Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Он чувствует мой взгляд. Отшатывается под визг срикошетировавшей пули. Поднимает лицевую пластину. Длинный шрам на его щеке пульсирует багровым.

— Никакой я не Мариус. Это так, чтобы от местных не отличаться. Я Эндрю. Эндрю Эдамс, с Ван Даймена. Давай, парень. Делай свое дело. Сейчас из подствольников дадут.

Я киваю ему. Подхватываю дробовик.

— Удачи тебе, Эндрю, — но он уже не слышит, высунувшись за угол. Часто бьет куда-то, не обращая внимания на щепки, волшебным образом выскакивающие из косяка над его головой.

Я топаю на подгибающихся ногах. Бледная Мишель возвращается и подхватывает меня под локоть. Тяжело, с всхлипами, дышит, подталкивая мою ослабевшую тушу. Кремень девчонка! Вот тебе и голубая кровь. Выстрелы сверху. Частая, суматошная пальба. Глухие разрывы. Волна жара шевелит волосы. Увесистое бубуканье пулемета. Отовсюду сыплется снег, превращая лестницу в смертельный аттракцион. Дробовик тяжел неимоверно. Воронка все сильнее сужается, засасывая меня в свою бездонную пасть. Снизу яростно стучит карабин Эндрю. Железный мужик. Мишель всхлипывает от бессильной злости. Ползем на коленях, оскальзываясь в холодном месиве. Дробовик — что твое бревно. Упрямо не отпускаю мокрый ремень. Железо лязгает по ступеням, волочась за мной. Выстрелы совсем рядом. Кажется, прямо над головой. Снизу ритмично бухают разрывы. Клубы дыма обгоняют нас.

— Приближение противника, шесть единиц, угроза снизу!

Прощай, Эндрю Эдамс. Подтягиваю дробовик к коленям. Опасаясь, что не удержу мокрое железо, накручиваю ремень на руку. Просовываю ствол сквозь витые прутья ограждения. Спине отчего-то мокро. И когда вспотеть успел?

— Мишель. Давай наверх, — ее гневные возражения не слышны — звук выстрела с размаху бьет мне по ушам. Мощь оружия вселяет в меня уверенность. Картечь выбивает целый сноп искр из перил внизу.

— Пошла наверх, взбалмошная капризная девчонка! — ору я, не глядя. Снова стреляю в дым. Приноравливаюсь. Теперь бы не пропустить момент, когда снизу высунут ствол. Я твердо знаю — они для начала дадут пару выстрелов из подствольника. А уж потом полезут, стреляя на ходу, да так, что головы не высунуть. Тогда и кранты. Вглядываюсь в полутьму, изо всех сил напрягая зрение. Досадую — в тусклом свете аварийного освещения тень человека в дыму заметишь не сразу.

— … пойду! — проступает из низкого гула в ушах звенящий крик Мишель.

— Уходи, дурочка… — устало шепчу я, вновь спуская курок.

— БРОСИТЬ ОРУЖИЕ! — перекрывая шум боя, раскатывается над нами оглушительный голос. — ДОКУМЕНТЫ!

— Дружественные силы, — синхронно комментирует Триста двадцатый.

Двое гигантов в мимикрирующей броне перегибаются через перила, стволы их оружия плюются дымными выхлопами. Лестница внизу превращается в море огня. Кожа на лице натягивается от прикосновения волны раскаленного воздуха. Кипят ручьи тающего снега, пар поднимается над ступенями. Ствол почти касается моего затылка. Я отпускаю дробовик. Он повисает, раскачиваясь на ремне, зацепившемся за какое-то декоративное украшение перил. Шарю за воротником, нащупывая шнурок жетона. Поворачиваю голову. Вижу, как еще один верзила возвращает Мишель кусочек пластика, козыряет ей. Нас подхватывают под руки. Меня и Мишель. Аккуратно и быстро несут вверх. Морпехи парами присоединяются к нам на каждом этаже. Время от времени кто-то из них свешивается через перила и стреляет вниз, в ревущее пламя.

Ступени под нами потеряли форму, словно оплыли. Вместо перил — скрюченные оплавленные обрывки. Лужи застывшего металла на полу. Дрожит раскаленный воздух. Надо полагать, тут побывала плазменная граната. У треснувшей от жара стены — наполовину превращенное в пепел обугленное тело. Сквозняк сдувает с него серые хлопья. Звездное небо. Запах свободы. После вони пороха вперемешку со сгоревшим пластиком, ночной воздух кажется мне пряным, будто сдобренным восточными благовониями. Край крыши полыхает, закрывая полнеба хвостом черного дыма. Всюду на выщербленной посадочной площадке — разбросанные как попало тела в черном, смешанные с кусками бетона.

— Сэр! Мэм! Лейтенант Бок, Имперская Морская Пехота. Выполняю задачу по вашей эвакуации! Сопротивление противника подавлено! Поступаю в ваше распоряжение, сэр! — козыряет выбежавший откуда-то очередной морпех, совершенно неотличимый от окружающих.

Меня, наконец, ставят на ноги. Растерянная, измятая Мишель — рядом со мной. Ошарашено оглядывается, вроде не верит в происходящее. Улыбается мне почему-то виновато. Двое на дальнем конце крыши бьют вниз через ограждение.

