, кинулась прятаться за ствол толстого дерева. Окурок обжег кончики пальцев.

Красномордый неторопливо шагал по набережной, отпивая из стакана разливное пиво, и чуть поодаль за ним следовал Иванцов. Интересно, что происходит?

Серафима некоторое время тупо тащилась за ними, потом увидела, что парочка поворачивает в сторону гостиницы, и вернулась на набережную. Хорошо бы узнать, где был Красномордый и почему Иванцова так интересуют его передвижения по городку. Интересно, он что, собирается ходить за парнем хвостом на протяжении всего отпуска?

Она поняла, что уже давно хочет пить, и принялась оглядываться по сторонам в поисках ларька с холодными напитками. Здесь торговали только мороженым, креветками и чебуреками. Серафима прошла по набережной, миновала то место, где пряталась от Иванцова, и вдруг увидела продавца пива в розлив. На столе у него горками стояли прозрачные пластиковые стаканы с логотипом производителя. Точно из такого же пол-литрового стакана пил Красномордый.

– Скажите, пожалуйста, у вас только что был покупатель с таким… красным лицом и прилизанными волосами? – спросила Серафима у продавца, молодого парнишки.

– Ага, постоянный клиент, – охотно ответил тот. – Каждый день к нам ходит.

– А что у вас, пиво какое-то особенное?

– Такого в городке больше нигде нет, только у нас. Самое вкусное пиво на побережье. Хотите попробовать?

Серафима не успела отказаться, а продавец уже всучил ей стакан, увенчанный шапкой плотной пены. Пришлось заплатить, а потом на ходу медленно цедить горький напиток.

Значит, Красномордый всего лишь совершал ритуальную прогулку к бочонку эксклюзивного пива, и никакой особой тайны в этом не было. Тогда какого черта Иванцов следовал за ним, словно привязанный?

За обедом Серафима не находила себе места. Она ерзала на стуле, нервничала, порывалась посолить компот, отчего вызвала нездоровое любопытство со стороны окружающих.

Красавчика брюнета, поразившего утром ее воображение, в столовой не было. Иванцова, впрочем, тоже. Красномордый, так заинтриговавший Серафиму, чинно хлебал суп и читал детектив.

Выпив чай на террасе, Серафима приняла решение понаблюдать за номером Иванцова. Спрашивать у администраторши, где их постоялец, она не стала. Ну ее в баню, тетка и так кидает в сторону Серафимы заговорщицкие взгляды.

Но ее ожидало разочарование. В номере Иванцова была распахнута дверь, жужжал пылесос и мелькало форменное платье горничной.

Нет, общения с администраторшей все же не избежать. Серафима спустилась вниз и подошла к конторке.

– Ключик хотите сдать?

– Нет, у меня к вам один вопрос. Насчет… Иванцова из тринадцатого номера. Вы не знаете, где он питается? В столовой я его не видела ни за завтраком, ни сейчас.

– Насколько я поняла, он ходит в ресторанчик через дорогу. Ну тот, который с открытой террасой. – Администраторша поджала губы. – Не знаю, чем ему наше питание не угодило. Все чистенько, вкусно, разнообразно.

Насчет «вкусно и разнообразно» она явно не права. Серафима уже устала есть каждый день капустный салат, блинчики и резиновые котлеты. Обычный советский общепит, только по стоимости мало чем отличается от турецких пятизвездочных отелей.

– Да и вообще не угодила ему наша гостиница. Съехал он, ваш Иванцов, – недовольно продолжала администраторша.

– Как съехал?

– Очень просто. Собрал вещи, сдал ключи и съехал. Хотя у него оплачен номер еще на три недели, представляете!

– Он что, в Москву улетел? – огорчилась Серафима. Неужели ее расследование заглохло, едва начавшись?

– Да никуда он не улетел, ваш красавчик. Снял дом у деда Бузукина на соседней улице.

– А вы откуда знаете?

– Деточка, я знаю все, это моя работа, – снисходительно заявила администраторша. – Так вы ключик будете сдавать?

– Да-да. – Она протянула ключ и вышла на улицу.

Очень интересно! С какой стати Иванцову понадобилось съезжать из гостиницы так срочно и неожиданно? Неужели он заподозрил, что Серафима его узнала, и это может помешать его планам? А каким планам? Как бы узнать, что тут происходит?

