Следом за Маришкой проснулся и Гвоздиков. Его тоже разбудили тревожные чувства и беспокойные мысли. Увидев, что Маришка не спит, Иван Иванович спросил, с удовольствием потягиваясь:

– Кофейку горячего хочешь? В термосе, я думаю, за ночь не остыл. И Гвоздиков потянулся за рюкзаком, чтобы достать из него термос.

– Митю буди, – сказал он, уже развязывая ремешки.

– А он уже проснулся, – ответила Маришка, – самый первый.

– Да? – удивился Гвоздиков. Затем высунул голову из шалаша и громко позвал:

– Митя! Ау-у!..

– Ку-ку, – раздалось в ответ издалека.

«Это как следует понимать?» – подумал Иван Иванович и снова крикнул:

– Ау-у!.. Митя-я!..

Митя не отзывался. Положив рюкзак и термос, путешественники быстро полезли наружу.

– Мить! Митя-я-я!.. – кричали они что было силы, но Митя молчал и не отвечал им, несмотря на все их мольбы.

Прокричав минут пять и охрипнув, Иван Иванович понял, что звать мальчика бесполезно – его теперь нужно только искать.

– Кажется, началось… – прошептал он хмуро и как-то загадочно самому себе.

Но Маришка услышала его слова и спросила:

– Чудеса начались, да?

– Неприятности, – ответил Гвоздиков и тяжело вздохнул: – Впрочем, какая разница…

Помолчал немного и добавил:

– Теперь не лесорубов, теперь Митю нужно искать.

И они кинулись искать Митю.

Поиски поблизости от шалаша ничего не дали: мальчик исчез, не оставив следа. Ни одного.

– Не мог же он улететь… – шептал Иван Иванович, близоруко вглядываясь в росные травы.

– Не мог, – поддакивала ему Маришка, – без крылышек не полетишь!

Такая техническая безграмотность Маришки покоробила хмурого Ивана Ивановича. Он сердито буркнул:

– И без крыльев летают… У ракеты где крылышки?

Маришка почесала затылок: действительно, ракеты без крыльев!

– Они реактивные. А наш Митя реактивный разве? – Довольная своим точным ответом, она еще старательней принялась отыскивать ЧТО-НИБУДЬ ОТ МИТИ. Вскоре ей удалось обнаружить на сухой ветке шиповника небольшой клочок серой материи.

– Нашла! – закричала Маришка радостно. – Нашла чего-то!

Этим «чего-то» оказался выдранный лоскут мешковины. Повертев его в руках, Иван Иванович вымолвил:

– Мешок тащили, Зацепили за сучок – и готово! – дыра!

Маришка забрала обратно себе клочок материи понюхала его зачем-то и, не почуяв носом ничего подозрительного, спросила Гвоздикова:

– А в мешке, Иван Иванович, что лежало?

Гвоздиков пожал плечами:

– Разве я это знаю?

И грустно улыбнулся:

– Ты бы, Маришка, не содержимым чужих мешков интересовалась, а Митю бы искала!

И он снова пополз на четвереньках по густой и влажной от росы траве.

Не найдя Митю в окрестностях шалаша, путешественники решили поискать его в другом месте. Кряхтя и постанывая, Иван Иванович поднялся с колен и выпрямился.

– Итак, – сказал он, – мы заявились сюда с северо-востока. Назад нам пути нет. Значит, двинемся мы…

– Вперед! – перебила его Маришка, хватаясь за рюкзак.

– На юго-запад мы двинемся, – закончил свою мысль Иван Иванович. – Куда мы идем и откуда нужно знать точно. Тогда мы не заблудимся, хотя места эти нам и не знакомы. Понятно?

И Гвоздиков посмотрел на Маришку строгим учительским взглядом.

– Понятно, – ответила Маришка, – это называется «ходить по каземату».

Услышав Маришкин ответ, Гвоздиков невольно улыбнулся:

– Слышала звон, да не знаешь где он! С компасом ходят по азимуту. А каземат – совсем другое дело, там не очень-то разгуляешься.

Маришке стало стыдно за свою ошибку, и она, покраснев, виновато произнесла:

– Весь телевизор в голове перепутался! И слова, как нарочно, на одно лицо: «каземат». «азимут»… Идемте лучше по компасу!

И они отправились по компасу на юго-запад, хотя Митя находился в это время на востоке. Но друзья Мити об этом, к сожалению, не знали.

