Сосед сидел со мной рядышком у окна. Мы курили и смотрели, как падает снег на огромные ели, обступившие дом со всех сторон.

ВОПРОС: Простите, пожалуйста, не является ли для вас период 1990-х годов в какой-то степени парадоксальным? С одной стороны, Вы говорите о том, что это период, который дал свободу, с другой стороны — в своих выступлениях Вы часто говорите о том, что был период полного провала и большой трагедии, имея в виду распад СССР. Как Вы сами для себя объясняете этот, парадокс?

В. ПУТИН: Я не вижу никакого парадокса, потому что административно-плановая система в экономике и полное доминирование компартии в политической сфере привели страну к состоянию, когда люди в основной своей массе перестали дорожить государством: такое государство оказалось им ненужным. И поэтому нет ничего удивительного в том, что люди так относились к этому государству, им было его не жалко, потому что казалось, что хуже уже не будет. Но выяснилось, что стало еще хуже. Эта трагедия заключается в том, что наступило разочарование, потому что за демократию начали выдавать вседозволенность, за рынок и за рыночные отношения начали выдавать обкрадывание миллионов и обогащение единиц, допустили расхищение и разворовывание огромных, принадлежащих всему народу ресурсов.

Что такое распад Советского Союза? 25 миллионов граждан Советского Союза, этнически русских, оказались за рубежами новой России — о них же никто не подумал. 25 миллионов — это крупная европейская страна. В каком положении они оказались — в положении иностранцев? А их кто-нибудь об этом спросил?

А как вообще произошел распад Советского Союза? Ведь в любой демократической стране — например, сейчас в Бельгии тяжелые процессы происходят, в других странах немало процессов — перед тем как принять какое-то решение, у населения спрашивают: «Вы хотите быть отделенными от такого государства, где вы сейчас живете совместно, или нет?» Я уверен, если бы мы провели референдумы, во многих бывших союзных республиках, вряд ли там подавляющее большинство граждан сказало бы: «Да, мы хотим, отделиться от Советского Союза». Но их же никто не спросил. Это что, разве демократический способ решения проблем, подобного рода? Мы не выпячиваем, это сегодня, не говорим, об этом. Но ведь это так.

Поэтому и 25 миллионов оказались за границей без средств к существованию, в условиях растущего национализма, в условиях, когда они не могли приехать в новую Россию, на свою историческую родину, не могли общаться со своими родственниками, потому что у них даже не было денег на то, чтобы купить билет на поезд или самолет. У них нет квартир в России. Им негде жить, негде работать. Это разве не трагедия? Вот что я имел в виду. Я имел в виду не политическую составляющую распада Советского Союза, а гуманитарную. Это разве не трагедия? Конечно, трагедия, еще какая!

Интервью журналу TIME. Официальный сайт. Президента РФ. 19 декабря 2007 г.

— Вот скажи мне, Тимофей Иванович, почему эти слова Путин никогда не сказал русскому народу? Почему такое предельно конкретное, глубокое понимание сущности трагедии, постигшей двадцать пять миллионов русских, к которым, кстати, я и себя отношу, и всю свою семью, и друзей, соратников, коллег, сослуживцев, товарищей по оружию, в конце-то концов. — почему это понимание трагедии никогда не прозвучало из уст первого лица страны — в России? Почему эти слова, которые так необходимы всем нам, почему эти слова отданы читателям американского журнала? Почему они не сказаны нам?! Нам и всему русскому народу? Например, в Послании Федеральному собранию или хотя бы в одной из многочасовых встреч с народом во время ответов на «вопросы трудящихся»? Почему главные слова доходят до нас через океан, кругалем, адресованные сперва американцам, а уж потом, если повезет, и своему народу? И ведь заметь, Иваныч, ни одна сука в России не процитировала нигде отдельно эти слова Путина! Никто не обратил публично внимания на этот важнейший тезис, перекрывающий все, что было сказано вокруг в этом длинном интервью! Удивительно, что хотя бы в полной версии, мало кому доступной, этот кусок текста был сохранен и попался нам на глаза! Почему?!

