– Тебе холодно, – сказал он, заметив, что она дрожит. Он осторожно прикрыл ее своей рубашкой. – Так лучше?

Она кивнула и выпрямила ноги, нежась под его рубашкой. В теплом воздухе стоял тонкий запах его кожи, его волос, мужской запах, который обволакивал и возбуждал ее. С ним, с этим мужчиной, ей было тепло и спокойно, она была преисполнена любви.

Следующая неделя прошла для Франчески и Патрика как в тумане. Когда потом он вспоминал эти дни, к нему возвращалось ощущение полноты чувств, полного, ничем не омраченного счастья. Хотя тогда он не забывал о том, что ему придется уехать в Лондон.

Он взял в больнице отпуск на три недели, хотя не рассчитывал так долго пробыть в Шотландии. Но дни с Франческой промелькнули незаметно. Упоение любовью сделало время нереальным, будто оно вовсе перестало существовать. Даже сама природа способствовала этому ощущению нереальности: дни стояли теплые, погожие, солнце щедро грело землю. Счастье ослепило их, и, когда они вдруг очнулись, оказалось, что в запасе у них всего три дня.

С той ночи после званого ужина они почти не расставались. И всегда они испытывали те же самые чувства наедине друг с другом, что и в ту ночь, только теперь их не разделял призрак страха или опасения: оба знали, что любимы. Они болтали, смеялись, бегали с девочками на солнцепеке, щедро делясь друг с другом своими тайнами. Кроме одной.

За теплотой и радостью любви Франческа глубоко прятала свое страшное прошлое и связанную с ним боль. Этого она не могла поведать Патрику. Он любил ее, она раскрывалась в неге его любви, но взвалить на него бремя своего прошлого была не в силах. Просто не могла этого сделать. Она так стыдилась своего прошлого, таким оно казалось ей омерзительным, что даже самому любящему человеку не хотела рассказывать о нем, чтобы не подвергать испытанию его любовь. И оно оставалось в тайнике ее души, как мрачная тень всего лишь в шаге от лучезарного свечения их любви.

Франческа впитывала в себя любовь, согревавшую ей сердце, надеясь, что в один прекрасный день это зловещее облако рассеется. Она наслаждалась новым для нее счастьем любить и быть любимой, а все прочее не имело для нее значения.

И она была по-своему права. Широкие необъятные просторы Лэрбека предоставляли Франческе и Патрику полную свободу, а леди Маргарет была слишком занята своим мужем, чтобы замечать что-либо вокруг. Она позаботилась о том, чтобы брату было уютно в ее доме, а прочее ее не касалось. Но, конечно, ей и в голову не приходило, что он может влюбиться. Она видела во Франческе всего лишь прислугу и была слишком тщеславна и недальновидна, чтобы заподозрить брата во внимании к представительнице тех, кого презрительно называла «простыми людьми». Она забыла собственное прошлое, как и то, что любовь не знает никаких границ.

Стоял теплый, но пасмурный полдень, первый после череды ярких солнечных дней. Тяжелые облака низко висели над землей, воздух был влажным, удушливым. Зелень Кромдейлских холмов поблекла, посерела, кое-где приобрела коричневатый оттенок. Горы казались темными, неприветливыми. Все выглядело так, будто на землю бросили темное покрывало.

Патрик и Франческа гуляли в окрестностях гор. Девочки убежали вперед, и они шли вдвоем, не берясь за руки, но то и дело стараясь прикоснуться друг к другу. И каждое прикосновенье наполняло их радостью, одна только ее близость доставляла Патрику несказанную радость. Он гнал от себя мысль о скорой разлуке.

И никак не решался сказать о ней Франческе. Он уже все обдумал про себя, решил, что их расставание будет недолгим, всего на несколько недель, а потом он пришлет за ней, и они станут вместе жить в Лондоне. Но сказать все это ей не решался.

Прошедшие дни и ночи, пронизанные любовью, казались столь эфемерными, что вмешательство в них каких-то деловых планов и расчетов казалось кощунственным. Он наивно надеялся, что все как-нибудь устроится само собой, и, околдованный любовью, не осмеливался разрушить ее очарование. Он не говорил Франческе ничего, кроме слов любви, и считал, что этого вполне достаточно.

