— Прошу простить меня, капитан Райт, что принимаю вас, лежа в постели, но мой доктор запретил мне вставать до рождения ребенка. Принесите сюда стул, чтобы я могла поговорить с вами хотя бы несколько минут.

Бьянка говорила мужу, что ее мать молода и красива, но Эван не ожидал, что Кэтрин — едва ли не его ровесница. Она была так же прелестна, как и ее дочь, и явно очень гордилась своей беременностью. Очарованный ее улыбкой, Эван не сразу вспомнил придуманную им историю.

— Рад познакомиться с вами, синьора Антонелли, — сказал он наконец. — Я капитан «Авроры», и ваша дочь занимала каюту на моем корабле. Я хотел проведать ее, но, насколько понял, это невозможно. Надеюсь, она здорова?

Кэтрин пристально посмотрела на гостя.

— Я, как и моя дочь, не люблю, когда меня обманывают, капитан Синклер. Если вы не готовы говорить правду, то вам лучше покинуть мой дом.

Нисколько не смутившись, Эван расхохотался. Потом с улыбкой сказал:

— Надеюсь, вы простите мне мой смех. Я вовсе не собирался лгать вам, просто хотел избежать неприятного разговора. Мне нужно поговорить с Бьянкой, и я рассчитывал застать ее здесь.

После некоторых объяснений Кэтрин все же решила сказать правду:

— Отец Бьянки — разумный человек, но он все-таки не смог простить дочь за то, что она ослушалась его и сбежала с американцем, которого знала всего несколько дней. Не смог простить за то, что она отказалась выйти замуж за человека, с которым была помолвлена.

— Эта помолвка была фарсом, синьора, и вам это хорошо известно, — возразил Эван. — Бьянка не любила Паоло Саммарезе, да и он, насколько я мог судить, не питал к ней нежных чувств. Стар его женой, она была бы несчастна. Неужели вы, ее родители, хотели для нее такой участи?

Решив, что продолжать разговор бесполезно, Эван поднялся, собираясь откланяться, но Кэтрин удержала его.

— Я лишь хотела извиниться за поступок мужа и вовсе не собиралась осуждать ваше поведение, хотя и считаю его недостойным. Бьянка отправилась отсюда в дом Марко Кьяни — теперь он муж Рафаэллы, кузины Бьянки. Я надеялась, что дочь сможет жить там, пока вы не выясните свои отношения, но, судя по всему, ей пришлось оттуда уйти.

Эван нахмурился:

— Я не думал, что Бьянка расскажет кому-нибудь о том, что я в Венеции.

— О, а она мне и не говорила об этом. Но мы с ней всегда были так близки, что я просто почувствовала: ее что-то очень беспокоит. Она спросила, не знаю ли я женщин, похожих на нее. Не понимаю, зачем вам понадобилось искать других женщин. Неужели вы разбили сердце моей дочери именно таким образом? Вы были неверны ей?

Заметив румянец на щеках Кэтрин, Эван понял, что она на него сердится, и она, конечно же, имела полное на это право, поскольку не знала правды.

— Я никогда не изменял жене и не собираюсь изменять. Женщина, которую я разыскиваю, не имеет никакого отношения к любовной интрижке. Это история, о которой я не имею права рассказывать.

Кэтрин откинулась па подушки.

— Такую, как Бьянка, вы не найдете. В Венеции нет женщин, похожих на нее.

Эван кивнул. Он уже начинал думать, что дневник Чарльза — всего лишь поэтические фантазии. Но все же сказал:

— Вполне вероятно, что эта женщина — любовница… — Заметив, как исказилось лицо Кэтрин, он спросил: — Синьора, вам нехорошо?

Кэтрин потянулась к хрустальному графину и налила себе воды. Взяв бокал дрожащими руками, она сделала несколько больших глотков.

— Простите, что испугала вас, но я вдруг поняла, что знаю женщину, о которой вы говорите. Это Аллегра Нетти. Но если у вас есть хотя бы капля здравого смысла, капитан Синклер, то вы найдете мою дочь и вернетесь в Америку. Не советую вам встречаться с Аллегрой.

Кэтрин казалась такой испуганной, что Эван подошел к ней и осторожно взял ее за руку.

— Я вполне способен позаботиться о себе, синьора. Не могли бы вы рассказать мне все, что знаете об этой женщине?

