За полтора часа до убийства

В одиннадцать вечера Серафима уже была возле дома Сергея Иванцова, делая вид, что просто прогуливается. На ней была кепка с козырьком, ярко-розовая, очень приметная, и Серафима решила, что сегодня же вечером закинет ее в чемодан и до конца отпуска не станет надевать. Солнечные очки на носу выглядели глупо, потому что на поселок стремительно надвигались сумерки, а из-за низких, тяжелых облаков стемнело раньше, чем обычно.

Через полчаса Серафима убедилась, что дом пуст. Окна были темными, непроницаемыми, внутри – ни движения, ни звука. Тем лучше, можно начинать.

Времени у нее было немного. Она полагала, что Иванцов не станет задерживаться у деда Бузукина, хозяина дома, судя по тому, как днем он раздраженно закатывал глаза. Его вид красноречиво говорил о том, что отмечать новоселье ему не хочется, но обижать хозяина Иванцов не стал. По всему выходило, что он скоро вернется, если только не отправится на набережную в поисках вечерних развлечений. Но в любом случае Серафиме следовало поторопиться, если она не хочет, чтобы ее застукали.

Она огляделась по сторонам, никого вокруг не заметила и быстро открыла калитку. В саду было тихо, пахло листвой и близким дождем. С набережной доносились отдаленные голоса и звуки музыки.

Разумеется, входная дверь оказалась запертой. Серафима поискала ключ, но Иванцов был столичным жителем, со столичными же привычками и оставлять ключи на притолоке, на деревенский манер, не собирался. Впрочем, Серафима на это и не рассчитывала. Она обошла дом, стараясь ступать осторожно и не производить лишнего шума, и, к своему великому облегчению, нашла приоткрытое окно. Как непредусмотрительно!

Девушка перелезла через подоконник, спрыгнула на пол и огляделась.

Было темно, тихо, только в какой-то комнате назойливо тикали ходики. Фонарика у Серафимы с собой не было, зато был телефон. Подсвечивая себе под ноги, она обошла дом, ища комнату, где лежали вещи Иванцова. Скорее всего чемоданы до сих пор не разобраны: он съехал из гостиницы только днем и вряд ли успел заняться вещами.

А вот и они! Серафима вытянула руку с телефоном, и призрачный синеватый свет выхватил из темноты небольшой чемодан и спортивную сумку.

Она сама не знала, что конкретно ищет, но осмотреть пожитки Иванцова следовало непременно. Ведь после его освобождения из тюрьмы прошло от силы несколько месяцев, а он уже объявился на побережье и к тому же ведет себя крайне подозрительно!

Нервничая и подгоняя себя, Серафима порылась в вещичках Сергея Иванцова. Протертые на коленках джинсы, шорты, пара плавок, белье, бритва, туалетная вода… Абсолютно ничего подозрительного. Серафима даже расстроилась.

Неужели Иванцов приехал сюда исключительно за целительным морским воздухом? Поправляет цвет лица после тюрьмы?

Ну конечно! Она не поверила бы в это ни на минуту. Иванцов вел себя очень подозрительно, зачем-то следил за Красномордым, а потом внезапно съехал из гостиницы и поселился на соседней улице. Нет, здесь явно что-то не так.

Она еще раз порылась в вещах, отыскивая в сумке двойное дно, обшарила все кармашки в чемодане. Ничего. Ноль.

Разочарованная, она поднялась, сделала шаг и неожиданно налетела на какое-то препятствие. Что-то твердое больно ударило ее по ногам и грохнулось на пол. Раздался звон разбивающегося фарфора, широко плеснулась вода, заливая пол, Серафимины джинсы и кроссовки.

Она испуганно выругалась, поняв, что наткнулась на какой-то хлипкий столик и разбила то ли кувшин с водой, то ли вазу. Под ногами хрустнули цветы. Точно, ваза!

И в этот самый момент Серафима услышала поворот ключа в замке и твердые мужские шаги. Она заметалась, пытаясь убрать следы преступления, но было слишком темно, а шаги уже звучали все ближе и ближе.

