Он смотрел на дорогу, а в глазах стояла та их встреча, самая первая, неожиданная…
…В тот вечер он почувствовал что-то неладное. Сел в автомобиль и покатил к особняку Сергея Макарова. Оказалось, вовремя. В мелькавшую в освещенном окне фигуру целился человек.
Ярость, жгучая, застилающая глаза, заклокотала в груди. Макаров его, только его! Он сам с ним рассчитается за все, что тот сделал. А за то, что не сделал – в особенности. Лишь Артем вправе решать, сколько тому осталось жить и как он умрет.
Он сбил человека с ног, схватил его за ворот рубашки.
– Кто тебе его заказал? Кто? – кричал он и наносил удары в крепкое мускулистое тело.
– Да батяня это мой! – прохрипел парень. – Кобель недоделанный…
– Батяня?!
Руки Артема разжались, чтобы через секунду обнять лежавшего на земле человека.
– Братишка! Я все-таки нашел тебя…
Тот вырвался из его объятий и с недоумением на него уставился. Потом дотянулся до упавшего на траву пистолета и наставил его Артему между глаз.
– Дурачок, – счастливо рассмеялся Артем. – Да убери ты свою пушку. Пошли все обсудим. Нам совершенно некуда торопиться…
Они проговорили всю ночь. Артем рассказал, как после смерти матери его забрали дед с бабкой, как, собирая вещи, он решил захватить с собой пару книг и обнаружил лежавший за ними дневник мамы, как читал его, содрогаясь от сочувствия к матери… В дневнике не указывалось ни имен, ни фамилий, но все же он докопался до правды. Мать успела ему рассказать, что отца зовут Сергей Макаров. Фамилию упоминавшейся в дневнике маминой подруги он выяснил в институте. Только вот на запросы по ее розыску приходили стандартные ответы: такая гражданка в списках не значится… А ему так хотелось ее отыскать. Артем догадывался: у него может быть брат или сестра…
– Конечно, ты ее не мог найти, – объяснил Слава. – Она в институт под девичьей фамилией поступала, Захарова. А потом фамилию поменяла, Кулаковой стала. Замуж она выходила фиктивно, чтобы нам квартиру дали. Дед давным-давно помер, я его даже не видел. А бабка умерла, когда мне четыре года исполнилось. Других родственников у мамки не было. Дом в деревне она продала…
Вячеслав же о существовании брата не догадывался. Его мать, изо всех сил стараясь вычеркнуть из памяти даже воспоминания о прошлом, никогда ему ничего не говорила. И он не стал ей рассказывать о том, что встретил Артема. К тому времени она стала совсем плоха, врачи говорили, что ей оставалось жить максимум года два…
– Надо еще подождать, – решил Артем. – Ну сам посуди, зачем ей знать, что Макарова не станет. Догадается не догадается – все равно переживать будет. А если нас еще заметут, что тогда?
– Ты прав, братишка, – согласился Слава. – Ты точно заметил, нам торопиться некуда. Столько лет ждали – подождем еще. Но вообще странно как мы с тобой, не сговариваясь, его замочить решили…
Артем ничего странного в этом не видел. Он вспоминал свою мать, несчастную, с рано постаревшим лицом, выплакавшую все глаза после последнего разговора с отцом. Она, должно быть, даже не заметила, погруженная в свои горестные мысли, что вышла на проезжую часть, а на нее, отчаянно сигналя, несется грузовик… А ему каково пришлось во время учебы? Жить на одну стипендию, разгружать по ночам вагоны, а потом бороться со сном над конспектами?.. Нет, за все в этой жизни надо платить. И Макаров заплатит по полной программе…
Времени имелось более чем достаточно, так что они со Славой полностью продумали план предстоящих действий. Никаких мелодраматический объяснений. Просто смерть – быстрая, загадочная, вызывающая подозрения в адрес кого угодно, только не их, нежеланных и нелюбимых детей Сергея Макарова…
Артем разрабатывал операцию так же тщательно, как полководец продумывает план сражений. Славина фамилия уже не вызывала никаких ассоциаций с исключенной за аморалку из института девушкой. Свою фамилию еще до встречи со Славкой он поменял, взял бабушкину девичью, Сидоренко. Смотался в город N, уничтожил все следы нахождения там своей матери, и везде – в домоуправлении, в отделе кадров завода, в роддоме – разбрасывал деньги направо и налево, прося лишь об одном: «Если кто-то будет интересоваться – немедленно дайте знать».
Все было готово еще лет пять назад. С Макарова они со Славой глаз не спускали. Артем ему в домашний телефон умудрился даже жучок засунуть. Ох, и часто же плакали женщины по вине их папашки!
– Милый, дорогой, не бросай, пожалей, у нас будет ребенок! – то и дело звучало в его телефонной трубке.
Сплошная Санта-Барбара, одним словом. С годами этот сукин сын совершенно не менялся.
А мать Вячеслава все жила себе и жила. Характером она обладала бойцовским, боролась за свою жизнь, все Славкиных внуков мечтала понянчить. Да и лекарства в последнее время стали поэффективнее. А умерла глупо так, нелепо. Свинины свежей поела, жареной. Ей мясо на рынке непроверенное всучили, зараженное сальмонеллезом.
Артем на похороны не поехал, ни к чему ему там светиться. Но рыдал так, словно бы свою мать второй раз схоронил. Срослись они со Славкой за эти годы, не было у них никого роднее и ближе друг друга.
Макаров всегда со спортом дружил, зарядочка, гантели, даже холодной водой обливался – правда, летом, зимой не рисковал. Наверное, эту свою любовь к спорту он и Славке передал. Гены – штука сильная. А Артему от отца достались холодная расчетливость, быстрая реакция, память отменная…
Когда в Москве фитнес-центры стали открываться на каждом углу, Макаров себе лучший выбрал. Дорогой, престижный, в центре города.
Славика туда без проблем на работу взяли. Еще бы, призер чемпионата Европы как-никак. А Артем клубную карту купил. Нравилось им за папашкой наблюдать, ой как нравилось. Славка его нагружает, про здоровье говорит, а сам думает: «Подожди, старый козел, вот уже мы с тобой посчитаемся». Артем тоже – минералочку ему несет и мечтает вмазать по холеной ненавистной физиономии.
Впрочем, про вмазать – это он так, для души думал. Не зря же на юрфаке учился. Скумекал: мордобой, пальба – все это в кино красиво. А в реальной жизни ничего лучше яда нет. Следов минимум, да еще не всякая экспертиза точно покажет, от чего окочурился человек, сколько времени прошло после принятия препарата…
– Машка ему снотворное в коктейль намешает – и шито-крыто, – предложил Слава, когда Артем поздно вечером заглянул в его «соты».
Артем с опаской покосился на перегородки – тонкие. Вышел, подергал ручки соседних дверей. Заперто. Хорошо. В этом деле не доверять – проверять нужно.
– А девчонка не проболтается?
– Да ты что, могила.
– А с ней потом как?
– Что значит как? Женюсь, детей нарожаем. Я ее на руках носить буду.
Артем улыбнулся:
– А удержишь?
Брат тоже засмеялся:
– Так я же сильный. К тому же своя ноша не тянет!
На том и порешили.
Но события стали разворачиваться совершенно по-другому сценарию. Вначале как снег на голову свалился Володя Седов с его предложением помочь в расследовании.
Артем уже и так крутился, и этак, все намекая: на кой ляд тебе это дело сдалось, работы, что ли, не хватает?
Но Седов как рогом уперся. Хочу – и все тут. А ты мне помоги по старой дружбе.
Потом Артем прикинул: но это не так уж и плохо. Он, по крайней мере, будет в курсе того, в каком направлении копает следователь. И помочь ему даже постарался. Нарыл фактуры на Николая Плешкова, просто бери мужика тепленьким и сажай в каталажку. Жаль, у того алиби оказалось…
Дальше все покатилось как снежный ком – стихийно, неуправляемо. Славик говорил, Комарова надо убирать, боялся, что тот обо всем догадается, и ляпнет кому не следует. Потом Лика Вронская вдруг писательницей решила заделаться…
Взломал он ее компьютер, перекачал первые главы, затем и весь текст распечатал. Прочитал, перепугался, но в конце концов придумал, как всю эту ситуацию в свою пользу обратить.
Снотворное ей после убийства Славиком Комарова в спортивную сумку подбросил, Седову намекнул: девочка-то журналистка, ты в ее компьютере-то пошарь, старик.
