Под вечер она отвезла его на автомобиле в город. Она решила проведать дядю Габриэля, который был не совсем здоров и не выходил из комнаты.

Они ехали, держась за руки и глядя, как убегают залитые солнцем деревья и заборы. Ирэн в первый раз думала о том, что предстоят объяснения – с Вандой, со всей родней… Она рассеянно слушала быструю речь Жана. Он рассказывал ей о своем волнении и страхе, когда перед выходом на эстраду он ждал в артистической.

– Бедный друг, – сказала она машинально, когда он сделал паузу.

Ей хотелось ему рассказать о том, что ее мучит, но невозможно было об этом с ним заговорить. Она знала заранее, как отнесется к этому Ванда. Отнесутся ли так же и остальные члены семьи? Но перед кем должна она отвечать? Она принадлежит себе и никому не наносит этим ущерба.

– О чем вы задумались? – спросил Жан.

Она грустно рассмеялась.

– Как неприятно и глупо, что никто, даже совсем одинокий человек, не может поступать всегда свободно, по своему желанию.

– Вы говорите о нас? – быстро спросил он. – Вы думаете о том, что скажут люди, когда узнают, что вы выходите за меня замуж?

Он смотрел на нее испытующе.

– О, я уже слышу, как говорят: «Как! Возможно ли? Правда ли? Графиня фон Клеве выходит замуж за этого человека, какого-то музыканта, скрипача? Но ведь он простого происхождения, он…»

Ирэн зажала ему рот рукою.

– Жан, не говорите таких вещей, это недостойно нас обоих.

– Когда вы говорите таким тоном, – недоверчиво сказал он, – мне кажется, что вы еще больше удаляетесь от меня.

– Слушайте, вы совсем как маленький ребенок, – ответила Ирэн.

– Я обожаю тебя! – воскликнул Жан, задыхаясь от волнения.

Автомобиль переехал трамвайную линию. Он был уже в городе.

– Представьте себе, – сказала Ирэн, – я до сих пор не знаю, где вы живете. Я знаю адрес, но не больше. Я не имею даже представления о том, как выглядит ваша квартира. Зайдем к вам, прежде чем я отправлюсь к дяде Габриэлю.

Жан пришел в некоторое замешательство.

– Я снял небольшую квартирку, – быстро нашелся он, – но как раз сейчас не собираюсь домой, моя дорогая. Мне надо повидать Эбенштейна.

– Мне бы так хотелось посмотреть вашу квартиру. Жан быстро представил себе свою маленькую, запущенную комнату.

– Я бы тоже очень этого хотел, – ответил он, – но сегодня, увы, это невозможно.

Они расстались около дома фон Клеве, возле Пратера, сговорившись, что Жан приедет к ней в замок в ближайшие дни.

Едва разлучившись с ним, она снова почувствовала угнетенность, словно тяжесть на сердце. Воспоминание о Ванде, с которым она до сих пор боролась, снова вернулось к ней.

Дядя Габриэль сидел в громадном кресле, в халате, любовно держа в руке старинную, красиво расписанную глиняную трубку. Он просиял, когда Ирэн, незаметно войдя в комнату, поцеловала его в кольцо седых волос вокруг лысины.

– Как говорит Гете, – заметил он, пряча тайком свою трубку в карман, – во всяком одиночестве есть свой комфорт.

Ирэн, сидя на ручке его кресла, наклонилась и вытащила из кармана «запретный комфорт».

– Дорогой дядя, что сказал доктор Мейниус?

Старик закивал головой.

– Да, конечно, он знающий человек, но чересчур строго относится к своим обязанностям. Больные часто лучше знают, что может ускорить их выздоровление.

Ирэн рассмеялась.

– Ах, вы, дорогой, старенький обманщик!

Она соскользнула с своего сиденья и подошла к камину посмотреть на сигнатурке рецепта, не пора ли принять лекарство.

Дядя Габриэль смотрел на нее. Его глаза при этом несколько прищурились.

– Вы устали? – спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

– В таком случае, вы чем-то встревожены. Всегда, когда у вас бывает эта маленькая складочка между глазами, вы бываете либо утомлены, либо встревожены.

– Друг мой, вы претендуете на ясновидение? Но это плохо согласуется с вашей наукой.

Старик закивал головой и засмеялся.

– Что Карл-Фридрих, здоров?