Ничего не соображая от навалившейся паники, Серафима кинулась к окну, дернула ручку и почти вывалилась на улицу головой вперед. Только бы Иванцов не заметил ее!

Очутившись на свободе, она воспряла духом и припустила по дорожке, моля Бога, чтобы никакие соседи в этот момент не таращились на нее из окон. Козырек кепки и темные очки делали ее почти слепой, но снимать их Серафима не собиралась.

Возле ворот гостиницы она затормозила, трясущимися руками нашарила в кармане джинсов пачку и сунула в рот сигарету. Господи, она чуть не попалась! Иванцов вернулся неожиданно рано, а она, ко всему прочему, еще и вазу разбила! Теперь даже дурак поймет, что в его доме кто-то побывал, а Иванцов дураком не был.

Серафима выкурила сигарету, прижавшись щекой к холодному металлу ворот. Ни в коем случае нельзя сейчас звонить и появляться на глаза сторожу. Как хорошо, что она предусмотрительно оставила открытым окно!

Все еще дрожа от пережитого страха, Серафима обошла гостиничный забор по периметру, отыскала удобное местечко, где вплотную росло деревце, и перелезла на ту сторону. Сад встретил ее приветливым шорохом листьев.

Не успела Серафима сделать и двух шагов, как в черном небе бахнул гром и почти сразу полил совершенно сумасшедший дождь. Весь день воздух был сгустившимся и напряженным, а теперь наконец-то наступило облегчение. Серафима счастливо засмеялась, пробегая по дорожкам. Она моментально вымокла, с волос текло, кепку и очки пришлось снять и рассовать по карманам. В кроссовках хлюпало, джинсы прилипли к ногам.

За стеной дождя Серафиму вряд ли смог кто-то увидеть, поэтому она спокойно обогнула здание и распахнула окно на первом этаже. Часом раньше она покидала гостиницу через это же окно, чтобы не пришлось сдавать ключ и показываться на глаза администраторше. В конце концов, она шла «на дело» и следовало быть осторожной.

Правда, «дело» она провалила, да и вылазка эта оказалась бесполезной. У Иванцова не было при себе ничего компрометирующего: ни оружия, ни наркотиков, только обычные вещи обычного курортника.

Серафима влезла в окно и очутилась в небольшом коридорчике возле лестницы. Напротив был туалет для персонала; сбоку, за стеклянными дверями, мирно спал пустой холл. Обычно это окно было закрыто, но сегодня ей повезло и сторож не стал проверять его.

Она шагнула к лестнице, но за стеклянными дверями послышались шаги, и Серафима запаниковала, второй раз за последние пятнадцать минут. Не раздумывая, она нырнула в служебный туалет, заперлась изнутри и приникла ухом к двери.

Кто-то забубнил, недовольно поцокал языком, следом хлопнуло окно, зазвенели ключи… И через минуту все стихло. У Серафимы от переживаний пересохло во рту. С одежды и волос на пол натекла небольшая лужица. Она посидела еще минут десять, прежде чем отважилась выйти в коридор.

Окно было закрыто. Видимо, сторож что-то услышал и поспешил проверить. Счастье, что она успела войти в гостиницу!

На всякий случай Серафима схватила бумажное полотенце, вытерла лужицу на полу, стащила кроссовки, чтобы не оставлять мокрые следы, и на цыпочках побежала вверх по лестнице. Возле своего номера она облегченно выдохнула и пошарила в кармане, ища ключ. Табличка на двери «Не беспокоить», которую она повесила для конспирации, была нетронутой.

Серафима вошла в номер, покидала на пол мокрую одежду, выкурила сигарету возле открытого окна и повалилась на постель. Сил не было даже на то, чтобы принять горячий душ.

…А наутро в гостинице обнаружили труп. Один из постояльцев был застрелен во сне, ночью, в собственной постели…

За шестнадцать часов до убийства

Отпуск проходил совершенно бездарно. Каждая минута, проведенная без толку, ощущалась Серафимой как личное оскорбление. И она уже жалела, что поехала отдыхать в полном одиночестве. Лучше бы поддалась на уговоры друзей, которые улетели в Турцию. Там море теплое и кормят в гостинице вкусно.