– Это точно.

Леди Маргарет поняла, что Джон обескуражен, и порадовалась своей маленькой победе над этим упрямцем. Она встала и улыбнулась Франческе.

– Выезжаем в пятницу рано утром. Я очень рада, что ты согласилась составить нам компанию, и уверена, что не пожалеешь.

– Это как пить дать, – пробормотала Дора.

– Вы что-то сказали, миссис Браун?

– Я говорю, ясно, что не пожалеет, мэм. Шотландия очень красивая страна.

– Совершенно верно, миссис Браун.

Леди Маргарет прекрасно расслышала, что та сказала на самом деле, но ей не хотелось затевать ссору в присутствии девушки. Не стоит ее пугать.

– Если пожелаешь, Франческа, я познакомлю тебя с моими дочками, как только они приедут домой. Милли, конечно, сразу отправится в постель, но ты сможешь с ней немножко посидеть. Почитаешь ей или еще чем-нибудь займешься.

Леди Маргарет обернулась к Доре.

– Комната готова, миссис Браун?

– Да, леди Маргарет. – Дора тоже не захотела лезть в бутылку.

– Хорошо. Значит, Франческа, скоро увидимся. Джон, вы ее проводите, ладно?

Он кивнул. Леди Маргарет прощально взмахнула ручкой и удалилась в большой дом.

– Вот так всегда, – подвела итог Дора. – Если ей что взбредет в голову, обязательно добьется своего.

В пятницу утром Джон поднялся раньше всех. Милли не вставала с постели все время после приезда от своей подруги Китти Ларсон. Она почти ничего не знала о приготовлениях к поездке. Она находилась в полузабытьи, все видела словно в тумане. Все другие обитатели дома что-то собирали, паковали, искали, организовывали, а леди Маргарет успела съездить в Лондон, чтобы, пока лорд Генри не вернулся из деловой поездки в Женеву, купить кое-что специально для свиданий с Ричардом, чтобы сделать их незабываемыми.

Джон следил за всеми этими хлопотами с замиранием сердца. Леди Маргарет послала его вместе с Франческой в лавку, чтобы купить для нее теплую одежду – теплые свитера, вельветовые брюки, крепкие ботинки и плащ. Ему бросилось в глаза, что в списке, который составила хозяйка, не значилось ни одной вещи, которая могла бы украсить Франческу и сделать ее еще привлекательней.

Ему очень не хотелось отпускать ее в Шотландию. Он знал, что там она будет предоставлена сама себе, и это не могло его не беспокоить. В эти дни, проведенные в Моткоме, она была счастлива – он внимательно следил за ней и заметил бы, если бы что-то оказалась неладно. Но все же время от времени по лицу ее пробегала тень, в глазах мелькал минутный страх, улыбка начинала походить на гримасу боли – значит, все эти чувства не покинули ее совсем, они были совсем близко и в любой момент могли овладеть бедной девочкой. Ему хотелось всегда быть рядом, чтобы защитить ее, если понадобится. Это чувство было ему внове: он чувствовал, что в нем нуждаются, и потому ему очень трудно было расстаться с Франческой. Она искала в нем покровительство, надежной защиты, и это пробуждало в нем все лучшие качества. Оказывается, именно этого ему не хватало всю жизнь – быть кому-то нужным.

Но вот пришло утро пятницы. Джон поднялся на заре, когда только-только начинало светать и земля была покрыта густой росой. Ему все равно не спалось, а дел было много. Во всяком случае, он пытался себя в этом убедить. Он приготовил чай и сел в кухне за стол ознакомиться со списком неотложных дел, который составила для него леди Маргарет, большая любительница давать всяческие задания.

Когда он занялся проверкой багажа, упакованного накануне, дверь тихонько отворилась. На пороге стояла Франческа, одетая по-дорожному, готовая ехать.

– Франческа? Куда ты собралась в такую рань?

– Все равно мне не спится. – Франческа пожала плечами и вошла. – Нервничаю, наверно.

Джон улыбнулся. Она так хорошо говорила по-английски, что порой он забывал, что перед ним уроженка Италии, но иногда ее речь звучала как-то по-книжному, что никак не вязалось с ее обликом и характером, и в этом была особая прелесть.

– Присаживайся. Я тебя чаем угощу.

Она сделала недовольную гримаску, и он опять улыбнулся.

– Ах да, ты ведь предпочитаешь кофе. – Он взял кофейник и наполнил его водой. – По-моему, эта одежда тебе великовата, Франческа. – Свитер, который они подобрали для нее в лавке, был самым маленьким из того, что им могли предложить, но все равно выглядел на ней как с чужого плеча. Франческа подобрала полы, и Джон увидел, что слишком широкие в поясе вельветовые брюки держатся на толстом коричневом ремне – они были размера на три больше, чем надо.

– Вот так да! – вырвалось у него, и, чтобы не расстраивать Франческу, он добавил: – Будем считать, что взяли навырост.

И они оба расхохотались. Это был тот редкий момент, когда двое вдруг понимают, что они – истинные друзья, и скрепляют дружбу сердечным смехом.

– Итак, Джон, придется нам с тобой опять коротать дни друг с дружкой!

Эти слова вывели его из задумчивости, когда он осматривал загруженный вещами автомобиль. Звук Дориных шагов гулко отдавался в пустом дворе. Она тащила огромных размеров корзинку с провизией. Джон открыл переднюю дверцу «рейндж-ровера» и помог поставить корзинку за сиденьем.

– Да, друг с дружкой, – подтвердил он, по-хозяйски оглядывая результат своего труда: багаж был аккуратно сложен, чтобы не доставлять неудобства пассажирам.

– Скучно будет без девчурки, – сказала Дора, и Джон согласно кивнул. После того разговора в день приезда Франчески Джон больше ни слова не проронил насчет своих чувств, но произошедшая с ним перемена была столь разительной и внезапной, что миссис Браун попросту терялась в догадках. Эта крошка совершила чудо, думала она, лед превратился в пламень, камень раскрошился в пыль. Джон заметно смягчился, стал часто улыбаться, а пару раз она даже слыхала, как он смеется. Да, раз или два он смеялся.

– Что тут смешного?

Джон снял с себя плотный зеленый фартук, аккуратно сложил и уставился на Дору, которая, сложив руки на своей необъятной груди, задумчиво улыбалась чему-то своему.

– А я что – смеялась? Это как-то само собой получилось.

– Смеялась, смеялась, – ворчливо буркнул он.

– Извини.

Она пожала плечами и повернулась, чтобы уйти.

– Пойду приведу Франческу, – бросила она на ходу. – Ее Королевское Высочество вскоре пожелают отбыть.

– Хорошо.

Он проводил ее глазами, машинально складывая фартук, превратившийся в его руках в маленький комок. Теперь, когда все дела были переделаны, он не знал, куда себя деть. В обычные дни он в таких случаях приступал к своим повседневным обязанностям, не обращая внимания на хозяев, но это утро было особенным. Этим утром он боялся упустить нечто важное.

Дора позвала его с кухонного порога. Она видела, как он стоит, крутя в руках злосчастный фартук, и поняла, что у него на сердце.

– Пойду, пожалуй, провожу их, Джон.

Он вопросительно поднял брови.

– Да нет, я не дела имею в виду, – засмеялась Дора. – Из ума еще не выжила. Надо проститься с Франческой.

Умница Дора подсказала ему, что нужно сделать.

«Что ж, не будем терять время, дорогая», – хотел он сказать, но вместо этого только улыбнулся и небрежно бросил:

– Я с тобой.

Да, просто совсем другой человек, улыбнулась про себя Дора. Вот так перемены!

Франческу посадили на переднее сиденье, Милли устроили сзади. Вдобавок к ветрянке бедняжка подхватила еще расстройство желудка.

– Я не смогу останавливаться каждый раз, когда у ребенка схватит живот, – объявила леди Маргарет и вручила Франческе пачку полиэтиленовых пакетов. Она обещала Ричарду, что обязательно приедет к ужину, и не собиралась менять своих планов.

– У тебя все есть для такого долгого путешествия, Франческа? – спросила Дора, поудобнее усаживая Милли и поправляя одеяло, в которое была укутана девочка.

– Конечно, все, миссис Браун. Можно подумать, мы едем на край света! Всего только в Шотландию! – Леди Маргарет села на водительское место и демонстративно пристегнулась ремнем, давая понять Доре, что ее еще не простили.