– Не слишком ли у вас много последних желаний, а, девушка?

Лика помотала головой и нащупала в кармане куртки какой-то предмет. Да это же диктофон, новый цифровой диктофон! Получив его в подарок, она все-таки предпочитала работать на старом, кассетном, а этот презентованный Пашкой, кажется, на 8 Марта изучила и забросила куда-то, потом даже искала, но разве в ее квартире можно с ходу обнаружить пропавшую вещь? Да никогда! Вот он где, ее маленький, черненький, лапочка… Лика на ощупь нашла кнопку включения записи и нажала ее. Малютка пишет просто отлично, он ей очень понравился, она тогда совершенно искренне расцеловала Пашу. Но не выкидывать же было старого друга, верный Panasonic, побывавший с ней во всех командировках и никогда не ломавшийся…

Итак, цифровой малютка с ней, и это отлично. Интересно, догадаются ли они обшарить ее карманы после того, как…

– А ладно, – повернулся Вячеслав к Лике. «А я еще с ним целовалась, дура», – пронеслось у той в голове. – Расскажу. А потом ты выпиваешь кофе и бай-бай…

…В тот вечер Виктор Комаров был одним из последних клиентов.

«Когда же ты, наконец, измотаешься? – думал Слава. – Ну я просто суперинструктор! Парень работает с такими весами и в ус не дует! Еще немного и окажется – конкурента взрастил на свою голову».

Наконец, Виктор отложил штангу и обессилено пробормотал:

– Славик, я пас. Хоть пристрели меня – больше я работать не в состоянии.

Слава посмотрел на большие круглые часы на стене тренажерного зала и заметил:

– Так и время уже к закрытию приближается. Всего двадцать минут осталось на то, чтобы принять душ и переодеться.

Из фитнес-центра они выходили вместе. Попрощались с Машей, раскладывающей ключи на специальной полочке, и отправились на парковку. Вдруг Виктор достал из сумки блокнот и чуть смущенно протянул его Вячеславу.

– Посмотри, – попросил он.

В блокноте оказалась масса набросков – карандашных и сделанных шариковой ручкой. Клиенты, персонал фитнес-центра, какие-то люди, чьи лица Вячеслав видел впервые. Дойдя до портрета Сергея Макарова, Вячеслав прекратил листать блокнот и замер. Виктору удалось поймать его истинное выражение лица – жестокое, надменное. Обычно Макаров прикрывался как щитом натянутой дружелюбной улыбкой, так похожей на искреннюю, но Слава видел и другое, настоящее выражение этого красивого выразительного лица.

– Ты что, художник, что ли? – спросил он у Виктора.

Он лишь махнул рукой:

– Да какой я художник! Хотя школу художественную закончил. Но ты же знаешь, пока этим ремеслом славы и денег добьешься – можно с голоду околеть в каком-нибудь подвале. Вон, сам Ван Гог у брата деньги все клянчил на краски да на холсты. Зато сейчас его работы стоят миллионы. А зачем они ему теперь, а?

С этим было сложно спорить. Вячеслав и не стал, он согласился:

– В самом деле, теперь они ему без надобности.

– А мне все сразу надо. И желательно побыстрее. И по высшему разряду. Вот видишь, – и Виктор указал на новенький сверкающий «Лексус». – Маргошин подарок. Красавец, правда?

– Правда.

– Я тебе чего блокнот-то показал, – спохватился Виктор. – Я тебя по памяти на досуге начал набрасывать и поразился. У вас же с Макаровым одинаковые пропорции. Правда, совершенно одинаковые. Что лица, что тела… Как у родственников. Вы словно отец и сын.

Вячеслав похолодел и невольно оглянулся по сторонам. Слава богу, они одни на уже почти совершенно пустынной парковке.

– Да брось ты! Ничего общего нет между нами! Макаров как ни тренировался – но наворачивал еще больше. Не знаю, зачем он вообще в спортзал ходил. Хотя для здоровья полезнее, конечно, есть и тренироваться, чем, скажем, есть и пить…

– Слава, я говорю не о физической форме, а о пропорциях. Они у вас совершенно одинаковые, – продолжал настаивать Виктор.

Как будто Вячеслав не знал, что он – копия отца в молодости. Но вот то, что про это еще кто-то знает – это ему совершенно не понравилось.

