Сын Карны внимательно рассматривал свою будущую жертву.

Неожиданно бан Ахтар, оборвав разговор на полуслове, с тревогой посмотрел во двор замка. Ловчий насторожился. Конечно, местный правитель не мог увидеть его, но тем не менее что-то почувствовал. С этим человеком нужно быть особенно осторожным, похоже, чувство опасности у него обострено во много раз сильнее, чем у прочих людей. Наверняка не обошлось без магического вмешательства.

Пара секунд – и беседа как ни в чем не бывало возобновилась. Купцы выглядели довольными. Визит вежливости? Вряд ли. Уж скорее удачная торговая сделка. А не их ли телеги стоят во дворе? И что это из них выгружают? Вергун подошел ближе. Местные холопы переносили из телег в подвал замка крупные продолговатые свертки разной величины. Сын Карны выбрал самого молодого из них и, дождавшись, когда парень возьмет очередной, судя по всему довольно тяжелый, сверток, уставился немигающим взглядом жертве в затылок. Холоп оступился, роняя ношу себе под ноги. Грубая ткань развернулась, и Ловчий тут же заметил блеск тонких клинков ирской ковки. Хорошее оружие, но не для грубой работы, а скорее для регулярных войск.

С кем собирался воевать бан Ахтар? Что-то не видно в городе наемников.

Или они прибудут позже. Не в этом ли причина, по которой кое-кому захотелось, чтобы правитель Северного Межземья тихо и по возможности быстро сошел в Серую Зыбь?

Все может быть.

– Осторожней, дубина! – громко взревел один из воинов, следивших за разгрузкой.

Свистнула плеть, и виновато озирающийся парень неуклюже собрал выроненное оружие. Пора уходить. Все, что нужно, Вергун уже увидел. Соваться во внутренние помещения замка не имело смысла. Слеза мертвеца в замкнутом пространстве действовала слабее, да и не на каждого.

Почему?

Может, подпитывалась светом небес?

Кто знает.

Сын Карны покинул замок. Первоначальные планы слегка менялись. Задача будет не из легких. Тем лучше, ибо простые пути ведут, как правило, к ошибкам. Решение созрело спонтанно. Он наведается в замок этой ночью. Ночь его стихия. Конечно, можно убить бана прямо сейчас. Но так поступил бы грубый дилетант, ничего не понимающий в утонченном искусстве убийства. Жертве всегда нужно давать маленький шанс, ибо все должно происходить по неписаным правилам Ловчих Смерти. Сегодняшняя ночь была идеальной для дерзкого рейда. Вергун чувствовал, небесные светила выстроились в благоприятном порядке, а значит, душа убитого найдет успокоение, и это главное, иначе можно навлечь на себя гнев Непостижимой, которая не прощает ошибок…

Снова оказавшись среди приземистых деревянных домов, сын Карны спрятал Слезу мертвеца под одеждой. Сегодня ночью она ему не понадобится. Безделушка годилась для легкой разведки, но не для серьезного дела. Да и какой уважающий себя Ловчий будет часто прятаться под защитой отводящей взгляд силы.

Возвращаясь на постоялый двор, Вергун в очередной раз размышлял над тем, кто же он на самом деле: вечный беглец или забавная игрушка в руках Непостижимой. Вся его жизнь была подчинена лишь одному – убегать, но убегать не от людей (смешно даже помыслить такое), а от того неизбежного, что рано или поздно ожидает каждого. Такова роль и проклятие Ловчего Смерти. Ловчими их прозвали другие, те, кто боялся и ненавидел их. Казалось, что Непостижимая подчиняется своим сыновьям, помогает, действует с ними заодно. Но на самом деле все было не так. С каждым убийством Вергун лишь отдавал долг, длинный бесконечный долг, плату за страшный и такой желанный дар. Он приносил жертвы. Он платил. Конечно, был риск превратиться в безумца, несущего смерть, который ни перед чем не останавливается, стремясь поскорее вернуть ВЕСЬ долг. Но такие не задерживались среди людей. Их быстро находили и уничтожали, как больных псов, свои же Сыновья Карны.

