Ростом он почти с учительницу и даже смешно, что такой верзила боится Володю. Ну, конечно, ему и достается же за то, что он очень много о себе думает.

Володя и сам учится отлично, и рисует лучше всех, и по физкультуре первый, но никогда никто даже и не подумал назвать его каким-то там «украшением». Что касается Марии Николаевны, учительницы, то она, конечно, просто рассмеялась бы, если бы кто-нибудь вдруг так назвал Володю.

Она то и дело одергивает его:

— Володя, не вертись. Оставь в покое Милочкины косы!

Милочка Инаева — полненькая, хорошенькая девочка. У нее самые длинные косы в школе. Золотые и пушистые. Володю так и тянет подергать за них. Сколько он за три года вытерпел из-за этих кос! Ни в сказке сказать, ни пером описать!

Но, несмотря на это, Володя на нее никогда не обижается. Он понимает: сам виноват. Кроме того. Милочка не так себе, обыкновенная девчонка. Она ходит в кружок художественного слова, часто выступает на школьных вечерах и один раз даже приветствовала конференцию в оперном театре. Ей за это подарили большую коробку конфет. Она принесла конфеты в класс, всем хватило по одной, да еще осталось сколько. Но она и остатки раздала, Вот она какая.

А само главное: Милка — капитанская дочка. У нее отец капитан-летчик.

Он иногда заходит в школу в своем блестящем мундире. Его встречает директор Николай Иванович и говорит:

— Здравия желаю, товарищ капитан.

А тот отвечает:

— Здравия желаю, товарищ капитан.

Потому что директор тоже не так давно демобилизовался и даже еще носит военный мундир, только без погон.

Милочкина мама редко бывает в школе, потому что она актриса и у нее в театре каждый день репетиции. Милочка говорит, что когда она вырастет, обязательно тоже станет актрисой.

И на Володю, за то, что он дергает ее за косы, она ни разу не пожаловалась.

Не то что ее подружка Таня Кардашинская. Вот вредная девчонка! Глаза у нее зеленые, таких ни у кого больше нет, и если кто ее затронет, то сам не рад будет: глаза свои сощурит да так высмеет, что не знаешь, куда и спрятаться.

Это она прозвала Катю Климову «скрипучкой». Ну, это, по правде говоря, за дело. Катя всех считает такими бестолковыми, что будто никто ничего не понимает и только она одна все знает, и на всех она ворчит, и так ходит по коридору, как будто он совсем пустой, и она тут расхаживает одна, и поговорить ей не с кем.

Но сегодня она тоже не выдержала:

— А у нас, — сказала она, — на соседней даче была одна девочка, у нее мама ездила в Китай. Она знает китайские слова и даже одну китайскую песню.

Все сразу примолкли, как только услыхали про Китай, и, конечно, начали просить Катю спеть китайскую песню.

— Ах, не приставайте. Все равно вам ничего не понять, там все одни китайские слова.

Но видно было, что ей очень хочется спеть, но она ломается только для того, чтобы ее уговаривали. Поломалась, а потом запела тонким дрожащим голосом:

Оказалось, что вся песня состоит всего из двух слов: одно русское, а другое неизвестно какое, потому что когда Тая спросила, что значит «чау», Катя противным голосом проскрипела:

— У китайцев много одинаковых слов, и тебе все равно не понять.

Тая засмеялась и сказала:

— Да ты и сама ничего не понимаешь.

Тут все начали смеяться и выкрикивать на разные голоса:

— Чау! Чау! Чау!

И докричались до того, что чуть не прозевали звонок.

Подать первый звонок, как всегда, поручается одному из новичков. На этот раз попался какой-то особенно бойкий первоклашка. Постарался от души. Он лихо пронесся по всем коридорам, по всем лестницам. Он звонил не меньше десяти минут и всех оглушил. К счастью, он еще не знал, что где помещается, и, разгорячившись, влетел в учительскую, только здесь его удалось поймать и обезоружить.

Итак, прозвенел первый звонок, и тут уже все сразу поняли, что кончилось лето, наступил долгий и строгий учебный год.

