Литмир - Электронная Библиотека

Через полчаса Амадео заявил, словно извиняясь:

– Не приляжете ли, господин профессор?

– Я утомила вас, – сказала шепотом Ирэн, целуя старика на прощание.

Тот отрицательно покачал головой.

– Вы никогда меня не утомляете. Приведите ко Мне, – он попробовал улыбнуться, – этого молодого человека, которого вы, видимо, очень любите. Ну, скажем, завтра, мой дружок.

Так как шофер Ирэн уехал по ее поручению за покупками и должен был ждать ее у Оперного театра, Ирэн воспользовалась автомобилем Ванды.

– Ну, что вы думаете об этом рыжеволосом гении, герое вчерашнего вечера? – весело заговорила Ванда. – Он сделал карьеру, несомненно! Эбенштейн рассказывал Скарлоссу (я склонна думать, что это было под влиянием шампанского, так как он всегда, насколько возможно, скрывает свои денежные дела), что у него подписан контракт на два года с Виктуаром. Недурно, не правда ли?

– Блестяще, – автоматически ответила Ирэн. Ванда посмотрела на нее испытующе.

– Я надеюсь, этот молодой человек больше вам не надоедал? Удивительно нелепое существо, хотя все же очень привлекательное… Написал ли он вам что-нибудь после последней жестокой беседы?

– Видите ли, я… Вы не должны так говорить со мной о нем, – сказала Ирэн с неожиданной горячностью. – Жан сделал мне предложение, и я приняла его.

– Вы с ума сошли? – резко сказала Ванда. Она старалась поймать руку Ирэн.

– Вы шутите, должно быть, Ирэн? Не смотрите на меня такими глазами! Скажите мне серьезно, неужели у Виктуара хватало наглости сделать вам предложение? Я не могу этому поверить!

Она задыхалась. Ее лицо побледнело.

– Я не могу позволить вам говорить таким образом о человеке, которого я люблю, – тихо сказала Ирэн. – Я скоро выхожу за него замуж.

– Вы, должно быть, сошли с ума! – повторяла в ярости Ванда. – Подумайте! Женщина с вашим положением в свете выходит замуж за какого-то музыканта, скрипача, человека, который вышел из ничтожества! Человека, о котором никто из нас ничего не знает, кроме того, что он умеет играть на скрипке. Этот человек явно из подонков общества. Как вы могли хоть на минуту подумать, что он влюбился в вас ради вас самой! О, я вовсе не желаю отрицать вашего очарования, вашей красоты, но я хочу, чтобы вы подумали, пока еще не поздно. Вы богаты, у вас есть имя, вы молоды. Неужели вы так наивны, что поверили этому юноше, что он хочет жениться на вас по любви! Боже мой! Возможно ли, что вы так слабовольны! Ирэн, ради всего святого, выслушайте меня. Этот Виктуар…

– Я не могу и не хочу вас слушать, – взволнованно сказала Ирэн. Ее голос дрожал от гнева. – Дайте мне вам все сказать. Я не только верю, что Жан любит меня, я чувствую это всеми фибрами моего существа. Какое право вы имеете так говорить о нем? Вы ничего не знаете о его жизни!

– А вы, вы знаете его жизнь? – возразила Ванда. – Я знаю вас, Ирэн! Я хорошо знаю, как это произошло. Вы были одиноки. Ваша жизнь была пуста. Раньше, когда был жив Карл-Фридрих, вы были связаны, а вы были слишком честной и прямой женщиной, чтобы пускаться на уловки с целью вырваться из тюрьмы или хотя бы подумать об этом. Когда Карл-Фридрих умер, вы стали свободны и все, что связывало ваши чувства, исчезло. Конечно, этот человек играл вам и достиг, чего хотел, обворожив вас своим искусством. Вы потеряли голову. Как человек вашего круга, я спрашиваю вас: представляете вы себе, как будут продолжаться ваши родственные отношения, если произойдет эта свадьба? Вы даже не проверили, есть ли у вас с ним что-нибудь общее. Вы его видели всего два-три раза. Ваше знакомство началось три недели назад. Бог мой, неужели вы не понимаете, что это невозможная вещь?

Ирэн дернула за шнурок. Автомобиль замедлил ход. Она вышла молча. Ванда тоже молчала. Дверца захлопнулась, и автомобиль поехал дальше.

ГЛАВА XXII

Визит с Жаном к дяде Габриэлю не был очень удачным. Между Ирэн и старым ученым чувствовалась какая-то принужденность. Жан был чрезмерно вежлив и имел слегка недовольный вид. Дядя Габриэль был приветлив.

Ирэн волновалась. За чаем царила неловкость. Когда Амадео стал убирать со стола, наступило одно из тех минутных молчаний, когда каждый присутствующий должен напрягать свой ум, чтобы придумать какую-нибудь фразу. Наконец, старик произнес:

– Мне очень бы хотелось послушать вашу игру, мсье Виктуар.

