— Нет, нет, леди Франклин. Мне больше нечего вам рассказать. Честное слово. Просто Ледбиттер...

— Можете не продолжать, — сказала леди Франклин. — Вы и так уже все мне сказали. Может, и напрасно — я узнала то, чего очень не хотела знать. Я старалась не думать об этом, и весьма успешно. Вы же разрушили мое неведение, мое убежище, и я опять очутилась в мире печальных мучительных истин.

— Эта истина не должна причинить вам боли, — сказала Констанция. — Ледбиттер...

— Что Ледбиттер? — перебила ее леди Франклин и слегка покраснела.

— Он любил вас, леди Франклин. Его последние слова были: «Передайте леди Франклин, что я люблю ее». С этими словами он и погиб.

Ледбиттер добился своего: его услышали.

Леди Франклин отошла от дивана и села в кресло. Констанция оцепенело смотрела на подарки.

— Правда, теперь это уже не важно, — сказала она. Ответ последовал не сразу.

— Почему же, — возразила леди Франклин. — Это очень важно... Значит, письмо послал Ледбиттер?

— Да.

— И сказал в нем правду?

— Да.

— А почему он это сделал?

Господи, неужели она и в самом деле ничего не понимает, удивилась про себя Констанция, а вслух сказала:

— Потому что он вас любил.

— Благодарю вас, — сказала леди Франклин. — Благодарю вас, что пришли меня навестить. Но теперь мне надо побыть одной.

Когда леди Франклин подняла голову, она была одна. Обведя гостиную неуверенным взглядом, она снова увидела свертки. Знакомый страх опять стал подкрадываться к ней, отнимая силы, волю. Поскорее убрать их — с глаз долой! Но, уже потянувшись к звонку, леди Франклин остановилась и оглянулась на диван: впервые за все это время ей вдруг стало мучительно неловко за свои беды и печали, показавшиеся теперь ненастоящими, придуманными. С замиранием сердца она подошла к дивану. Подарки... Ее внимание привлек пакет, который был меньше остальных — даже не пакет, а конверт. Как и его собратья, он был помят и захватан руками, а леди Франклин не любила грязи... Разрывая конверт, она испытала ощущение, что уничтожает свою защитную оболочку. Подставив ладонь, она слегка потрясла конверт — блеснуло что-то серебристо-голубое, словно кусочек неба в облаках, и на ладони оказался круглый медальон. Она сразу догадалась, кто на нем изображен: святой Христофор. По ободку шла надпись, но в комнатном полумраке ее нельзя было разобрать. Положив медальон на стол, он пошарила в конверте. Ничего не обнаружив, подумала с досадой: «Кого же благодарить? Кому это возвращать?» Затем она нащупала и извлекла листок. На нем было что-то написано, но опять она не могла разобрать, что именно. Она решила включить свет, но потом передумала, взяла медальон и письмо и, подойдя к окну, раздвинула шторы.

На глазах у нее выступили слезы и на мгновение ослепили ее. Этот подарок было нельзя вернуть, его было некому возвращать. Смахнув слезы, она стала всматриваться в медальон и в ярком солнечном свете, хлынувшем теперь в комнату, прочитала надпись:

Снова глаза ее наполнились слезами, и обнаженный гигант на медальоне стал терять очертания, расплываться. В одной руке он сжимал посох, в другой, казавшейся слишком мощной для такой ноши, держал улыбающегося младенца. Гигант шагал через разбушевавшуюся стихию. Леди Франклин сразу же увидела в нем сходство с дарителем — человеком, который провел ее через бури и невзгоды и ради ее счастья пожертвовал собой. «Взгляни на святого Христофора и смело отправляйся в путь» — гласила надпись. Ей показалось, что он опять рядом, и в сердце загорелась надежда. Однажды он пробудил ее (правда, для того, чтобы она оказалась в неверных объятьях), и теперь благодаря ему она снова очнется от спячки.

Она прижалась губами к холодному металлу. Она не могла расстаться с медальоном даже на мгновение и сидела, сжимая его в руке, словно надеясь своим теплом вдохнуть в него жизнь. Ей казалось, что медальон вселяет в нее силы и стойкость. Она осторожно положила его на видное место и, подойдя к дивану, стала разворачивать другие подарки.