Иванцов снял дом на соседней улочке. Серафима поняла, о чем идет речь: та самая улица, по которой она каждое утро коротким путем ходит к морю. Что ж, стоит пойти туда и выяснить, в каком доме остановился этот тип.

Извилистая улочка была плотно застроена домами: здесь были и приземистые деревянные хибарки, и вполне современные коттеджи из кирпича. В самом начале улицы она заметила одного из постояльцев гостиницы, хлипкого блондина с кислой рожей. Серафима утром видела его на веранде. Сейчас он в своих нелепых гавайских шортах околачивался около торговки ягодами и фруктами и рассматривал алычу. Женщина закатывала глаза, выражая негодование покупателем, который ничего не покупает, а только щупает товар.

Серафима коротко кивнула ему и прошла мимо. Следовало выяснить, где дом этого самого деда… Сапрыкина, что ли? Ах нет, Бузукина!

Возле колонки молодая женщина набирала в ведра воду, и Серафима направилась к ней.

– Бузукин? А вот, маленький зеленый домик, это его, – охотно ответила та.

«Социальное неравенство налицо», – подумала Серафима. Ветхий домишко Бузукина стоял напротив двухэтажного кирпичного особняка, владелец которого был явно небедным человеком.

В открытых окнах неухоженного, облезлого дома мелькала мужская фигура, а на крыльце стояла спортивная сумка. Из-за угла дома вырулил совершенно седой дед в майке и трениках, таща в руках две трехлитровые банки с солеными огурцами.

На крыльцо вышел Иванцов, подхватил чемодан и что-то сказал деду. Серафима нырнула в густые заросли дикой малины, понаблюдала за тем, как дед уговаривает своего жильца принять банки и весьма выразительно щелкает себя по горлу. Как видно, намечается неплохая вечеринка, судя по количеству соленых огурцов и оживленному виду деда Бузукина.

Спустя минут пять Иванцов вежливо, но непреклонно выставил хозяина за калитку и успокаивающе махнул рукой.

– Так, значит, часиков в десять заходи ко мне, отметим твое новоселье! – крикнул дед в сторону дома, проходя мимо зарослей, где притаилась Серафима.

– Зайду, хозяин, зайду, – уверил его Иванцов, раздраженно сплюнул себе под ноги и зашел в дом.

Через восемь часов после убийства

Утром Серафима продрала глаза с ощущением, что по ней всю ночь ездил асфальтоукладочный каток. Кровать была узкой и страшно неудобной, а кроме того, всю ночь ее мучили кошмары. Она встала, накинула халат и побрела в ванную.

Почистив зубы и приведя, насколько было возможно, себя в порядок, Серафима выпила стакан минералки, выкурила первую утреннюю сигарету перед открытым окном. От вчерашнего ливня не осталось и следа. Выглянуло солнце, наверное, первый раз за четыре дня. Лужи стремительно высыхали, а воздух был прозрачным и словно бы хрустальным. Отдыхающие веселыми вереницами тянулись в сторону моря.

Время близилось к завтраку; Серафима натянула шорты, майку, прихватила рюкзачок. Сейчас она сходит на набережную, поболтает с сонным Яриком, выпьет, по обыкновению, чашку кофе и подумает, что делать дальше.

Но этому плану не суждено было сбыться. Выйдя из номера, Серафима услышала странные звуки. Кто-то давился рыданиями, причитал, одновременно бубнили несколько голосов.

Она насторожилась. Звуки доносились с первого этажа. По коридору мимо нее пробежала горничная с совершенно белым лицом. Серафима не успела ничего спросить: та метнулась к лестнице и побежала вниз.

Нехорошие подозрения усилились, когда журналистка достигла первого этажа. В коридорчике, возле окна, в которое она влезла вчера ночью, стояли несколько человек в милицейской форме, а рядом с ними – растерянный и поникший сторож, которого дотошно о чем-то расспрашивали. Двери в холл были распахнуты, и там творилось форменное безумие. Администраторша рыдала в голос, сидя за конторкой, горничные сбились в стайку и растерянно моргали, а за одним из обеденных столов примостился паренек в милицейской форме и задумчиво писал что-то.