Новый учебный год: открывается совершенно новый мир. Новый класс в эту минуту напоминает планету, на которую только опустилась космическая ракета. Ура! И три десятка космонавтов, растрепанных, нетерпеливых, жаждующих скорее до всего дорваться, высаживаются на планету для удивительных открытий.

И вот уже все сидят на своих местах. Громко раздаются в опустевшем коридоре знакомые шаги. Стремительно входит учительница Мария Николаевна. Она самая лучшая в школе — тут даже спорить не о чем; самая молодая — работает только третий год, то есть столько же, сколько Володя учится; самая красивая и нарядная — это все знают — и, наконец, самая строгая.

Она всегда говорит:

— Наш класс должен быть лучшим по всем делам. И мы его сделаем лучшим.

У нее даже улыбка и то строгая. Вот она вошла, поздоровалась, внимательно посмотрела на всех и строго улыбнулась:

— Ох, какие вы все стали большие!

И верно! Оказывается, ты вырос на целый год, стал умнее на целый класс, значит, и спросу теперь с тебя, знаешь, сколько? Ого! Только держись!

Это было первое открытие в самом начале нового учебного года.

Мама давно уже работает корректором в типографии. Это значит — она должна прочесть все, что печатается в типографии, и исправить ошибки.

Вся школа завидует Володе: его мама выучила все на свете правила правописания и уж, будьте спокойны, ни одной ошибочки никогда не пропустит. Кто-кто, а уж ученики-то знают, что это такое — грамматические ошибки. Сколько из-за них слез пролито, сколько пришлось претерпеть и в школе и особенно дома.

Жили они, поживали спокойно — и вдруг маму выбрали на высокий пост — председателем завкома типографии. Когда она сказала Володе об этом, то он даже не поверил. Да и она сама, наверное, не верила, что стала таким важным человеком.

— Ты здорово боишься? — спросил он.

Она совсем по-девчоночьи вздохнула и созналась:

— Здорово.

Володе часто кажется, что мама только делает вид, будто она взрослая. Уж очень она иногда бывает похожей на девчонку. И поступки и слова у нее бывают совсем девчоночьи. Как у самых, конечно, лучших девчонок. Вот, например, она очень любит конфеты, с увлечением читает Володины книги, побаивается грозной старухи Елении, даже больше, чем Володя. И руки у нее сильные и смуглые, и вся она тонкая, подвижная — ну совсем как девчонка.

А один раз, когда Венка Сороченко принес футбольный мяч, то она вместе с мальчишками играла во дворе и так же, как они, спорила и кричала.

Верно, Еления никогда маму не затрагивает, потому что знает ее характер. У мамы характер — ого! Как у Володи, даже еще настойчивее.

И вот ее выбрали. И она один раз сказала:

— Сегодня я приду поздно, у меня заседание завкома.

Она стояла перед шкафом и, глядя в зеркало, поправляла белый воротничок на своем новом синем платье. Володя заметил, как она покраснела, и, чтобы скрыть свое смущение и страх, обняла Володю и тонким голосом проговорила:

— Вот мы с тобой какие стали важные: мы сами назначаем и сами проводим заседания завкома. Ты только подумай! Мы сами. Первый раз в жизни.

— Хочешь, я пойду с тобой, — предложил Володя.

— Зачем?

— Все-таки вдвоем…

Но мама вдруг выпрямилась и снова подошла к зеркалу. Белый воротничок очень красиво обвился вокруг ее смуглой тонкой шеи.

— Ничего, — сказала она, вскидывая голову. — Ничего, сама справлюсь…

И Володя понял — справится и хотел заняться своими делами, но мама сказала:

— Если ты, конечно, мне поможешь. Одна вряд ли справлюсь. Мы с тобой такие люди, что должны всегда отвечать один за другого. А теперь особенно. Знаешь, как ты должен теперь себя вести?

— Ну как? Как всегда…

— Нет, теперь этого мало.

Она села против сына и положила локти на стол.

— Самое главное — ты должен хорошо учиться.