Для меня оскорбительно слышать упреки в адрес нелатышей, что они здесь пришлые, мигранты. У русских в Латвии глубокие корни. Над облагораживанием здешней земли трудились и белорусы, украинцы, евреи, немцы — все те, кто испокон веков ее населял. Мои предки жили тут почти два века и не на дармовщинку! Мой дядя, например, был архитектором, по его проекту построено несколько известных зданий в Риге — как видите, след оставлен вполне зримый! А вот что говорят статистические данные за 1897 год: из двух миллионов шестисот тысяч человек, живших тогда в Латвии, латыши составляли всего миллион триста четырнадцать тысяч. Так что для другой половины населения эта земля тоже не чужая. Часто можно услышать от наших оппонентов, что в годы первой буржуазной республики доля латышского населения достигала почти восемьдесят процентов. Но наши оппоненты весьма лукаво «забывают» объяснить, каким образом так получилось. Ведь в годы Первой мировой войны с территории нынешней Латвии были эвакуированы более полумиллиона русских, которые уже не смогли вернуться сюда после 1920 года. В начале 20-х годов в Латвии проживало всего-навсего миллион шестьсот тысяч человек! На миллион меньше, чем раньше! Таковы последствия мировой войны и революций, но история говорит нам, что такой мононациональный состав населения, который сложился при буржуазной республике, для Латвии не правило, а, наоборот, исключение, вызванное чрезвычайными обстоятельствами! Насильственная латышизация при диктатуре Ульманиса тоже принесла свои горькие плоды. Можно сказать, что сейчас только-только восстановилась численность населения этой территории на уровне конца XIX века! И восстановился традиционный многонациональный состав населения в процентном отношении.
— Нередко приходится слышать досаду русскоязычных жителей, дескать, Интерфронт, «спит». Подобные упреки, по-видимому, результат недостаточной осведомленности населения республики о деятельности вашей организации. Что можно записать ей в актив?
— В силу обстоятельств, как я уже сказал, мы вынуждены сконцентрировать внимание на правозащитной деятельности. И, считаю, тут кое-чего добились. Немалая заслуга Интерфронта в том, например, что законы, касающиеся миграции, языка, участия в выборах. у нас пока значительно мягче, чем в соседних республиках. Во многом благодаря Интерфронту нам пока удается избежать событий. подобных тем, что произошли в Закавказье. Думаю даже, что программа НФЛ, принятая на его втором съезде, в большей степени, чем предыдущая, учитывающая интересы нелатышской части населения, была составлена с учетом того, что существует Интерфронт.
Взрывоопасность ситуации в значительной мере обусловлена тем, что республиканские органы сами показывают пример неуважительного отношения к законности, принимая законы, противоречащие союзным. И результат не замедлил сказаться в росте преступности. Глядя на Президиум Верховного Совета республики или Совмин, каждый чиновник или хозяйственный руководитель начинает сам определять, какая норма закона ему «подходит», а какая «устарела» или, наоборот, «принята поспешно». Так, ступенька за ступенькой, этот правовой нигилизм спускается до рядового гражданина, которому, как говорится, уже и сам черт не брат.
В свою очередь, центральная власть находится в состоянии паралича, не может определиться. А раз так, то люди начинают принимать меры собственной защиты вне рамок закона, что привело уже к вооруженной конфронтации в Закавказье и других регионах страны. Я убежден, что тем, кто породил такой правовой нигилизм, придется в конце концов понести ответственность.
— Об этом, шла речь и на недавнем, круглом, столе «Литературной России», в котором, вы. участвовали?
— Его участники ставили тот же вопрос, но в историческом ракурсе. Так, если договоры 1940 года о вступлении прибалтийских республик в СССР не действительны, то почему правомочны в таком случае договоры революционных лет, оторвавшие от России миллионы квадратных километров? Ведь они были подкреплены штыками интервентов, пушками английской эскадры в Балтийском море. Участники встречи припомнили без труда, что Борисоглебск стал Даугавпилсом без каких бы то ни было этнических или экономических оснований.