– Можно я возьму блокнот? – попросил Вячеслав. – Мне понравились твои рисунки.

– На здоровье! Ну я поехал. Еще простужусь после тренировки.

– Не простудишься, ты парень крепкий!

Вячеслав еще потрепался с ним немного о режиме тренировок и питания, пристально вглядываясь в его лицо. Виктор казался совершенно спокойным, он явно ни в чем не подозревал своего инструктора.

Но Вячеслав знал: Комаров язык за зубами держать не умеет. А это очень опасное качество…

Он не мог его не убрать. Так как отчетливо понимал: если следствие в ходе допросов клиентов фитнес-центра докопается до художественного дара Виктора – последует масса вопросов. А вдруг у него не один блокнот с набросками? Может, у него полквартиры увешано подобными творениями, и кто знает, не догадался ли он о большем, нежели родственная связь Макарова с Вячеславом? Но следователи ни в коем случае не должны были связать смерть Виктора со злополучным блокнотом. Надо было представить все так, словно Виктор оказался следующим звеном в цепочке смертей, произошедших в «Мире спорта». Но это означает только одно: кроме Комарова придется устранить еще одного клиента…

И тут на сцене появляется Лика Вронская со своим романом. Когда она рассказала о том, что пишет книгу, Слава особо не волновался. Подумаешь: раньше статьи кропала, теперь за детектив взялась. Потребность у этих писак такая – бумагу почем зря переводить. Однако когда девушка разоткровенничалась, что в основу сюжета положены реально произошедшие в «Мире спорта» события, да еще уточнила, что и Сергей Макаров в книге фигурирует, и другие посещающие спортзал люди – вот тут уж было о чем задуматься.

Он проводил глазами удалившихся подружек, пытался заняться составлением программы персонального тренинга, но сердце билось как-то неспокойно, тревожно…

Приоткрыв дверь Таниного кабинета – голосок-то у Лики слабый, даже с учетом хорошей акустики в «сотах» едва слышный, Слава похолодел от страха.

– А убийцей я решила сделать Машу Петрову, – беззаботно щебетала Лика.

Услышав это, он сразу же решил: больше никаких прямых вопросов, если она о чем-то догадалась – это может быть опасно. А вот в ее компьютере стоит покопаться…

Сам Вячеслав в компьютерах разбирался плохо, максимум, на что его хватало, – в «стрелялку» какую-нибудь несложную порезаться. Но были рядом люди, которые являлись куда более компетентными в этих вопросах.

Когда ему на колени положили распечатку с несколькими страницами текста, Вячеслав помертвел от страха. Что это? Откуда такое точное описание того, как Маша приносит Макарову отравленный коктейль? Вронская догадалась? Это исключено. В тот вечер Вячеслав отчетливо помнил, Лика уехала из спортзала задолго до того, как Сергей Макаров пришел на свою последнюю тренировку. Сам Вячеслав, окончив тренировать Макарова, принялся орать на уборщицу за якобы обнаруженную в своей комнате пыль, которой там и с микроскопом не отыскать, но надо же было обеспечить себе алиби, а заодно отвлечь возможных свидетелей…

Так что видеть Лика Вронская ничего не могла. Ее не было в спортзале. Но что же это тогда за странные записи?

Вячеслав перечитывал распечатанные страницы книги и поражался, как много совпадений в описанных и реальных событиях. Умер Макаров. Надо устранять Комарова. Нужна еще одна жертва, и вот она, здесь же – Андрей Хлестов. Что делать? Воплотить в жизнь придуманный Ликой сценарий, подбросить ей улики, сделать так, чтобы следователь прочитал этот детектив и твердо уверился в мысли, что во всем виновата Лика? Или выждать? А может, уничтожить книгу, ведь там фигурирует Маша? Но последний вариант, как ему объяснили, сложно реализуем – у Вронской могли остаться копии книги…

И он решился… Было страшно, что следователь поймет: это именно Вячеслав посоветовал выпить Комарову коктейль во время тренировки, это он сказал, чтобы Виктор обратился с просьбой к Лике сгонять в бар.

Язык с трудом ворочался во рту, он едва выговорил:

– Ты Вронскую попроси за коктейлем сбегать, вон она на велике педали крутит, оторваться от этого дела пара пустяков…