Элизабет кивнула:

– Хорошо. Но местное производство началось только в конце семидесятого года. Несколько крупных компаний к семьдесят первому году преобразовались в фабрики. Они производили чуть ли не реки серной кислоты. Рискованное занятие, однако. Кислота сжигает руку, стоит попасть на кожу хоть капле. Вот почему Пинкни не хотел с этим связываться. Он считал, что кайла, лопаты и тачки не причинят рабочим вреда.

– Может быть, он был прав?

– Возможно. А возможно, и нет. Я с ним не соглашался. Не стоит оберегать взрослых, словно маленьких детей. Лучшие наши рабочие перешли в другие компании, потому что за обработку руды платят больше, чем за умение владеть лопатой. Такая возможность появляется потому, что фосфаты втрое прибыльней необработанной породы, даже если учесть стоимость соляной кислоты.

– А сколько она стоит?

Джо скрыл свою радость. Его ученица начинала мыслить, как бизнесмен.

– Это уже следующая ступень, – сказал он. – Кислоту производят химкомпании на севере, которые сами бы рады купить фосфатную руду. Они вовсе не стремились продавать ее, чтобы делать чарлстонцев конкурентами. Они только платили расходы по фрахту. Перевозка на судне может либо разорить, либо обогатить производителя. Железная дорога устанавливает тарифы, а тарифы на перевозку кислоты особенно высоки. Глаза Элизабет засверкали.

– Полагаю, у производителей-химиков нет родни среди владельцев железнодорожных акций.

Джо хлопнул себя по колену:

– Да поможет Бог моим дружкам, когда ты накинешь петлю на Уолл-Стрит. Ты вбиваешь гвоздь по самую шляпку. Но мы говорим не о Юге. Северных бизнесменов связывает не родство, а деньги. Сомкнутое руководство, как они это называют. Это замкнутый круг, и тем, кто в него не входит, приходится несладко.

– Продолжай, Джо. Ты не настолько изменился, чтобы не приберечь главную часть истории до поры. И что же случилось потом?

– Хорошо ли ты знаешь географию?

– Недурно знаю о краях, где побывала тетя Джулия.

– Она бывала на Сицилии? Или в Италии?

– В Италии? Да. Она любила эту страну. Она говорила, что Флоренция напоминает ей Чарлстон.

– Сицилия совсем не похожа на Южную Каролину. Это большой остров неподалеку от Италии. Единственное, должно быть, место на земле, где население бедней, чем чарлстонцы в семидесятых. И там столько серы, что порой гора открывается и выплевывает ее огненным дождем.

– Трудно в это поверить.

– Ты никогда не слышала о вулканах? Но фабрика, которую ты только что видела, в качестве сырья обрабатывает вулканическую серу. Ее привозят морем, и из нее вырабатывают серную кислоту. При помощи кислоты производитель делает удобрения из местной породы. А потом готовый продукт морским путем переправляют в Англию. Ни железнодорожных тарифов, ни трудностей с вагонетками, ни возни с владельцами железных дорог. Они совершенно независимы. Элизабет улыбнулась:

– И не надо нападать на форт Самтер. Янки, должно быть, сумасшедшие.

– Они не слишком счастливы.

– А могли бы мы в Карлингтоне наладить такое же производство?

– Конечно. Необходимо только время. Нужно кое-чему научиться, вложить деньги. Для этого они у меня найдутся. Что ты хочешь сказать?

Элизабет смотрела сосредоточенно.

– Насколько трудно разобраться в документации? Ты что имеешь в виду, говоря, что нужно кое-чему научиться?

– Еще многое. Но тебе придется начать с изучения книг.

– Зайдем в контору по пути домой. Возьмем книги, ты останешься после ужина и, когда дети улягутся спать, все мне объяснишь.

Маленькая начальственная Лиззи вернулась. Джо отвел глаза, чтобы скрыть радость.

Церковный колокол пробил два, когда Элизабет закрыла огромный гроссбух и протерла глаза.

– Уже не помню, когда так поздно засиживалась. Почему бы тебе не остаться ночевать, Джо? Утром я велю детям, чтобы не шумели, и ты выспишься.

Он подумал, каково было бы провести ночь под одним кровом с ней и вместе позавтракать. И так еще два-три дня. Чувствовалась какая-то сокровенность в этой залитой газовым светом комнате посреди спящего города.