– Я не захватил, к сожалению, свою скрипку, – сказал Жан просто и естественно.

– Как жаль, – сказал дядя Габриэль. Он посмотрел на Жана и прибавил: – Но дело в том, мсье Виктуар, что у вас есть соперник! Я тоже играю на скрипке, и мой инструмент находится в рабочем кабинете.

Он позвонил.

– Амадео, пожалуйста, принесите скрипку.

– Я боюсь, что инструмент недостаточно хорош, – сказал он Жану, – но если вы будете столь любезны и попробуете его, мне это доставит большое наслаждение.

Ирэн заметила, как оживилось лицо Жана, и была горячо благодарна старику. Жан заиграл. Он всегда был щедр в этом отношении и охотно показывал свой талант. Дядя Габриэль слушал, кивая головой и закрыв глаза. Когда Жан положил скрипку, он сказал:

– Я наслаждался каждым мгновением вашей игры. Благодарю вас, мсье Виктуар.

Когда Ирэн прощалась с ним, он притянул ее к себе, как будто желая что-то ей сказать, только ей одной, но вдруг переменил намерение и пожелал счастливого пути.

Ирэн с Жаном вернулись в замок. Во дворе стояло еще два автомобиля. Дворецкий сообщил Ирэн, что граф Бекман с супругой, мсье и мадам де Кланс, граф Феттерних, господин Нико фон Клеве и господин Альбрехт фон Клеве находятся в гостиной.

Ирэн заставила себя улыбнуться. Когда они подымались по лестнице, она крепко сжала руку Жана. Жан нервничал.

– Подумайте, может быть, мне лучше не заходить в гостиную?

– О, Жан!

Но тотчас чувство страха за любимого человека, свойственное всякой женщине, заговорило в ней, и она прибавила:

– Впрочем, вы, может быть, правы. Идите в мою спальню, дорогой, и подождите там.

Пока она шла по коридору, она доказывала себе, что появление Жана было бы совершенно невозможно.

– Чем я обязана такой чести? – любезно спросила она, входя в гостиную.

Ее брат ответил с мрачным видом:

– Мы все приехали поговорить с тобой по поводу твоего замужества. Его необходимо предотвратить.

Ирэн отвела в сторону его протянутую руку и, подойдя к камину, стала греть свои дрожащие руки у огня. Ванда видела ее дрожь. Она кусала себе губы. Она любила Ирэн и была уверена, что, не причиняя ей зла, она может помешать ее замужеству, если проявит достаточно твердости, конечно, при поддержке остальных.

Ирэн снова повернулась лицом к присутствующим.

– Я не сомневаюсь, – сказала она, – что вы все собираетесь сделать то, что считаете правильным. Но, видите ли, это касается меня одной, и вы не вправе вмешиваться в мою жизнь.

– Ирэн, дорогая моя, – сказал Рудольф де Кланс, – я позволю себе сказать, что это, действительно, как будто неуместно по отношению к вам, и мы все сознаем это. Однако мы знали, что вы сами не придете к нам, и я надеюсь, вы поверите, – я говорю, по крайней мере, о себе и Ванде, – что прийти сюда и вмешиваться в вашу жизнь, как вы сейчас несколько строго выразились, нас побудила только самая искренняя любовь к вам.

Он подошел к ней и встал рядом.

– Судите сами, дорогая. Ну, сознайтесь чистосердечно, что вы знаете о Виктуаре? Вы бы не стали ведь, право же, думать о покупке лошади, не посмотрев ее родословную, так же и здесь. А ведь при выборе мужа следует проявить большую осмотрительность, чем когда дело идет о скаковой лошади. Теперь…

– Я не могу выслушивать подобные вещи, – с живостью сказала Ирэн. – Неужели вы все такие жалкие снобы, что, кроме происхождения, для вас ничего не существует! Вы все и бровью не повели, когда я выходила замуж за Карла-Фридриха. Он был родовит, это было замужество как полагается. И вы вполне благосклонно отнеслись к тому, что восемнадцатилетняя девочка была отдана истрепанному порочному старику. Это для вас не имело никакого значения. Ведь он был родовит, его семья была не ниже моей, и я оказалась вполне подходящей жертвой для этой цели. И вы все собрались, чтобы присутствовать при сцене заклания жертвы, и продолжали спокойно наблюдать, пока мои страдания тянулись много лет. Франц отдал меня на эту муку. Вы все великодушно помогали ему. А теперь, когда я, наконец, свободна, когда я, наконец, счастлива, живу и люблю, вы все пришли и опять хотите заставить меня принести новую жертву. Вы не можете это сделать! Вы не имеете права на это! Вы все счастливы в браке или свободны. Никто из вас никогда не испытывал тех мучений, никто из вас не был так несчастлив, как я. Вам очень легко стоять здесь и придумывать дешевые фразы о человеке, которого я люблю, о человеке, за которого я выхожу замуж…

26
{"b":"99902","o":1}