Кэтрин поняла: если она откажется сейчас выполнить просьбу Эвана, то он непременно отправится разыскивать Аллегру.

— Эта женщина — всего лишь красивая дочь пекаря, но она умна и умело использует достоинства, дарованные ей природой. Когда-то Аллегрой увлекся художник Стефано Томмази, и она часто позировала ему. Стефано — прекрасный мастер, и многие говорят, что, используя Аллегру в качестве модели, он создал свои самые замечательные картины. И он же знакомил Аллегру с влиятельными и богатыми мужчинами, становившимися ее любовниками. Она постоянно находила себе могущественных покровителей. Сейчас ей немногим более двадцати. Бьянка о ней ничего не знает, потому что мы никогда не говорили об Аллегре в ее присутствии. А вот если бы вы описали ее моему мужу или его друзьям, они тут же назвали бы ее имя. Как я уже сказала, она красива и умна. Сейчас у нее собственный дворец на Большом канале, и последние несколько лет она была любовницей дожа.

Американец понурился — он прекрасно понимал, как непросто убить правителя Венеции. «Но нет ничего невозможного», — решил Эван, тотчас же приободрившись — ведь он наконец-то узнал имя красавицы, погубившей брата.

— Насколько я понимаю, она — зеленоглазая блондинка?

— Да, но она хитра и коварна. Каковы бы ни были причины, побуждающие вас встретиться с ней, я умоляю вас отказаться от этой затеи!

— Теперь, когда вы так много рассказали, мне и не нужно встречаться с ней, — улыбнулся Эван. Тем не менее именно это он и собирался сделать — ради Чарльза. — Я не хотел расстроить вас. Прошу простить меня. Я лишь хотел увидеть Бьянку. Вы не знаете, где я могу найти ее, если ее нет у Марко? Кэтрин покачала головой:

— Нет. И я очень волнуюсь. Если вы найдете Бьянку, то сообщите мне?

— Конечно. — Эван не ожидал, что мать Бьянки окажется такой привлекательной и отзывчивой. Растрогавшись, он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Я очень люблю вашу дочь. Понимаю, что вы с мужем, возможно, никогда не простите меня, но я полюбил Бьянку и не мог допустить, чтобы она вышла замуж за Паоло Саммарезе.

— Вы навестите меня еще раз? — спросила Кэтрин; она надеялась, что Эван скоро найдет Бьянку и они помирятся.

— Я постараюсь, — снова улыбнулся Эван.

Вернувшись на корабль, он увидел на палубе одного из венецианцев и прошел с ним в каюту, где тот и сообщил уже известное имя — Аллегра Нетти. Вытащив карту Бьянки, Эван попросил показать ее жилище. Как он и предполагал, венецианец указал на то место на Большом канале, которое Бьянка оставила пустым. Эван щедро заплатил за добытые сведения.

Бьянке никогда не нравилось позировать у Стефано, а теперь, обнаженной, — тем более. Художник попросил ее прилечь на кушетку, задрапированную красным бархатом, и сделанные им предварительные наброски оказались очень хороши. Стефано хотел создать большое полотно, он решил изобразить еще и лебедя и назвать картину «Леда и лебедь» — эту греческую красавицу посещал Зевс, превращавшийся в красивейшую из птиц.

Верный своему слову, Стефано сделал через час перерыв и, бросив Бьянке халат из голубого шелка, принес ей чашку чая. Бьянка же снова попыталась вовлечь художника в разговор на интересующую ее тему.

— Кого ты предпочитаешь рисовать, Стефано: блондинок или брюнеток? — спросила она.

— Блондинок, разумеется! — Стефано громко рассмеялся. — Обожаю блондинок с великолепными золотистыми волосами. Да и публике такие женщины представляются богинями. Понимаешь, вы делаете за меня большую часть работы, и я вам очень благодарен за это.

— Ну раз ты так страстно любишь блондинок, то непременно должен знать женщину, которую я ищу. Она должна быть на несколько лет старше меня, возможно, замужем. Ну пожалуйста, вспомни, не рисовал ли ты женщину, очень похожую на меня?

Стефано поджал губы.

— А почему ты так уверена, что эта женщина все еще в Венеции? Возможно, она и жила здесь когда-то, но могла уже уехать или даже умереть, хотя если она так же прекрасна, как ты, то надеюсь, этого не случилось.