– В твоих устах это звучит пошло, – поморщился Нэсти.

– Пошловат и способ, которым ты этого добиваешься.

– Черт побери! – воскликнул Нэсти, сверкая глазами.

Полли поежилась, по телу ее словно электрический разряд пробежал.

– Я не умею говорить красиво. Но я, по крайней мере, честен. Да, я действительно этого хочу. Хочу лечь с тобой в постель. Я думаю, мы подошли бы друг другу.

Полли вспыхнула:

– Подошли бы друг другу? Ну и выражения ты подбираешь… Что ты хотел этим сказать? Вероятно, имел в виду, что некоторые части твоего тела подошли бы к соответствующим частям моего? Так? И тогда ты бы почувствовал себя действительно подходящим для меня?

Не говоря ни слова, Нэсти усадил Полли к себе на колени. Она попыталась освободиться, но он еще крепче прижал ее к себе.

– Я ненавижу насилие, – сказала Полли, перестав сопротивляться.

– И я тоже, пока оно не становится необходимостью.

– Разве сейчас это необходимо?

– А я и не прибегаю к насилию.

– Не уверена.

Его бедра были могучими и крепкими, и Полли почувствовала, что таковы не только его бедра. Нэсти обхватил ее за талию, коснулся кончиками пальцев ее спины.

– Я не прибегаю к насилию и никогда бы не применил его по отношению к тебе. Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты была счастлива. Конечно, я желаю тебя, и в этом смысле я эгоист. Но ты, вероятно, полагаешь, что я только об этом и думаю. А я хочу смотреть на тебя, разговаривать с тобой, находиться с тобой рядом. Бобби же… Ему сейчас хорошо у Даста. Он сладко спит, и рядом с ним лучший в мире телохранитель.

– И ты хочешь, чтобы я легла с тобой в постель?

Нэсти бережно взял ее лицо и привлек к себе.

– Если бы ты захотела лечь со мной в постель – это было бы замечательно. Я бы отнес тебя туда прямо сейчас. Но если бы ты захотела остаться со мной навсегда, я был бы на седьмом небе от счастья, любовь моя. Ты сказала, что часто обо мне и я тебе нравлюсь. Не хочешь ли узнать, что я думаю о тебе?

Полли не была уверена, что хочет узнать об этом, но уже не пыталась освободиться.

– Если мы проявим деликатность, – продолжал, не дождавшись ответа, Нэсти, – если не травмируем Бобби и не станем раздражать друг друга, то, возможно, мы будем счастливы вместе, как ты думаешь?

Полли чувствовала, как он возбужден. И тут что-то произошло с ней: желание вспыхнуло в ней огнем, она ощутила теплую влагу между ног и поняла, что уже не сможет остановиться.

– Мы доставили бы друг другу удовольствие, Ксавье, – проговорила она со страстью, глядя прямо в его вспыхнувшие глаза. – Могу я называть тебя этим именем? Мне оно нравится.

– Мне все равно, – ответил Нэсти таким тоном, словно ему было совсем не все равно. Полли решила, что обязательно узнает о нем побольше.

У нее уже накопился целый список вопросов, ответы на которые следовало бы получить.

– Мы могли бы наслаждаться друг другом целую вечность, – продолжала Полли. – Даже на расстоянии мы чувствовали это. Именно это приводило тебя на пристань всякий раз, когда ты знал, что там появлюсь я. Именно это заставляло меня приходить туда и искать тебя. Можешь назвать это чувство страстью… или любовью с первого взгляда, но мы приходили, смотрели друг на друга и желали друг друга.

– Ты умеешь красиво говорить, – пробормотал Нэсти. – А для меня всегда проблема – выразить словами свои мысли.

– Я как-то не замечала.

– Да, кажется, с тобой все мои проблемы исчезают. – Нэсти прижал ее к себе покрепче и стал гладить ладонью по спине. – Поцелуй меня, Полли, – сказал он, с минуту помолчав.

«Поцелуй меня, Полли». Такая простая просьба, а так трудно выполнить!

Полли уткнулась носом в его шею и ощутила, как по телу Нэсти пробежала дрожь. Она обняла его за плечи и снова взглянула на него. Он закрыл глаза, и она молча разглядывала его мужественное, суровое лицо – лицо сильного и решительного человека. Но сейчас его глаза были закрыты, они не сверкали, как янтарь в лучах солнца; он ждал, он не давил на нее, предоставив ей самой сделать выбор.

Полли прикоснулась губами к его губам. И услышала его вздох, почувствовала вкус мяты.

– Жвачка? – спросила она, отстранившись. – Я целую мужчину, у которого во рту жевательная резинка?

Нэсти рассмеялся. Он замечательно смеется, подумала Полли, радуясь в душе, что Нэсти не часто это делает в присутствии посторонних. Она тут же разозлилась на себя за эти мысли, потому что теперь стало ясно: она желает его, он нужен ей.

– Я проглотил ее, – сказал Нэсти и коснулся кончиком пальца ее носа.

– Жвачку?

– Ага.

– Но у тебя же внутри все слипнется.

Он снова рассмеялся и произнес сквозь смех:

– Молчи и целуй меня, пока у меня есть настроение.

Полли многозначительно взглянула на его джинсы и заметила:

– Я бы сказала, что ты уже давно в настроении.

Нэсти перестал смеяться и проговорил нравоучительным тоном:

– Кажется, я как-то раз сказал тебе, что порядочные женщины не замечают подобных вещей.

– Имеется в виду, что они все замечают, но помалкивают? Еще хорошо, что мы оба одеты.

– Ты так думаешь? – проговорил он бархатным голосом.

Она закрыла глаза и запустила пальцы в его волосы. Затем прижалась губами к его губам.

Полли никогда раньше так не целовалась. Последовав примеру Нэсти, она воспользовалась не только губами, но также и языком. Ее наполняла чарующая музыка, которая, казалось, лилась прямо из сердца. Полли могла бы поклясться, что слышит ритмичную мелодию, от которой вибрировала каждая клеточка ее тела.

Когда она, наконец, отстранилась от него, чтобы перевести дух, Нэсти осторожно взял ее за подбородок и, приподняв его, уткнулся лицом ей в шею. Бережно, словно опасаясь причинить боль своими огромными руками, он обнял ее за плечи.

– Это было восхитительно, – проговорила Полли грудным голосом. – Мне нравится целоваться с тобой. Ты… словно зажигаешь меня.

Нэсти усмехнулся:

– Зажигаю? Моя милая Полли, да я и сам весь в огне. А некоторые части моего тело прямо-таки готовы взорваться.

Полли покраснела от удовольствия.

– Ты считаешь, что нам следует притушить наши костры? – спросила она.

– Но ты ведь понимаешь, что мы горим не оттого, что в доме слишком жарко, – ответил Нэсти, прижимаясь носом к ямке над ее ключицей. – Тебе не кажется, что причина стара как мир? По-моему, это называется страстью.

– Может быть, это только ее пробуждение? – предположила Полли.

– Да ты, оказывается, скромница. А я-то уже хотел разоблачиться.

– Даже не верится, что мы сейчас могли бы раздеться, – усмехнулась Полли. – Как все странно…

– Милая, ты и представить себе не можешь, как я счастлив…

– А тебе не кажется, что мы слишком много говорим?

– Такое бывает иногда. От волнения.

Она глубоко вздохнула, так что ее бюстгальтер плотно обтянул набухшие соски.

– Я заставила тебя поволноваться? Прости…

– Но это очень приятное волнение. Во всяком случае, я так считаю. И все же… хотелось бы снять рубашку, прежде чем я заживо сгорю.

– Да, конечно. Но ты, наверное, хотел бы пойти в спальню?

Нэсти пристально посмотрел на нее:

– Очень хотел бы.

Полли затаила дыхание.

– Знаешь что, – сказала она, наблюдая за его реакцией, – ты сними ее прямо здесь. Мне кажется, будет не хуже.

– А почему бы тебе самой не снять ее с меня?

– Ну, если ты этого хочешь…

– Я очень этого хочу.

Полли стала медленно и осторожно расстегивать пуговицы на его рубашке: казалось, она внимательно разглядывает каждую из них. Когда ее пальцы оказались уже у пояса его джинсов, она замешкалась, не зная, как поступить.

– Вытащи ее, – предложил Нэсти.

Она взглянула на него с сомнением.

– Не бойся, просто вытащи рубашку из джинсов.

– Да, конечно…

Полли поспешно выполнила его просьбу. Манжеты на его рубашке были завернуты. Она отвернула их, затем распахнула на нем рубаху… и снова замерла. Полли никогда не задумывалась над тем, что именно заводило ее в мужчинах. Она слышала, что некоторым женщинам нравятся мужские ноги или грудь, как многим мужчинам, например, нравятся пышные женщины. Но теперь она поняла: ее, Полли Кроу, сводила с ума именно мужская грудь.