— Да я и не знаю почти ничего, я же сказал! Помню Моргунов говорил, что его условия не могут не принять!
„Моргунов“ — отметил про себя Хасан. Кто знает, может эту информацию удастся ещё употребить себе во спасение.
— Не могут не принять! Ещё бы! Этот кретин угрожает взорвать какой-то самолет, я уж не знаю как!
— О-о-о — простонал Рогов и закрыл ладонями лицо.
— Теперь ЦРУ будет травить нас до конца дней!
„Так вот почему этот странный сигнал“ — пронеслось в мозгу у Ивана. „Ну зачем, зачем мне всё это было надо?!“ Рио де Жанейро и гора денег в нескольких метрах от него забылись и город, в котором он сейчас находился, представлялся ему почти раем, который он так неосмотрительно поставил на кон. И проиграл.
— А если… а если мы освободим заложников в обмен на неприкосновенность? Они согласятся?
„Да они только этого и хотят“ — вертелось на языке у Хасана, но вслух он сказал иное:
— Я постараюсь убедить их. Но жизни людей мы должны обезопасить немедленно. Как это можно сделать?
— Там, в машине… у меня телефон, нужно набрать один номер и просто сказать пароль… — губы у Рогова тряслись.
— Займитесь этим — остатки своей невозмутимости араб старался сохранить.
В дверях Хасан пропустил Рогова вперед и отстав от него шагов на десять сказал несколько слов своему секретарю. Будучи деловым человеком он просчитал свои действия на несколько ходов вперед. Для принятия действительно важного решения много времени не требовалось. Через минуту он вышел на улицу. „Субару“ Квинна стояла недалеко от машины Рогова, но казалось, что в ней никого не было. Иван, лихорадочно оглядываясь и едва не подпрыгивая от волнения, тыкал в кнопки радиотелефона с необычайно массивной навинчивающейся антенной. Араб закурил, вытащив сигарету из золотого портсигара и воспользовался этой возможностью, чтобы не приближаться к Рогову. Квинн должен быть где-то неподалеку и ему совсем необязательно подозревать, что Али в этой истории не просто заказчик, а нечто большее. В конце-концов, ведь это не так! Зачем же подставлять голову?
Рогов несколько раз повторил в трубку одну и ту же фразу, которую Хасан не расслышал. Выключив телефон он подошел к арабу:
— Я сделал всё, что мог. Не знаю, что должны предпринять там — он ткнул пальцем в пространство — но меня поняли. Опасности быть больше не должно — Иван смотрел на Хасана как побитая собака, но тот не смягчил выражение лица.
— Возвращайтесь в дом, я попытаюсь уладить тот бардак, что вы учинили.
Рогов исчез. Осторожно, как будто шагая по углям, араб приблизился к машине Квинна. Тот лежал, опустив спинку переднего сиденья и улыбался.
— Ах вот вы где — невольно вырвалось у Хасана.
— Я вижу, ваш сообщник не кто иной как российский дипломат? Неплохо, неплохо!
— Самолет должен быть в безопасности — хмуро обронил араб.
В лице Боба что-то неуловимо изменилось.
— Хорошо. В таком случае Вы можете исходить из того, что ЦРУ к вам более претензий не имеет. Но смотрите — он дерзко погрозил собеседнику пальцем — это относится лишь к старым грехам. От совершения новых я вас попрежнему предостерегаю! И если вы сейчас меня обманули…
Хасан сделал вид, что не обратил внимание на слова собеседника.
— Теперь Рогов опасен для меня. Ваши коллеги в России могут добраться до него. Он выболтает всё. Думаю, ЦРУ тоже не понравится, если весь мир узнает какими методами вы… работаете?
— ЦРУ на это наплевать, господин Хасан, мы спасаем невинных людей и лишь это имеет ценность. Что же касается вашего сообщника — он представляет из себя вашу личную проблему — Квинн улыбнулся ещё шире — а теперь я попрошу вас извинить меня. Мне нужно сделать ещё пару телефонных звонков. По примеру вашего приятеля, мистер. Должна же моя газета знать, что здесь происходит! — заводя машину, Роберт Теренс Квинн смеялся уже в полный голос.