Джо вообразил, что они одни на целом свете и никто не может потревожить их. Но это было не так. «Встанет солнце, – сказал он себе, – и комната покажется обыкновенной – крохотным уголком громадного мира. И тебе предстоит возвратиться, как ни больно будет расставаться. Но выбора нет. Расставание неизбежно. В Нью-Йорке ждут Виктория и Эмили».

Джо встал и потянулся.

– Спасибо, Элизабет, но я не могу остаться. Я оставил в отеле множество бумаг, которые надо просмотреть, а еще я должен ответить на несколько писем. Потом надо заехать в Симмонсвиль, проверить, как там идут дела. Думаю, тебе стоит поработать над книгами и все хорошенько обдумать. Я вернусь в субботу вечером. Когда ты в воскресенье придешь из церкви, я зайду, и ты скажешь мне свое решение.

Джо говорил быстро, голос его звучал резко. Она, не понимая, взглянула на него, и его сердце отозвалось болью. Она не догадывалась, что он еле сдерживается, чтобы не сказать всего, что хотел бы сказать. Признание в любви, возможно, испугало бы ее больше, чем сухой, деловой тон.

– Джо? – с недоумением спросила она, словно говоря: «Почему?»

Джо порывисто обнял ее.

– Все будет в порядке, девочка, – сказал он и резко отшатнулся, будто подтверждая свое обещание.

Медленно возвращаясь в отель, Джо как будто чувствовал невыносимую тяжесть ночного воздуха.

Спустя две недели Джо вернулся в Нью-Йорк. Он развлекал друзей в клубе рассказами о своей юной деловой партнерше.

– Ну, я вам скажу, – рассказывал он, – нам ни в коем случае не следует подпускать дам к бизнесу. Я ни с чем подобным не сталкивался. Отсутствовал три дня, а когда вернулся, был уложен наповал. Мы считаем себя очень сообразительными в делах, но куда нам до чарлстонских кузин! Стоит только вспомнить, и я не знаю, смеяться мне или плакать.

– Вот что я решила, Джо, – сказала ему Элизабет. – Я все обдумала и поняла, что смогу начать работу, не дожидаясь тебя.

Фосфатная компания «Трэдд—Симмонс» сплавляла три тонны фосфатов при общем годовом доходе сорок две тысячи долларов. Затраты компании составляли тридцать тысяч долларов, из которых шесть тысяч стоила перевозка, а тысячу платили за аренду конторы и склада. Элизабет навестила свою кузину Эгги, бывшую замужем за совладельцем фабрики удобрений и фосфатов, на которую ей указывал Джо. Муж Эгги заверил Элизабет, что будет счастлив оказать ей помощь. Он будет платить за тонну только на доллар меньше, чем химкомпании Балтимора, и обрабатывать чарлстонскую руду вместе с собственной.

– Он заработает деньги, и это хорошо, а мы сэкономим три тысячи на перевозке, так как это будет обходиться в три тысячи. К тому же он возьмет на себя половину расходов по строительству железнодорожной ветки от Карлингтона до Северо-восточной железной дороги, к которой примыкает его ветка. В результате все выиграют. Нам не нужен будет склад, мы и на этом сэкономим. Контору я тоже закрою. Леди нечего делать в конторе на Брод-стрит. Контора у меня будет в каретном сарае. Там будет работать Нед Рэгг. Он служил у Принглов, но я его переманила. Он знает все о фосфатах. Мистер Прингл в ярости.

Джо поинтересовался, как она ухитрилась украсть управляющего. Проще простого, спокойно ответила Элизабет. Нэд Рэгг – кузен Каролины, они все вместе ходили в танцевальную школу. А его жена в родстве с семьей Пинкни. Кроме того, Элизабет будет платить ему в полтора раза больше, чем Прингл.

– И все же это на тысячу долларов в год меньше, чем Пинни платил Лукасу, твоя прибыль тоже станет меньше, Джо. Каждый из нас вложит четыре тысячи в преобразование производства. И прибыли каждый из нас будет получать по три тысячи.

Преобразования, как она рассчитала, растянутся на восемь лет.

Половина дохода 1877 года уйдет на строительство железной дороги. В 1888-м построят цех и купят станки для дробления руды. В 1889-м можно будет сменить устаревшие промывочные барабаны и расширить цех. В следующем году построят цеха, где будет производиться очистка и разложение. Еще два года – 1891-й и 1892-й – и будут куплены оборудование и цистерны для серной кислоты.