Поставив под сомнение результаты выборов в Народный сейм наши недальновидные политики «выпустили джинна из бутылки», дав веские основания другим усомниться в правомочности правительства Советской России признать в 1920 году независимость буржуазной Латвии, поскольку вряд ли советское правительство тех лет можно считать, по нашим сегодняшним представлениям, законно избранным!
— Вернемся, однако, из исторических дебрей в экономические. джунгли. Каких взглядов вы. придерживаетесь в этой области?
Меня тревожит, что республиканское правительство чересчур увлечено идеями частной собственности, акционерных обществ. Не вдаваясь в теоретический спор выделю лишь один практический аспект проблемы. По нашим данным, тридцать девять процентов вкладов в сберкассы — до трехсот рублей, и только около десять процентов — крупные, на которых сегодня сорок семь процентов всех хранящихся в сберкассах сбережений населения. Из этого можно сделать вывод, что только десятая часть вкладчиков сможет приобретать акции, стать хозяевами предприятий. Увы, много денег имеет не тот, кто «пашет» на заводе или на стройке, а дельцы теневой экономики. И мне, например, очень не хотелось бы идти в услужение к какому-то спекулянту или мафиози. Так что нам следует поискать другие пути расгосударствления собственности. Аренда, как мне представляется, более подходящий в наших условиях способ сделать так, чтобы средства производства принадлежали самим производителям.
— На недавней пресс-конференции в Министерстве экономики как раз шла речь о том, чтобы акции распределять бесплатно или за символическую сумму работающим на данном предприятии, может, в этом выход?
— Сомневаюсь. Если блага распределяются бесплатно, то в привилегированном положении оказываются те, кто эти блага распределяет. То есть опять внакладе будет рядовой труженик, а выиграют бюрократ и делец. Не говоря уже о том, что, как только акции перестанут быть именными, их скупят толстосумы.
К сожалению, ни в республике, ни в стране нет механизма учета общественного мнения.
Примеры можно приводить бесконечно.»
Украинцев оторвался от газетной вырезки и начал корябать в блокноте кривые строчки с жирными «нота бене». Валерий Алексеевич поглядывал на часы и прикидывал, когда же наконец сможет добраться до постели. Леша захлопнул блокнот и шмыгнул носом.
— Ладно, Валера, хватит на сегодня. Понятно, что то, что вынужден говорить осторожно прессе Алексеев, вы давно уже обсудили «в уме» и сделали выводы. И приняли решения, вероятно. Ладно, это ваша кухня. Но только у вас, в Прибалтике, готовят рецепты для всей страны. Кулинары плаща и кинжала, акулы империализма, мать их ети! Ну что, на посошок?
— Нет, Леша, я уже пас. А то будет как с той девочкой на выборах.
— И что случилось с девочкой?
— Да так, смешной эпизод… Расскажу на прощание. День выборов. Мы с товарищами, конечно, на одном из избирательных участков в Саркан-даугаве, в школе сидим. Наблюдаем, волнуемся, если честно. Доверенные лица Толпежникова — латыши все, настроены добродушно, так как в победе уверены на сто процентов. Шутят с нами, предлагают коньячку с кофе накатить. Ну, мы ничего, тоже анекдоты травим, хотя на душе кошки скребут. И тут, к вечеру уже, поступает звонок: женский голос требует урну на дом принести, дескать, болеет человек, подняться на ноги не может, а голосовать хочет! Берем урну переносную и идем пешочком, благо адрес в соседней двенадцатиэтажке, у магазина «Нептун». Нас двое — от Интерфронта, и двое дэнэнээловцев, конечно. Звоним в квартиру, нам кричат: «Открыто, заходите!» — по-русски кричат, заметь! Мы и заходим, раз приглашают. А там картина маслом. Ну, квартирка ухоженная, чистенькая, все как у людей. В коридоре никого, проходим дружно в гостиную. На диване лежит, закутавшись в одеялко, девушка лет девятнадцати от силы, симпатичная такая. У дивана тазик стоит, однако. Шампанское открытое на полу. И сама она с такого бодунища, что еле языком ворочает. Понятно, что до участка не дойти! А красавица приподнимается, собрав последние силы, на локоток и стонет: «Я голосую за Анатолия Алексеева!»