Я думал, что недопонимает чего-то президент, чего-то не видит. Но оказалось, что все он понимает и все обдумал не раз и выстрадал, наверное! Я тебе прямо скажу, Тимофей Иванович, так полно и точно обрисовать именно эту трагедию русского народа больше никто не смог! Даже те, кто оказался за пределами не то что Садового кольца, но и вообще России в ее нынешних границах! Я бы лучше не сказал, хоть и на собственной шкуре все прочувствовал, выносил, обдумал — писал об этом во многочисленных статьях, и не один раз! А Путин взял и в двух абзацах вдруг выдал то, что я мучительно сводил половину своей жизни! То, что не в состоянии понять, казалось бы, ни один россиянин, не испытавший судьбу этих двадцати пяти миллионов! И про национализм, и про отсутствие работы именно для русских, и про невозможность поддержки от российской родни, и про то, что не то чтобы квартиру и работу в России — билет на поезд купить — денег не было долгие годы! Но ведь если он так глубоко все это понимает, тогда почему, почему, почему появляются ублюдочные программы «репатриации соотечественников», совершенно не учитывающие главное, именно то, о чем сказал наконец президент в интервью американскому журналу «Тайм»? Почему в российском МИДе нет ни одного человека, поверь, Иваныч, ни одного, который бы на самом деле понимал, в чем сущность трагедии разделенного русского народа и как и чем ее надо лечить?! Почему?! Не знает и молчит — это одно. Знает, понимает, и молчит — это совершенно другое! — Валерий Алексеевич сам удивился своей неожиданной горячности. Удивился, устыдился отчего-то и отвернулся к окну, за которым все так же неторопливо сыпался с бездонного неба пушистый снег, покрывший уже и землю, и ели за забором, и корявые ветви яблонь, уткнувшиеся прямо в стекло перед нами.

Я не стал говорить о том, что Иванов знал и сам. О том, что спичрайтер президента с экзотическим именем Джахан наверняка готовила ответы на заранее присланные вопросы американских корреспондентов. И не она одна. О том, что все это интервью — плод работы целого коллектива президентских помощников. О том, что если Путин и произнес вслух все эти, так поразившие Валерия Алексеевича слова, то это вовсе не значит, что президент сам все это выстрадал, осознал и — проникся судьбою русских соотечественников. Все это сосед мой понимал и сам… Но то, что эти слова все же были сказаны публично, — это на самом деле удивительно. Выражена была концепция, стоившая гораздо больше, чем всякая сурковская «суверенная демократия», родившаяся исключительно из политкорректного страха перед привычным русскому сознанию словом «державность» и другими однокоренными «державе» словами. И кто такой Сурков, откуда родом, откуда взялся, из какого кармана потертой шинели? Или из-за полы смокинга, взятого напрокат? Кто его знает. Меня никогда раньше не интересовали подобные вопросы, да и задавать их, даже мысленно, даже себе — это казалось невозможным для интеллигентного человека, каковым я себя все же считаю.

Наверное, если бы с телеэкранов и газетных полос вот эти самые слова Путина: «25 миллионов граждан Советского Союза, этнически русских, оказались за рубежами новой России.», — если бы эти слова повторялись так же часто, как «Неуловимый Джо» современности — то есть «план Путина», — наверное, многое действительно показалось бы россиянам другим. Или предстало бы другим. Или напомнило бы о чем-то?.. Но слова эти были сказаны президентом впервые совсем недавно и тут же утонули в Интернете. А стольких «соседей», вернувшихся в Россию из-за рубежа и заставляющих нас — россиян — вспомнить о том, что мы один народ — русский… Таких… э-э-э-э-э… репатриантов… на всех не хватит. Да и нужно ли?