Выбравшись из-под одеяла, Боб почувствовал, что боль в затылке начала медленно отступать. По дороге к телефону он размышлял, не выпить ли ему ещё одну таблетку, но решил отложить решение на потом. В конце-концов, понадобится ли ему дополнительная таблетка, в немалой степени зависит от содержания разговора. Босыми ногами он пересек комнату, чувствуя, что несмотря на жару его немного знобит.

— Квинн — представился он.

Голос на противоположном конце провода назвал условленный код и, не отвлекаясь на приветствия, начал излагать информацию. Через минуту Роберт первый раз присвистнул про себя, а через другую уже остро жалел о том, что правила ЦРУ не позволят ему сделать из этого случая грандиозную газетную стори.

Закончив повествование, незнакомый голос на секунду умолк, чтобы перевести дыхание.

— Каких действий вы ожидаете от меня? — не выдержал Боб.

— Прежде чем я скажу вам об этом, хочу предупредить, что задание может оказаться небезопасным. Какую реакцию продемонстрирует Хасан, нам неизвестно.

— Зато мне известно — поставить на место этого самоуверенного вашингтонского олуха было просто необходимо — я не первый год работаю здесь и ещё дольше изучаю местные обычаи. Реакция Хасана будет абсолютно одинаковой, заказывал ли он картины или нет. Он продемонстрирует удивление и возмущение. Но вежливо.

Квинну приходилось несколько раз встречаться с Хасаном, выполняя свои журналистские обязанности. Впечатление он производил типичное для людей своего круга: улыбающийся, скользкий и не останавливающийся ни перед чем.

— Итак, вы считаете, при переговорах вам ничего не грозит? — голос прозвучал несколько неуверенно.

— Лично мне нет. Но если дело действительно организовано Хасаном, то он наверняка идеально ко всему подготовлен, и тогда провал угрожает моей миссии.

— У вас есть какой-нибудь особый подход к Хасану?

— Нет, я ведь не голливудская красотка! Но прием у него получу без проблем. После того, как ему отказали в американской визе, он очень заботится о своем добром имидже.

— Не забывайте, сколько времени осталось в вашем распоряжении!

— Ну, если он заартачится, я напомню ему об иракской нефти, о которой вы мне только что рассказали.

— Хорошо. И помните, мы предоставляем вам очень широкие полномочия.

— Без широких полномочий мне было бы там нечего делать — заметил Боб — но насколько они широки в действительности?

— Против организаторов теракта, повлекшего за собой смерть американских граждан, народ и правительство США со выступят всеми имеющимися у них средствами.

„Значит и ливийский вариант не исключен. Странно… Что же у них в самолете, кроме жирного сенатора? Ф-111, бомбящие Каддафи…“ — отдаленные, но яркие образы прошлого предстали перед Квинном.

— Я понял вас. Спасибо. С этим можно начинать.

— Всего доброго.

Связь прервалась.

С минуту Квинн стоял в задумчивости. Его озноб бесследно прошел и покалывание в затылке совсем не напоминало о себе. Было ясно, что дело нечисто. Поскольку речь шла не о политическом преступлении, правительство США не уполномочило бы своего сотрудника угрожать террористам всей государственной мощью, будь даже самолет битком набит американскими гражданами. Согласно международному праву, предать суду и расправе террористов уполномочена та страна, на территории которой совершено преступление, в данном случае Россия. Определенные шансы были ещё у Швеции, являвшейся собственником „Боинга“, но США… Весь опыт Роберта, накопленный в журналистике и разведке указывал на несостыковку многих деталей. За внешней стороной дела стояло что-то, о чем ему не сочли возможным сообщить.

„Да уж не в первый раз“ — Боб пожал плечами. Поручать людям решение проблемы, не информируя их об истинной подоплеке дела, было вполне в духе его работодателя. В определенных условиях это могло поставить под угрозу успех всей миссии, но раз так, то ответственность ЦРУ пусть несет самостоятельно.

Боб быстро нашел в записной книжке номер Хасана и набрал его. Как обычно, на проводе оказался секретариат. Квинн представился и попросил соединить его с хозяином.

— Осмелюся спросить, какой вопрос вы хотите обсудить с господином Хасаном? Видете ли, у вас не назначен на сегодня прием…

— Речь идет об очень важном для вашего шефа деле.

— Я повторяю, господин Хасан занят, а вы сегодня не назначены на прием.

— Скажите ему, что через два дня в газете должна появиться моя статья о деловых людях вашей страны. Вы же не хотите, чтобы я отметил в ней, как трудно получить интервью у самого богатого нефтепромышленника столицы. Да ещё по вине его секретаря! И скажите господину Хасану, что мой визит не потребует много времени. Я просто хотел кое-что уточнить у него по поводу нефтяных поставок 1991 года…

— Хорошо, я сейчас проинформирую господина Хасана.

— Будьте так любезны — с ухмылкой подтвердил Квинн.

В глубине души успех своей миссии Боб считал весьма сомнительным. Слишком уж поспешные выводы привели к тому, что было принято решение послать его к арабу. Да, по своим морально-волевым качествам Али мог вполне решиться на такую операцию и даже выступить в роли организатора. Степень его страсти к живописи могла сравниться только с любовью к деньгам или даже превосходила её, поскольку деньги на картины он обменивал охотно, а об обратном процессе Боб ничего не слышал. Но недостаток времени, в условиях которого приходилось действовать людям в Вашингтоне, привел к тому, что провести нормальную, регулярную тайную операцию не представлялось возможным. Боб знал, как нужно поступать в таких случаях. Лицо, вызывающее интерес Управления подвергалось полнейшей проверке, начиная интимными привычками и заканчивая банковскими операциями. Слежка, прослушивание телефонных переговоров, по возможности перлюстрация корреспонденции — все средства хороши, если ведут к цели. И не всегда, но в подавляющем большинстве случаев что-нибудь да выплывало. Почти наверняка. Просвечивая столь подробно даже самых невинных людей, можно установить множество фактов, которые им хотелось бы скрыть, а невинные люди нечасто попадали в поле зрения ЦРУ. Боб был уверен, что будь в распоряжении здешней резидентуры Управления хотя бы неделя, компромата на Хасана набралось бы предостаточно. И если он имеет отношение к картинам с испанской выставки, это стало бы наверняка известно. Но сейчас, на основании намеков и полутонов, которые навели на араба подозрение, гарантировать его причастность к делу не мог никто. И Квинн отдавал себе отчет, что после беседы с Али ясности может и не прибавиться. С такими жалкими уликами многого не добьешся. Поэтому-то всё зависит от него, Роберта Теренса Квинна, от его способности вести игру, определять беседу, льстить и запугивать, просчитывать ходы соперника, подлавливать его на противоречиях и угадывать его мысли. Жизнь трехсот людей зависит от него, худого и невысокого человечка, который более всего опасался неудачно упасть и что-нибудь сломать в местах старых травм. Пирамида разыгрывающейся трагедии достигла своей вершины и над нею уже ничего не было. Форвардом в игре сейчас становился он. И не в последнюю очередь именно поэтому Боб любил свою тайную профессию.