Вергун не ловил смерть, он бежал от нее. Но и бесконечный бег по кругу тоже может рано или поздно надоесть. Догадывались об этом другие? Вряд ли. А если бы и догадывались, то что с того? Что тогда изменится? Взамен утерянной свободы они обретали… иллюзию. Но надолго ли? Стоит лишь опустить меч, и ОНА придет за предавшим ее сыном.

Как выглядела разгневанная Мать Карна – не знал никто, но следы после себя она оставляла страшные. Вергун как-то видел Ловчего, отказавшегося служить, точнее то, что с ним случилось. Карна пришла за ним ночью, от отступника остался лишь горячий черный пепел и оружие. Как же его звали? Вергун не помнил. Смерть стирала имена…

Его все устраивало, он был доволен существующим положением вещей. Утратив свободу (а возможно, и нечто большее), он особо не сокрушался, ибо многое приобрел взамен. Да и как можно потерять то, чего у тебя не было изначально?

То, что он приобрел, Ловчий называл «особыми возможностями». Ими не могли обладать обычные люди. Он и сам до конца не знал, насколько глубока бездна, открывшаяся в нем, когда он стал на опасный путь служения Карне. Многое по-прежнему было ему недоступно. Но это многое лишь ждало своего часа, часа пробуждения, чтобы раскрыться в полную силу.

Вергун не убивал без нужды, и Мать была им довольна, во всяком случае до сих пор. А те, кто уходил в Серую Зыбь с его помощью… что ж, среди них не было ни одного праведника, и за это он ручался своим мечом. Обмен был честным, сулящим выгоду обеим сторонам. Пока что у него не было повода сожалеть о чем-либо, хотя кто знает, что преподнесет будущее? Знать все наперед, к сожалению, невозможно, да и опасно. Жестокая, но справедливая игра…

Вернувшись на постоялый двор, он на скорую руку перекусил, затем сходил к конюшне и под удивленным взглядом присматривающего за животными мальчишки вывел лошадь на улицу. Когда он возвратится без коня, это будет выглядеть довольно странно, но ведь он чужак, мало ли какие обычаи царят в его родных краях. Может быть, он захотел продать жеребца, хотя на нуждающегося Ловчий походил меньше всего…

Выехав за пределы города, Вергун с удовлетворением отметил, что уже смеркается. Осенний день был коротким, ночи становились все холоднее, предвещая скорую и наверняка суровую зиму. Но Сын Карны думал о предстоящей смене времени года совершенно равнодушно. Приходящие зимой были конечно опасны, но не опаснее людей, хотя многие считали по-другому.

В небольшой рощице он отпустил коня. Животное хорошо знало, что нужно делать и где ждать хозяина. Позарившийся на одинокую лошадь горько об этом пожалеет, потому что конь принадлежит Сыну Карны.

Ловчий вернулся в город за полчаса до того, как окончательно стемнело, и ленивые, словно осенние мухи, стражники неспешно заперли на ночь железные ворота. Вряд ли они обратили внимание на то, что чужак вернулся без коня, а если и обратили… ну мало ли чудаков на белом свете, видно, решил подкормить местных волков, только и всего. Вергун ухмылялся своим мыслям, они его определенно забавляли.

«Хорошее начало, – подумал он, – как в старые добрые времена».

Снова объявившись на постоялом дворе, он все-таки заглянул в выделенную ему комнату. Комната была опрятной. Посыпанный свежими опилками пол пах лесной вырубкой. На маленьком столе кувшин с вином. Удобная кровать, набитая гусиным пухом перина.

Что еще нужно уставшему с дороги путнику?

Владелец постоялого двора подумал и об этом.

Не успел Вергун как следует насладиться покоем, как в дверь его комнаты тихонько постучали. Сын Карны удивленно приподнял бровь. Стук повторился, на этот раз настойчивее. Ловчий подошел к двери и резким движением отодвинул засов. На пороге нетерпеливо топталась пышнотелая молодая девица, возможно, одна из тех, что днем развлекали охочих до чужого золота покойников. Девица явно входила в оплату комнаты. Он ничего не сказал, просто посмотрел ей прямо в глаза, посмотрел по-особому, как умел. Девица резко отвернулась и, брезгливо передернув плечами, пошла обратно к лестнице. Кровь отлила от ее розовощекого лица, придав ему ту самую бледность, которая так влекла Сына Карны. Больше она его сегодня не побеспокоит.