– Великолепно себя чувствует. Он шлет вам свой нежный привет; это он послал меня к вам.

– Вы могли его привести, – сказал профессор. Лицо Ирэн вспыхнуло. Была причина, по которой Карла нельзя было взять с собой в автомобиле в город.

– Дядя Габриэль, – сказала она неожиданно. – Я должна вам что-то сказать.

Он спокойно кивнул головой.

– Все-таки старый дядя оказался ясновидящим!

– Да, вы всегда чувствуете, когда есть осложнения, – сказала Ирэн.

Она подошла к креслу и села на его ручку, опустив голову на большую подушку, лежавшую на спинке.

Худая рука дяди Габриэля, с раздутыми, склеротическими жилами, слегка дрожала.

– Это не касается Тео? – спросил он наконец. Ирэн вздрогнула.

– Нет, нет! Почему вы…

Он слегка ударил ее по руке.

– Что же такое с вами, моя дорогая?

– Вы не можете догадаться? – прошептала она. Лицо старика вдруг сильно покраснело.

– Вы влюблены?

Он слегка повернулся в своем кресле и взглянул на нее. Его лицо приняло почти ласковое выражение.

– В этом нет ничего страшного, – сказал он кротко. – Вас это беспокоит из-за Карла-Фридриха? – продолжал он тихим голосом.

Ирэн нервно сплетала и расплетала свои пальцы.

– Я люблю Жана Виктуара, скрипача, о котором вам рассказывала Ванда. Он просит меня выйти за него замуж.

– И вы согласились? – резко спросил профессор. Она молча кивнула головой.

Он взял своей дряхлой и дрожащей рукой ее руку и сжал ее. Наступило томительное молчание.

– Как же это произошло? – спросил он наконец. Ирэн встала, освободив свои руки, и подошла к окну.

– Как это рассказать? – сказала она, повернувшись и глядя на него. – Ах, дядя Габриэль!

Она подбежала к нему и опустилась рядом с ним на пол, пряча свое лицо у него в коленях.

– Сначала, – заговорила она с жаром, – я остерегалась. Я знаю, вся семья будет против этого. Помогите мне, дядя Габриэль. Я никому не приношу ущерба, выходя замуж за Жана. В моей жизни еще не было настоящей любви. Я не жила до этого времени. Я не могу отказаться от Виктуара. Благодаря ему, весь мир для меня стал другим. Вы знаете, чем была моя жизнь! Вы лучше других знаете, что я пережила и перестрадала. Не наступило разве время, когда я йогу стать счастливой? Разве плохо, что я, наконец, получу свое счастье?

– Этот человек достоин вас?

– Вы спрашиваете меня, влюбленную женщину! Какого ответа вы от меня ждете?

– Давно вы его знаете?

– Стоит ли считать недели?

– Значит, вы познакомились с ним совсем недавно? И вы уже так уверены в нем? Кто он? Откуда он пришел?

– Я не хочу об этом думать, – сказала Ирэн. – Он беден, но я знаю, что он скоро будет богат. Он имел огромный успех на своем первом концерте.

– Да! Но скажите, кто его родители? Какая была его жизнь до сих пор? – продолжал неумолимый старческий голос.

Ирэн устало рассмеялась.

– К чему мне это знать?

– Но это ваша обязанность, и вы должны к ней отнестись серьезно.

Ирэн вскочила на ноги.

– Так, значит, вы, которому я доверилась, против меня?

В ее голосе слышались слезы. Она дрожащими руками стала завязывать вуаль.

– Ирэн, – поспешил произнести старик, – дорогая, я только хочу вам добра. Я задавал вам эти вопросы, чтобы оберечь вас, чтобы помочь вам. Я не против вас. Я, наверное, сильнее, чем кто-либо, желаю вам счастья.

Ирэн прижалась к его коленям.

– Тогда помогите мне, – сказала она глухим голосом, – защитите меня от Ванды, Ганса и всех других этих аристократов. Позвольте мне привести к вам Жана, познакомить вас с ним, чтобы вы его узнали и увидели, как неосновательны все страхи и подозрения.

Вошел Амадео и доложил о Ванде.

– Не будем больше говорить об этом, прошу вас! – сказала Ирэн тихо.

Старик кивнул головой в знак согласия и повернулся с приветствием к вновь пришедшим.

– Амадео, подайте чайный прибор, – сказал он, – и приготовьте быстро чай, да покрепче.