г. Мадрид, музей современного искусства, время 16:59
Несколько бесконечных секунд Казанцев с Мак Рейнолдсом оторопело смотрели вслед удаляющейся „Тойоте“. Чувствовали они себя примерно одинаково, хотя каждый в отдельности мог ещё и не знать об этом. Всё внутреннее сознание людей, посвятивших большую часть своей жизни, интеллекта, творческих способностей охране законов и защите интересов своих стран, не могло смириться с тем, что они сейчас наблюдали. Невзрачный багажник неумолимо удаляющейся от них машины попирал все их представления о том, что хорошо и что плохо, что справедливо, а что нет в окружающем их мире. На первом месте жизни людей, да. Но террорист должен сидеть в тюрьме, а не растворяться в сутолке мадридских улиц, поставив перед собой на колени две сверхдержавы. Всё произошедшее в последние часы казалось сценой из театра абсурда.
— Вас учили в КГБ управлять автомобилем… особым образом? — в глазах Мак Рейнолдса переливалось бешенство.
— А что, есть на чем применить свои знания? — откликнулся Казанцев. Ход мыслей американца был ему абсолютно ясен.
— Это наш последний шанс, Сергей. Если моей конторе удастся вычислить заказчика и заставить его убрать истребитель, мы можем успеть перехватить картины и задержать мерзавца.
— Там возле входа стоит милый автомобильчик — озорно улыбнулся Казанцев.
— Ты ещё помнишь как соединять провода? — в тон ему поинтересовался Алек уже на бегу.
— Я этому не на улице учился!
„Мерседес“ испанского директора переливался перламутрово- каштановыми боками, не подозревая о своей печальной участи.
— Открывай — обронил 2 секретарь, не найдя при себе ничего подходящего.
Мак Рейнолдс наотмашь ударил рукояткой пистолета в боковое стекло.
— Господа, но это же… — подал голос Лукин, который всё это время молча волочился у них в хвосте.
— Ничего, Анатолий Юрьевич, — залихватски крикнул Казанцев — все расходы за счет американского правительства!
— Дядя Сэм угощает — улыбнулся Алек.
Несмотря на пережитое унижение, на горечь поражения, настроение и у 2 секретаря и у американца много улучшилось. Всё возможное для спасения людей они сделали, даже больше, чем было позволено. Главное уже позади, а теперь можно немного и поиграть. Груз ответственности, лежащий на их плечах, изрядно полегчал и это вновь вернуло на лица улыбки.
Казанцев прыгнул за руль и склонился над панелью приборов. К счастью „Мерседес“ являл собой легендарное „500“-е купе середины 70-х, в прекрасном состоянии, но без малейших признаков электронной сигнализации, иначе им было бы здесь нечего делать. Алек с интересом наблюдал за ним, ничего подобного он не проделывал со времен колледжа, когда порой приходилось брать без спроса отцовскую машину. Но то был полудохлый „Бьюик“, а не коллекционный лимузин!
Поколдовав ещё с минуту над связкой выдранных с корнем проводов, Казанцев соединил несколько воедино и машина, вздрогнув, завелась.
— О как — он удовлетворенно взглянул на своих пассажиров. Мак Рейнолдс демонстративно поапплодировал и даже Лукин, примостившийся на заднем сиденье, одобрительно кивнул.
— Ты заметил, куда он свернул?
— Направо по авениде — Алек передернул затвор пистолета и поставил его на предохранитель.
— Сукин сын — процедил сквозь зубы Казанцев, включая передачу.
Задние колеса „Мерседеса“ провернулись на месте, выбросив из под себя облако сизого дыма и бросили тяжелую машину вперед.
— У него должен быть частный самолет. И стоит он скорее всего на каком-нибудь небольшом аэродроме…
— В любом случае мы должны найти его раньше, чем он достигнет самолета.
— У нас в запасе примерно двадцать минут — Мак Рейнолдс бросил взгляд на часы — и если новостей за это время не прибавится, всё-равно придется дать ему уйти…
— Это я и сам знаю — огрызнулся Казанцев.
— Окей, окей… просто держись от мерзавца подальше, чтобы он не заметил погоню. Условия диктует пока ещё он — Алек тоскливо похлопал по рукоятке пистолета.
Мадридское уличное движение приближалось к часу пик, когда количество автомобилей на улицах возрастало в десятки раз. Шансов нагнать преступника в городе практически не было, как-никак он имел почти десятиминутную фору. Вся надежда оставалась на то, что они верно угадали его маршрут и на загородной дороге удастся наверстать упущенное. Казанцев, едва успев придавить педаль газа, вновь с проклятиями жал на тормоз у каждого следующего светофора. Сигналить было бессмысленно, столичное движение неумолимо погружалось в предвечерний хаос. 2 секретарь изрыгал невероятные русские ругательства, иногда спохватываясь и смущенно поглядывая в зеркальце на сидящего сзади Лукина. Во время очередного затора Мак Рейнолдс похлопал его по плечу: