Знакомства на юге завязываются быстро, но в данном случае курортным романом даже не пахло. В свой первый вечер у моря Серафима загрустила, заскучала и отправилась на прогулку по набережной. Было бы неплохо провести вечер в каком-нибудь симпатичном заведении, но на пути не попадалось ничего стоящего. Наглые зазывалы, которые хватали за руки, вызвали раздражение, и в знак протеста Серафима завернула в первый попавшийся бар, где почти не было народу. Это потом она оценила стильное оформление и живую музыку, а тогда ей просто хотелось посидеть в одиночестве.

За стойкой стоял худой, если не сказать тощий, паренек, голый по пояс, в джинсах на подтяжках и пестрой бандане. Серафима взгромоздилась на сиденье, со скучающим видом изучила карту напитков и наугад ткнула пальцем.

– Я хотела бы «Секс на пляже».

– Как пожелаете, мадемуазель. – Бармен склонился в шутовском поклоне. – Только не прямо сейчас, ведь я на работе!

Лишь через несколько секунд до нее дошел весь юмор ситуации; они хором прыснули, а когда коктейль Серафимы был допит, оба уже чувствовали себя лучшими друзьями. Весь вечер Ярослав сыпал шуточками, и через пару часов она была от него просто без ума. Но никакого влечения у нее не возникло – исключительно нежные дружеские чувства. Он тоже не делал никаких попыток «узнать друг друга поближе» и, видимо, считал Серафиму «своим парнем». Это устраивало ее на сто процентов.

Ярик перегнулся через широкую стойку из темного дерева, расцеловал Серафиму в обе щеки и придвинул к ней чашку:

– Лучший кофе на побережье. Зацени!

– Напрашиваешься на комплименты? Я тебе вчера уже говорила, что ты классно варишь кофе.

– Ну и что, повтори еще раз.

Серафима медленно прихлебывала горячий напиток и разглядывала Ярика. Ему было не больше двадцати трех. Худющий, вечно взъерошенный, с веселым блеском в глазах, некрасивый, но страшно обаятельный. Настоящая звезда. Девчонки пачками падали к его ногам, стоило им десять минут поглазеть, как Ярик смешивает коктейли и разливает пиво: все с шуточками, с ослепительной улыбкой.

– Сегодня вечером придешь? – осведомился Ярик. – Обещают классную музыку.

– Приду, куда же я денусь? – Серафима проводила в баре все вечера, это было ее единственным развлечением на скучноватом курорте.

– Ну, тогда увидимся, а я спать пойду. Пока, красотуля, не забывай меня.

И он, расточая улыбки, исчез за шторкой. Серафима поулыбалась, допила кофе, попрыгала (пока никто не видит) на высоком барном стуле в виде сиденья мотоцикла. Потом расплатилась с девушкой за стойкой и вышла из сумрачной прохлады бара.

Обратно в гостиницу она шла медленно, курила и размышляла о своем странном отпуске. По пути ей попалась компания молодых мужчин, и они не могли просто так пройти мимо. Серафима выслушала о себе много лестных слов, вежливо отказалась от предложений «выпить пивка» и торопливо зашагала вверх по дороге.

Весь год она мечтала, как возьмет отпуск и поедет отдыхать. Одна. Без подруги, парня, компании приятелей. Совершенно одна. Тогда ей казалось, что в этом – залог хорошего отпуска. Никто не ноет над ухом, не предлагает пойти к морю, когда тебе страшно хочется поспать, никто не тянет за рукав из бара, когда вечеринка в самом разгаре, а ты только вошла во вкус. Ты спишь, ешь, гуляешь и купаешься именно тогда, когда захочется тебе, а не соседу по номеру.

Мечта сбылась, она отдыхает в полном одиночестве, тем более что с парнем она благополучно рассталась, к взаимному удовлетворению сторон. Но вот уже третий день ее гложет тоска.

Может, погода виновата? Или гостиничный номер, в котором у нее начинается клаустрофобия? Или виноваты настырные мужики, разгоряченные свободой и вином, которые при виде одинокой девушки делают стойку? Серафима в принципе не имела ничего против курортных романов, но пока ей не встретилось ни одного достойного кандидата: кругом или пузатые отцы семейств, или мальчики с цепкими взглядами альфонсов, или малолетние любители травки. А Серафима была девушкой придирчивой. Ей подавай красоту, ум и порядочность в одном флаконе!