В ту ночь погода переломилась. Над землей пронесся ураган, принесший ливень, затопивший жаждавшую влаги землю. Тепла как не бывало; воздух стал холодным и сырым, серый камень замка ледяным, неприятным на ощупь.

Патрик зажег в гостиной камин. Они с Франческой были там одни. Девочки отправились спать. Патрик задернул шторы, чтобы отгородиться от холода и темноты, набросал поверх толстого пледа мягких подушек.

Перемена погоды подействовала на его настроение. Она будто обозначила конец его пребывания в Шотландии. Хуже того, это было знаком внезапных и тяжелых грядущих событий.

Отвернувшись от окна, он прислушался к завыванию ветра в листве, тоскливому и грозному шуму. Ветви будто стонали.

– Патрик, что с тобой?

Ее голос вывел его из задумчивости. Франческа подошла совсем неслышно. Она всегда ходила неслышно. Взглянув на нее, он по привычке подумал, как она прелестна.

– Все в порядке, – ответил он, делая шаг навстречу. В ее кроткой сдержанности было нечто такое, от чего хотелось взять ее на руки, прижать к себе, защитить. Он привлек ее к себе и погладил по спине.

– Ты совсем замерзла, – прошептал он, заглядывая ей в глаза. – Но ведь ты счастлива, правда? – Он не мог наглядеться на эту темно-бархатную зелень глаз, на эти неправдоподобно длинные густые ресницы. Целуя ее в щеку, он согрел дыханием ее кожу. – Пойдем ко мне, там ты согреешься.

Она ответила улыбкой, и он понял, что она чувствует то же, что и он. Надо сегодня же с ней объясниться, этой же ночью. Он должен подготовить ее и убедить, что пусть эта разлука обоим тяжела, но каждую минуту думая друг о друге, они смогут ее вынести. Он скажет ей, что никак не мог решиться объявить о своем отъезде раньше, просто духу не хватало. Но, конечно, он ни словом не обмолвится о том, какую власть имеет над ним сестра, леди Маргарет, которая вряд ли поймет его чувства.

– Франческа, мне нужно тебе что-то сказать. Она прервала его поцелуем.

– Пожалуйста, Франческа, это серьезно…

Но она опять не дала ему говорить, прижав пальчик к его губам, ласково заглянув в глаза. На нее накатил невиданный прилив жизненной силы, будто все, все исчезло и остался только этот момент чистой любви. Она медленно расстегнула на нем рубашку; его охватило властное желание.

Потом она скинула с себя блузку и расстегнула брюки, которые упали на пол. Больше на ней ничего не было. Тело ее было прекрасным и влекущим, груди округлыми, упругими. Он провел пальцем по ее загорелой коже.

– О, Франческа, ты такая… – Он не договорил. Она прильнула к нему и прижалась ртом к его губам. Ее пальцы скользнули вниз, и его тело с готовностью откликнулось. Крепко прижав ее к себе, он нащупал языком ее язык. Такого жгучего желания обладать ею он еще не испытывал. Она вжималась в него бедрами, терлась грудями о его грудь, ее горячее тело заставляло его гореть огнем.

Он приподнял ее, и она обвила его ногами. Она крепко обняла его за шею, запрокинула голову и выгнула бедра. Они начали двигаться вместе, их тела слились в одно целое, отражаясь в зеркале над камином.

Потом, когда они обнаженными лежали в тепле, которое распространял огонь из камина, Патрик думал, что такой ночи у них еще не было: сегодня царила сама страсть, дикая и необузданная. Сила этой страсти, с которой ни он, ни она не могла совладать, почти пугала его. Он любил эту женщину, как никогда и никого не любил, но эта мысль вызывала у него трепетный страх.

А для Франчески ее любовь к Патрику была чем-то простым и безыскусным. Раньше весь ее жизненный опыт ограничивался страхом и болью, теперь же она была наполнена любовью и радостью. То и другое казалось невероятным, и анализировать свои чувства ей не приходило в голову.

Обернувшись к ней, Патрик тронул шрам на ее плече. Ему всегда, как только он увидел его, хотелось узнать, откуда эта отметина. Он склонился над Франческой и поцеловал плечо.