VII Жалобы отчаянной Тиран! на то ли ты родился, Чтобы взглянуть раз и — пленить! На то ли огнь любви разлился В груди моей, чтоб слезы лить? Тиран, на то ли ты родился? Когда б я это прежде знала, Страшилась бы твоих оков: В тебе я счастье полагала Ты был моя душа, мой бог! Когда б я это прежде знала! Но, ах! и птичка погибает, Не зная хитрости сетей; Томится, рвется, умирает! Скажите ж, как бежать людей? И птичка в сети попадает. Пусть грозный страшный гром раздастся И грудь неверну поразит!.. Увы! как бедной мне остаться; Меня воспоминанье умертвит — Пускай, пускай тиран живет! VIII
Песня (С французской «Petits chagrins de temps en temps») Печали малые даны,— Чтоб радостям придать цены; Нередко о пустом, случится, Сердечко бедное крушится, В тоске, в слезах лишается утех, А после всё выходит смех. Девица, страстию горя И тайне сердца изменя, Признанье в бездну скрыть желает И за порок его считает; В тоске, в слезах лишается утех. А после всё выходит смех. У Лизы милых боле нет; Сестра — вдова в шестнадцать лет; Скучают обе жить на свете, И смерть одна у них в предмете; В тоске, в слезах лишаются утех, А после всё выходит смех. IX Общая надгробная Прохожий, посмотри: вот у сего пригорка Ленивец схоронен, а подле Тараторка. X <Эпитафия> Здесь бедная навек сокрыта Тараторка — Скончалась от насморка. XI <на Наполеона> Любви Марбефовой * с Летицией * приплод, Досель был Герострат, стал ныне скороход, С тех пор как русскую страну господь спасая, Кутузовым сменить благоволил Барклая, А чтобы русский нос не слишком поднимал, XII Эпитафия Под камнем сим лежит прегнусный корсиканец, Враг человечества, враг бога, самозванец, Который кровию полсвета обагрил, Все состоянии расстроил, разорил, А, наконец, и сам для смертных всех в отраду Открыл себе он путь через Россию к аду. XIII <на маршала Нея> Французский маршал Ней В Можайске принцем возвеличен. И прежде был Можайск отличен Породою свиней. XIV <на П. М. Карабанова> Как Карабанов взял «Альзиру» перевесть, И в аде слух о том промчался, Тогда Вольтер, вздохнув, признался, Что точно грешникам по смерти мука есть! XV Имениннику Илье Васильевичу Буяльскому Тебя я не видал, но знаю: Ты человечество живишь… Чего же я тебе желаю? Того, чем ты других даришь: Чтобы цвело всё оживленьем, Чтоб мир был в теле и в сердцах… Я не парю воображеньем, Но чту везде — добро в делах. Письма 1 Я. Б. Княжнину* 1788 г. — начало 1789 г Милостивый государь Яков Борисович! К немалому моему огорчению услышал я от Ивана Афанасьевича г. Дмитревского, что вы укоряете меня в сочинении на вас комедии, а его в согласии о сем со мною, и будто я сам сказывал, что он сию комедию переправлял, в чем, пишете вы, и уличить меня можно. Я удивляюсь, г.<осударь> мой, что вы, а не другой кто, вооружаетесь на комедию, которую я пишу на пороки, и почитаете критикою своего дома толпу развращенных людей, описываемых мною, и не нахожу сам никакого сходства между ею и вашим семейством. Я бы во оправдание свое сказал, что я никаких не имею причин на вас негодовать и описывать довольно уже известный ваш дом, но вы, может быть, сыщете на то возражение; итак, чтобы оправдать себя и уничтожить ваши подозрения, я в малых строках желаю вам подать некоторое понятие о моей комедии. Она состоит из главных четырех действующих лиц: мужа, жены, дочери и ее любовника. В муже вывожу я зараженного собою парнасского шалуна, который, выкрадывая лоскутия из французских и из италианских авторов, выдает за свои сочинения и который своими колкими и двоесмысленными учтивостями восхищает дураков и обижает честных людей. Признаюсь, что сей характер учтивого гордеца и бездельника, не предвидя вашего гнева, старался я рисовать столько, сколько дозволяло мне слабое мое перо; и если вы за то сердитесь, то я с христианским чистосердечием прошу у вас прощенья. В жене показываю развращенную кокетку, украшающую голову мужа своего известным вам головным убором, которая, восхищаяся моральными достоинствами своего супруга, не пренебрегает и физических дарований в прочих мужчинах. Действующее лицо их дочери и ее жениха есть любовники, которым старался я дать благородные чувства. Вы видите, есть ли хотя одна черта, схожая с вашим домом. Прочие ж лица эпизодические и не стоят того, чтобы о них упоминать. По сим характерам расположил я весьма обыкновенные любовные интриги, которые развязываются свадьбою любовников, чем и вся комедия кончится.
Вот всё государь мой, на чем можете вы основывать свои подозрения. Я надеюсь, что вы, слича сии характеры с вашим домом, хотя мысленно оправдаете мою комедию и перестанете своими подозрениями обижать человека, который не имеет чести быть вам знакомым. Обижая меня, вы обижаете себя, находя в своем доме подлинники толико гнусных портретов. Я бы во угождение вам уничтожил комедию свою и принялся за другую, но границы, полагаемые вами писателям, толь тесны, что нельзя бранить ни одного порока, не прогневя вас или вашей супруги: так простите мне, что я не могу в оные себя заключить. |
