И вон опоена твоим ученьем,

    Там целая страна

      Полна

   Убийствами и грабежами,

   Раздорами и мятежами

И до погибели доведена тобой!

В ней каждой капли слез и крови — ты виной.

И смел ты на богов хулой вооружиться?

   А сколько впредь еще родится

   От книг твоих на свете зол!

Терпи ж; здесь по делам тебе и казни мера!»

   Сказала гневная Мегера —

  И крышкою захлопнула котел.

Как часто я слыхал такое рассужденье:

  «По мне пускай что́ хочешь говорят,

  Лишь был бы я в душе не виноват!»

   Нет; надобно еще уменье,

Коль хочешь в людях ты себя не погубить

  И доброю наружность сохранить.

  Красавицы! вам знать всего нужнее,

Что слава добрая вам лучше всех прикрас,

    И что она у вас

   Весеннего цветка нежнее.

Как часто и душа и совесть в вас чиста,

Но лишний взгляд, словцо, одна неосторожность,

  Язвить злословью вас дает возможность —

   И ваша слава уж не та.

Ужели не глядеть? Ужель не улыбаться:

Не то я говорю; но только всякий шаг

   Вы свой должны обдумать так,

Чтоб было не к чему злословью и придраться.

    Анюточка, мой друг!

  Я для тебя и для твоих подруг

Придумал басенку. Пока еще ребенком,

Ты вытверди ее; не ныне, так вперед

    С нее сберешь ты плод.

  Послушай, что случилося с Ягненком.

  Поставь свою ты куклу в уголок:

   Рассказ мой будет корото́к.

     Ягненок сдуру,

    Надевши волчью шкуру,

   Пошел по стаду в ней гулять:

  Ягненок лишь хотел пощеголять;

   Но псы, увидевши повесу,

  Подумали, что волк пришел из лесу,

Вскочили, кинулись к нему, свалили с ног

И, прежде нежели опомниться он мог,

  Чуть по клочкам его не расхватили.

По счастью, пастухи, узнав, его отбили,

Но побывать у псов не шутка на зубах:

   Бедняжка от такой тревоги

  Насилу доволок в овчарню ноги;

А там он стал хиреть, потом совсем зачах

  И простонал весь век свой без-умолка.

  А если бы Ягненок был умен:

   И мысли бы боялся он

    Похожим быть на волка.

Когда-то вздумалось Мышам себя прославить

  И, несмотря на кошек и котов,

  Свести с ума всех ключниц, поваров,

И славу о своих делах трубить заставить

   От погребов до чердаков;

А для того Совет назначено составить,

В котором заседать лишь тем, у коих хвост

    Длиной во весь их рост:

Примета у Мышей, что тот, чей хвост длиннее,

     Всегда умнее

   И расторопнее везде.

Умно ли то, теперь мы спрашивать не будем;

Притом же об уме мы сами часто судим

   По платью, иль по бороде.

  Лишь нужно знать, что с общего сужденья

Всё длиннохвостых брать назначено в Совет;

  У коих же хвоста к несчастью нет,

Хотя б лишились их они среди сраженья,

  Но так как это знак иль неуменья,

     Иль нераденья,

   Таких в Совет не принимать,

Чтоб из-за них своих хвостов не растерять.

Всё дело слажено; повещено собранье,

   Как ночь настанет на дворе;

   И, наконец, в мушном ларе

    Открыто заседанье.

   Но лишь позаняли места,

  Ан, глядь, сидит тут крыса без хвоста.

  Приметя то, седую Мышь толкает

    Мышонок молодой

   И говорит: «Какой судьбой

  Бесхвостая здесь с нами заседает?

   И где же делся наш закон?

Дай голос, чтоб ее скорее выслать вон.

Ты знаешь, как народ бесхвостых наш не любит;

И можно ль, чтоб она полезна нам была,

Когда и своего хвоста не сберегла?

Она не только нас, подполицу всю губит».

А Мышь в ответ: «Молчи! всё знаю я сама;

   Да эта крыса мне кума».

У Мельника вода плотину прососала;

   Беда б не велика сначала,

   Когда бы руки приложить;

Но кстати ль? Мельник мой не думает тужить;

А течь день-ото-дня сильнее становится:

   Вода так бьет, как из ведра.

   «Эй, Мельник, не зевай! Пора,

   Пора тебе за ум хватиться!»

А Мельник говорит: «Далеко до беды,

   Не море надо мне воды,

И ею мельница по весь мой век богата».

    Он спит, а между тем

   Вода бежит, как из ушата.

   И вот беда пришла совсем:

   Стал жернов, мельница не служит.

Хватился Мельник мой: и охает, и тужит,

  И думает, как воду уберечь.

Вот у плотины он, осматривая течь,

Увидел, что к реке пришли напиться куры.

  «Негодные!» кричит: «хохлатки, дуры!

  Я и без вас воды не знаю где достать;

А вы пришли ее здесь вдосталь допивать».

    И в них поленом хвать.

  Какое ж сделал тем себе подспорье?

Без кур и без воды пошел в свое подворье.

    Видал я иногда,

   Что есть такие господа

(И эта басенка им сделана в подарок),

Которым тысячей не жаль на вздор сорить,

  А думают хозяйству подспорить,

   Коль свечки сберегут огарок,

И рады за него с людьми поднять содом.

С такою бережью диковинка ль, что дом

   Скорешенько пойдет вверх дном?