«Нужно просыпаться, – подумал Митя и повернулся на другой бок. Просыпаться ему не хотелось. Митя открыл глаза и ничего не увидел: было совсем темно. – Вот и хорошо, значит, еще ночь и можно еще поспать».

Но уснуть ему не пришлось.

– А ну, лежебока, поднимайся, день давно начался! – услышал он вдруг чей-то сердитый голос, глухой и далекий.

«Странно, – подумал Митя, – голос стариковский, а на Ивана Ивановича не похожий».

– Маришка-а!.. – крикнул Митя, но голос его прозвучал вяло и тихо, как будто он кричал из какой-то бочки.

«Где я?» – Митя поднялся со своей лежанки и неуверенно шагнул вперед.

«БУММ!» – натолкнулся он на преграду.

Митя свернул налево и снова шагнул.

«БАММ!» – загремело в жилище.

Митя дернулся вправо и снова стукнулся о стену. Оставался только один путь – назад. Робко попятившись, Митя сделал два коротких шажочка. Так и есть: и тут его ждала преграда!

«Где я?» – подумал Митя уже со страхом.

– Долго ты будешь прохлаждаться, бессовестный лежебока?! – раздалось снова рядом, откуда-то из-за стены. – Огород не прополот, сад не полит, а ты все валяешься?!

Над головой мальчика вдруг распахнулась небольшая круглая дверца, и через нее хлынул яркий свет. Несколько секунд Митя жмурился и ничего не мог разглядеть. Но постепенно он привык к свету и тогда попробовал осмотреться. Он находился внутри какого-то странного сооружения, имеющего форму цилиндра. На полу лежали ветви деревьев, бережно прикрытые коврами из сплетенных трав и цветов. Потолка не было: деревянные стены цилиндра уходили вверх, постепенно сужаясь. Дверью и одновременно окном служило круглое отверстие, через которое и лился сейчас солнечный свет.

– Вылезай немедленно! – услышал Митя вновь сердитый голос. – Не вылезешь сам, за ухо вытащу!

«Конечно, это не Гвоздиков…» – огорченно подумал Митя и стал быстро заправлять выбившуюся рубашку и застегивать на ней пуговицы. Вдруг он услышал еще один старческий голос и на минутку затаил дыхание: может быть, это Иван Иванович?! Невидимый старичок ласково выговаривал сердитому старичку:

– Ну, что ты привязался к несчастному мальчику? Пусть поспит. Сам его потревожил ночью, в мешке целый час по лесу протаскал – спать не давал, а теперь будишь. Нехорошо, братец ты мой!

Голос ласкового старика тоже не принадлежал Гвоздикову, и Митя это сразу понял. Сердитый старик что-то забурчал в ответ, но он уже не вслушивался в разговор. «Меня таскали в мешке?! – думал он с ужасом, ничего еще толком не соображая. – Да где же это я нахожусь?!»

Митя подвинулся поближе к окну-двери и обнаружил лестницу. Вскарабкавшись по ней вверх, он робко выглянул наружу. Он находился в дупле старого большого дерева, только до земли от широкого отверстия было не меньше четырех-пяти метров, а до вершины Митя не смог бы смерить и на глазок. Внизу на поляне стояли два старичка, похожие друг на друга как две капли воды. Они и одеты были одинаково: светло-зеленые костюмчики старинного покроя, коричневые туфельки с чуть загнутыми вверх носками и похожие на цветок колокольчика большие широкополые шляпы. Только у одного старичка шляпа была зеленого цвета с коричневым узором по краям, а у другого коричневую шляпу украшала светло-зеленая вышивка.

Старичок в коричневой шляпе опирался на небольшую лопату и сердито ворчал:

– Все бы ты, Ясь, не в свои дела лез! Детей нужно воспитывать в строгости, тогда из них НАСТОЯЩИЕ ВЗРОСЛЫЕ получатся. А то вырастут большие, а сами как дети!

Старичок плюнул сердито и стал окапывать грядки.

Старичок, которого, как оказалось, звали Ясем, нагнулся за лейкой и, поливая цветочную клумбу, ответил:

– Вот и хорошо, Ось. Взрослый человек с душой ребенка – что может быть лучше?

Разглядывая двух старичков со странными именами, Митя даже сам не заметил, как недавний его страх совершенно исчез, сменившись жгучим любопытством. Немного покопавшись лопатой в земле, Ось снова заворчал: