– Празднество начинается!

Празднество представляло собой пикник за столиками со скамьями, которые пажи поспешно расставили на траве вокруг озера. Угощение было простым: жареные цыплята и хрустящие хлебцы в кульках из цветной бумаги. Салфетки были из ситца, а вместо пунша подавали холодный чай. Но вряд ли настроение было бы более праздничным, если бы даже угощали фазанами и шампанским.

Состязания начинались в два часа. После продолжительного обеда и зрители, и большинство рыцарей чувствовали себя раскованно и держались оживленно. Турнир таил в себе реальные опасности: чарлстонцы помнили случаи переломов, кому-то даже выбили глаз. В состязании же надо было просто выказать сноровку. Никаких драм не предполагалось. В ложах мужчины бились об заклад о своих фаворитах, но ставки делали маленькие. Все новобрачные и помолвленные надеялись быть коронованными, но никто из дам не выдавал своего желания. Люси Энсон углубилась в воспоминания пятнадцатилетней давности.

Утоптанную беговую дорожку успели уже превратить в аренду состязаний. Три напоминающих деревья сооружения стояли вдоль беговой дорожки со стороны сада, на расстоянии ста футов друг от друга, прямо напротив лож. Подле них находились юные всадники с мешками колец, одно меньше другого. На длинной «ветке» каждого «дерева» уже висело по одному кольцу.

– Каждое шесть дюймов в поперечнике, – сказала Лиззи кузине Люси.

Девушка была осведомлена благодаря терпеливым пояснениям Пинкни. Люси кивнула. В мыслях она была далеко.

Герольд объявил первого всадника – Неда Дарби. Зрители наградили щедрыми аплодисментами вожака победившей команды, прежде чем он взялся за копье.

Рыцарь Дарбийский помахал зрителям рукой, принял от пажа копье и уравновесил его. Дав команду своему скакуну, он пришпорил его и галопом пустил по арене.

– Тут важна скорость, – пояснила Лиззи. – Если плестись еле-еле, непременно проиграешь.

Нед Дарби, пропустив первое кольцо, снял два других. Публика вежливо хлопала.

– Приветствия не всегда бывают кстати, – сказала Лиззи, выражая всеобщую мысль.

Пажи надели кольца на две опустевшие «ветки».

К половине четвертого последний из двадцати семи всадников прошел начальный тур состязаний. Длинные тени от «деревьев» почти достигали трибун. Испытание выдержали одиннадцать рыцарей.

– Сейчас повесят четырехдюймовые кольца, – объявила Лиззи.

Стюарт попросил ее помолчать.

С трибуны кольца казались невероятно маленькими. Волнение зрителей нарастало, разговоры и смех прекратились.

– Просто дрожь берет, – сказала Лиззи. Она старалась не искать глазами золотую голову Лукаса.

– Тише, – велел Стюарт. Герольды объявили второй тур.

Помимо Джона и Лукаса Куперов Лиззи знала еще двоих наездников. Сжав руки, она наклонилась, чтобы подбодрить их.

Состязания прошли в высшей степени успешно. Судьи взволнованно совещались на своем помосте. Пять рыцарей сняли все три кольца. Такого количества победителей никто не помнил. Мероприятие затягивалось. Тени наполовину покрывали трибуны. Было уже пять часов.

Горны провозгласили третий тур.

– Сэр Джон Куперийский! – выкрикнул герольд. Никто не аплодировал – кольца на этот раз были всего двухдюймовые. Публика понимала, что состязающимся необходимо сосредоточиться.

Губы Джона Купера были плотно сжаты. Он двигал правой рукой, чтобы сбалансировать копье. Левой рукой он похлопывал шею Цезаря. Напрягши все свои мускулы, Джон наклонился и пустил коня вскачь.

– Боже правый! – пробормотал кто-то позади Джона. – Взгляните только на этого юного всадника!

Лиззи затаила дыхание. Копье Джона продело первое крохотное кольцо. Толпа зашевелилась. Второе кольцо. Зрители застыли.

Наконец – третье. Все, крича, повскакали с мест.

Широкая улыбка преобразила лицо Джона, и зрители закричали еще громче. Джон помахал им шляпой.

– Сэр Алан Стонейский! – что есть мочи завопил герольд, стараясь расслышать собственный голос. Он выкрикнул снова: – Сэр Алан Стонейский.

Люди усаживались, шикая друг на друга.

– Сэр Алан Стонейский! – выкрикнул герольд в третий раз. Трибуны успокоились.

Алан Стонейский пропустил первое кольцо, склонил копье в сторону Джона, признавая поражение, и покинул арену, сопровождаемый вежливыми аплодисментами.

Сэр Мэлколм Кэмпбелский также пропустил первое кольцо и ушел как джентльмен. Чарлз Гибс сорвал первое, и все в напряжении склонились вперед. Второе закрутилось на кончике копья, и зрители затаили дыхание. Оно упало, прежде чем рыцарь успел нанизать третье; из груди толпы вырвался дружный вздох сочувствия, и все громко захлопали. Чарли погрозил кулаком кружочку, блестевшему на земле, будто поддразнивая. Зрители засмеялись. Солнце светило им прямо в глаза. Публика всматривалась вперед, прикрыв глаза ладонями.

– Сэр Лукас Куперийский! – объявил герольд. Алый символ побежденного индейца сиял на груди Лукаса в наклонных лучах заходящего солнца. Он развернул лошадь и пустил ее вскачь без особых приготовлений. Прежде чем зрители сообразили, что он уже начал, два кольца были сорваны. Неуловимое движение – и их уже три. Толпа протяжно ахнула.

– Иисусе! – протянул зритель позади Стюарта. Тон его был почтительным. Последовал взрыв приветственных криков.

Лиззи вдруг осознала, что руки у нее крепко стиснуты, даже пальцы побелели.

Пажи надели на «ветки» новые кольца.

– Ставлю два против одного на темноволосого Купера, – раздался чей-то голос. – Вода всегда заливает огонь.

– Принято! – воскликнул Стюарт. – Кто хочет рискнуть своими деньгами?

Он нашел спорщика и сделал ставку в двадцать пять долларов. Лукас и Джон проехали по лужайке к краю арены.

Герольды затрубили в горны.

– Судьи предлагают воздержаться от аплодисментов, пока рыцари не пройдут очередной тур. Леди и джентльмены, просим внимания… Сэр Джон Куперийский!

Заболоченная западная окраина Рейс Корс покрылась розовеющей на солнце водой. Ветер стих. Чайки, крича и обгоняя друг друга, летели к своим гнездовьям. Крылья их отбрасывали резкие черные тени на блистающую поверхность реки. Мощные копыта Цезаря мелькали над гладкой темной беговой дорожкой. Одно… два… три… Кто-то вскрикнул, на него зашикали. Лукас рассмеялся. Застучали копыта. Волосы Лукаса казались бесцветными в бледном свете сумерек. Один… два… три! Недоверчивое молчание оцепеневшей толпы, затем буря приветственных криков.

– Что будем делать? – спросил один из судей.

– Что мы можем сделать? – вместо ответа спросил другой. Он махнул юношам с кольцами. Те подъехали к «деревьям».

Джон Купер пришпорил коня, чтобы перехватить кузена.

– Лук, – сказал он. – Я никогда ни о чем тебя не просил. Но сейчас я прошу тебя. Для тебя это всего лишь игра, но я все надежды возложил на сегодняшний турнир. Я должен победить.

Лукас недоуменно поднял брови. Алый свет заходящего солнца делал его шрам еще более заметным.

– Почему? – спросил Лукас.

– Преподнося Лиззи венок, – Джон был бледен, – я попрошу ее выйти за меня замуж. Пинкни дал согласие.

Лукас улыбнулся:

– Замечательная идея. Вряд ли она откажет сэру Ланселоту. Потому ты и хочешь, чтобы я проиграл.

Джон покачал головой:

– Я не желаю тебе проигрыша. Просто я хочу стать победителем.

Лукас хохотнул.

– Прости, кузен, – сказал он. – Но победителем собираюсь стать я.

– Ради Бога, Лукас, зачем? Ведь для тебя это ничего не значит.

– Я человек азартный, кузен Джон. Люблю выигрывать.

Темные глаза Джона сузились.

– Убирайся со своим азартом в преисподнюю. На этот раз тебе не победить.

Соперники заняли исходные позиции.

Алое небо испещрили фиолетовые облака. Они постепенно окрасились оранжевыми, оранжево-розовыми, густо-розовыми и наконец бледно-розовыми, как морская раковина, тонами. Зрители, застыв от напряжения, сидели в густеющей тени. Куперы выехали один раз, другой, третий – в полной темноте. Кольца были почти невидимы, и все же ни один из соперников не промахнулся. Стук копыт и поскрипывание стремян громко раздавались в напряженной тишине. Юные служители, сидя на лошадях, освещали «деревья» пляшущим светом высоко поднятых факелов. Руки Джона Купера тряслись после многих часов напряжения. Нечеловеческим усилием воли он остановил дрожь. Цезарь стряхивал с губ пену, но повиновался повелительному голосу и мощным коленям ездока. Один… два… Цезарь споткнулся, но не упал. Три. Щеки Люси Энсон были влажны от слез. Лиззи смотрела как зачарованная. Люси взяла холодные руки девушки и растерла их.