— Уходим, лейтенант, — говорю я. — Отвечать на огонь.

— Есть, сэр! — и нас снова подхватывают под руки и несут к темно зеленой туше десантного бота с подкопченными боками. Перед тем, как меня по языку короткой аппарели вносят в пахнущее резиной нутро, успеваю заметить несколько выбитых ячеек брони.

Нас грубовато опускают в жесткие кресла. Со стуком прижимают страховочными скобами. Топоча армированными ботинками, бойцы организовано вбегают парами, падают, вколачивая стволы в держатели, рвут вниз страховочные скобы, замирают. Вносят раненых. Укладывают их в специальные боксы по бортам, предварительно в момент раскидав бронированную скорлупу с неподвижных тел. Мишель наблюдает за этой организованной суетой с открытым ртом. Последняя пара делает залп прямо с аппарели. Одновременно с их выстрелами палуба под ногами вздрагивает и заваливается набок. Весь процесс занимает меньше минуты. Слаженно работают парни. Ощущаю невольное чувство гордости, точно я один из них. Что-то давно забытое шевелится внутри. Или это ностальгия Триста двадцатого? Упруго-вибрирующее гудение закладывает уши. Ладонь Мишель находит мою руку. Крепко ухватывает меня за палец. Поворачиваю голову. Молодец, хорошо держится. Испачканное копотью лицо подчеркнуто спокойно. Хотя я-то вижу, как стиснуты ее зубы.

Морпех с едва заметным крестиком на груди — медик, склоняется надо мной, качаясь на широком привязном ремне. Протирает мне лицо чем-то едко пахнущим. Лоб сначала вспыхивает огнем, потом начинает неметь. Тычет мне в шею жало диагноста. Обращается со мной так, будто я разобранный пулемет, не иначе.

— У вас спина задета, сэр, — говорит он. — Вкачу вам немного боевого. Одновременно и кровь остановит.

Я не успеваю понять — спрашивает он или утверждает, как пневмошприц уже обжигает руку. Непроизвольно вздрагиваю. Мишель сжимает мой палец. Заглядывает мне в глаза. Ее ладонь прохладна и суха. Я киваю ей успокаивающе. Лица вокруг вдруг приобретают четкость. Исчезает шум в голове. Тело становится легким. Кажется: расправь я плечи — и страховочная скоба не выдержит напора моих мышц. Воздух струится жидким серебром. Раскаленный и прохладный одновременно. Медик нахлобучивает на меня легкий шлем. Жестом показывает на микрофон. Я отмахиваюсь — учи ученого!

— Есть подключение к бортовой сети, — докладывает Триста двадцатый. — Задействован боевой стимулятор.

— Сэр, какие будут распоряжения? — раздается в голове голос лейтенанта. Нас снова сильно качает — бот закладывает крутой вираж.

— Возвращаемся на корабль. Что за судно?

— «Протей», легкий крейсер, Третья эскадра, Первый Колониальный флот, сэр!

— Как только сможете начать разгон — уходите.

— Понял, сэр!

— Дайте мне внешний обзор.

— Выполнено.

Я парю в воздухе над стремительно уносящимся вниз городом. Оптические системы, повинуясь мысленному приказу, увеличивают изображение. На улицах царит хаос. Машины полиции врезаются в ограждения. Грузовики, ревя клаксонами, таранят блок-посты. Кругом заторы. Люди-муравьи, суетясь, перебегают дорожки улиц. Там и тут над домами поднимаются столбы дыма, заслоняя звезды — начинаются пожары. Беснующиеся толпы заполоняют площади, громят магазины. В темноте огни пожаров зловеще отсвечивают багровым. Сверкающие синие точки — бортовая система указывает, откуда по нам ведут огонь. Вычислитель снабжает каждую цель столбцом быстро меняющихся комментариев. Ниточки наших пусков то и дело уносятся вниз и тогда яркие пятна плазменных разрывов выхватывают из расчерченной световыми пунктирами темноты целые кварталы. Город погружается в хаос. Подчиняясь новым приоритетам, машины пресекают все новые попытки уничтожить нас. Управление полиции пылает. Системы пожаротушения отчего-то не работают. Пожарные расчеты остановлены пошедшими на таран автоматическими такси. Аппаратура узла связи регионального управления СБ умирает от чудовищного скачка напряжения. Гражданский самолет неуклюже пытается протаранить нас и разваливается в воздухе от попадания зенитной ракеты, уносясь за корму снопом осыпающихся вниз огней. И вот — кульминация: центральный компьютер системы энергоснабжения обесточивает город и очищает свою память. Линейки улиц, протянувшиеся до самого горизонта, смываются волной черных чернил. И только пятна пожаров продолжают тлеть в ночи рубиновыми сигналами. А потом погасший город сворачивается в точку. Перегрузки сжимают мое парящее тело. И вскоре поверхность скрывается под быстро уносящимися вниз клочьями серого вещества. Облака. Поди ты к черту, сумасшедший город Миттен. Вот она — обжигающая чернота космоса. Яркие колючки звезд. И только кулачок Мишель, сжимающий мой палец, продолжает связывать меня с окружающим миром.

43
{"b":"101878","o":1}