Видимо, идея провести отпуск в полном одиночестве была неудачной. Уже на второй день Серафима поняла, что ей отчаянно не хватает кого-нибудь, с кем можно перекинуться словечком, сходить вместе на море и просто посидеть в кафе за бокалом вина.

Толкая садовую калитку, Серафима совершенно точно поняла, в чем проблема ее дурного настроения. Ей скучно. И из-за этого отпуск не в радость.

«Может, на экскурсию съездить?» – подумала она меланхолично, хотя знала, что нипочем не поедет.

Гостиничная столовая располагалась прямо в холле. Столики на четверых были расставлены слева от входной двери. Отдыхающие уже подтягивались к завтраку, и девушки-горничные разносили тарелки с едой.

Всего в гостинице жило около двадцати человек. Часть комнат пустовала, иначе народу было бы чуть больше. Все-таки маленький частный отель тем и хорош, что в нем нет толп отдыхающих, не надо стоять в очереди, чтобы получить миску супа, и блуждать по длинным коридорам в поисках своего номера.

Серафима пристроила на коленях рюкзачок, села за свободный стол. Пока ждала свой завтрак, украдкой разглядывала отдыхающих. Это было чем-то вроде привычки: репортер, пишущий о криминале, должен быть любопытным. А Серафима была отличной журналисткой.

По соседству восседала комичная семейная парочка. Она – жгучая брюнетка, косящая под блондинку. Желтые, выжженные химией патлы, нос картошкой, излишне яркий макияж, излишне громкий голос, фигура молотобойца. В ней всего чересчур, и она, судя по всему, даже гордилась этим. Иногда Серафима чувствовала на себе ее пренебрежительный взгляд: мол, серая мышка. Звали даму шикарно – Камилла. Ее муж, казалось, прибился к ней совершенно случайно и теперь не знает, что с этаким счастьем делать. Он был тихим, невзрачным, в старомодных очочках и с газеткой. Казалось, активность жены его угнетает: она жаждет на пляж, в крепость на экскурсию, в ресторан – и все сразу, а ему бы посидеть в теньке с пивом и газетой.

В дальнем углу сидел Красномордый, встретившийся ей утром возле крепости. Он был поглощен детективом в мягкой обложке и не обращал на окружающих ни малейшего внимания. С ним за столиком восседали две колоритные девицы и всеми силами пытались привлечь внимание парня. Правда, девицами их было сложно назвать: зазывные взгляды, блестящие веки и губы, тональный крем толстым слоем, одинаковые платиновые волосы, платья с блестками. Серафима терялась в догадках на их счет. То ли проститутки, то ли просто одинокие дамы, жаждущие знакомства, а оттого нарядившиеся, словно на провинциальный конкурс красоты.

В холл вошли двое мужчин, и Серафиму передернуло. Эти друзья-приятели за несколько дней успели довести ее до белого каления приглашениями сходить на пляж, в кафе, «выпить водочки в нашем номере». После того как ее вежливые, но настойчивые отказы были проигнорированы, Серафима послала обоих далеко и надолго, в самых нецензурных выражениях, и теперь усиленно избегала их общества.

Парни и в самом деле были неприятные: один – маленький и юркий, словно хорек, второй – толстяк с сочным хохотом и пошлыми шуточками.

Они изъявили недвусмысленное желание присоединиться к Серафиме, но та буркнула: «Места заняты», – и демонстративно положила на соседний стул свой рюкзачок.

Парни сели неподалеку и принялись сверлить ее заинтересованными взглядами. Серафима мысленно вздохнула и стала смотреть в другую сторону, делая вид, что присутствие противной парочки ее нисколько не волнует и вообще она их даже не замечает.

Ее взгляд, скользящий по разномастной группе отдыхающих, задержался на симпатичном молодом человеке, при виде которого сердце у Серафимы екнуло. Он был хорош: темные волосы, голубые глаза, из-под простой белой футболки выпукло проступают мышцы. Его лицо так и притягивало взгляд: четко вылепленные скулы, мужественный подбородок, красиво очерченные губы и – по контрасту – совершенно девичьи длиннющие ресницы. Он был красив, но сдержанной, благородной красотой, в нем не было модельной слащавости.