– Как она? – спросил Андреа. – Я боялся, что она кровью истечет.

– Это могло случиться, если бы мы не вмешались вовремя. Завтра профессор Вивиани объяснит вам все подробно. А пока успокойтесь. С вашей женой все с порядке, через несколько дней она сможет вернуться домой.

С этими словами он ушел обратно в хирургическую палату и захлопнул дверь перед самым носом Андреа. Ему надо было побыть одному, прийти в себя от страха, охватившего душу при виде страданий его жены. Развязывая тесемки одноразового халата, Мортимер заметил, что у него трясутся руки.

В раздевалке при хирургической палате он разделся донага, встал под душ и заплакал. Он плакал, потому что понял: любимая потеряна для него навсегда. Пенелопа не станет его женой.

Дежурная ночная сестра гинекологического отделения ждала его с чашкой настоя ромашки. Мортимер с улыбкой поблагодарил ее. Он уже овладел собой.

– Следи хорошенько за синьорой Пеннизи, – попросил он.

– Я ее поместила в бокс: там спокойнее, – сказала сестра.

– Правильно. Осложнения есть?

– У молодой девушки из шестой палаты участились схватки, но матка еще не раскрылась. Я измерила ей давление. Восемьдесят пять на сто сорок. Сердце ребенка прослушивается хорошо, – отчиталась сестра.

– Через минуту пойду навещу ее, – сказал Мортимер, опускаясь на кушетку. Он выбился из сил. Его измотала не операция сама по себе, а напряжение, от которого ему так и не удалось избавиться. – Ты измерила давление синьоре Пеннизи? – спросил он. – Мы могли потерять ее.

– Давление у нее в норме. С ней сейчас муж.

– Отошли его домой. Кажется, там дети остались одни: синьора беспокоилась о них.

Мортимеру хотелось вернуться к Пенелопе, но у него не было ни малейшего желания снова встречаться с Андреа. Он уже успел возненавидеть красавца-мужа, но устыдился собственных мыслей. Выпив настой, он заставил себя подняться на ноги. Усталый, измученный, он тем не менее должен был заглянуть в шестую палату, где беременная девочка-подросток молча страдала.

– Больно? – спросил Теодоли, улыбнувшись ей.

– Ужасно, – выдохнула она.

Ей было шестнадцать лет, она перешла на второй курс художественного лицея, но в самом начале учебного года сбежала из дому с ударником из рок-группы. Через два месяца она вернулась вся в синяках от многочисленных побоев и со следами от уколов героина на руках. К тому же она была беременна. Родители приняли ее и помогли избавиться от наркотической зависимости. Она снова стала учиться, учителя и одноклассники ее поддержали. Теодоли, наблюдавший за ее беременностью с самого начала, всеми силами старался внушить ей уверенность, пока тянулись долгие месяцы ожидания.

– Ну что ж, я постараюсь убедить твою дочурку, что пора ей собираться в большое путешествие, – пообещал он, откидывая простыню, чтобы осмотреть роженицу.

Девочка крепко сжимала руку своей матери, не отходившей от нее ни на шаг с самого приезда в больницу.

– Вы хотите сказать, что моя малышка не хочет появляться на свет? – жалобно спросила она.

– Она очень уютно устроилась у тебя в животике. Ты потрудилась на славу и сотворила безупречное существо, наверняка такое же прелестное, как ты сама. Но сейчас тебе просто необходимо с ней расстаться, хотя сама малышка с этим не согласна.

Произведя беглый осмотр, он убедился, что шейка матки раскрыта недостаточно.

– Ты сама тоже не хочешь дать ей родиться. Тебе понравилось держать ее при себе.

– Мне страшно рожать, – призналась юная пациентка.

– В этот нет ничего необычного. Неизвестное всегда пугает, – согласился Теодоли и добавил: – Сейчас я сделаю крошечный разрез околоплодной сумки. Там прячется твоя девочка. Таким образом мы выпустим воды. – Сделав разрез, он тут же позвал медсестру. – Немедленно везите в родильную палату. – Затем он снова обратился к юной матери: – Тебе поставят капельницу с лекарством, чтобы стимулировать расширение. Твоя дочка родится меньше чем через час.

– Доктор, вы хотите бросить нас одних? – встревоженно спросила мать девочки.

– Шутите? Разве я могу бросить самую красивую и самую юную мамашу в отделении? Мне нужно навестить одну синьору, которую я сегодня оперировал, а потом я сразу же вернусь к вашей дочери, – заверил ее Теодоли.

В коридоре ему встретился анестезиолог, помогавший при операции.

– Я как раз от нее, – объявил он, имея в виду Пенелопу. – У нее все отлично. Беспокоит только сильная боль в спине.

– Она одна? – спросил Теодоли.

– Муж ушел. Она сама его просила вернуться домой. Мортимер вошел в двухместный бокс и услышал тихие стоны Пенелопы.

– Любовь моя, – прошептал он, погладив ее по лбу.

– Что ты со мной сделал? – спросила она.

– Все, что нужно, чтобы ты скорее поправилась, – ответил Мортимер.

– У меня такое ощущение, будто в животе развели костер. И два злющих пса дерутся за мой позвоночник, растаскивая его по косточкам.

В эту ночь Мортимер несколько раз заходил ее проведать, утешить, облегчить боль. Он массировал ей ноги, менял растаявший лед, словом, делал все то, чего обычно хирургу делать не положено. Ведь Пенелопа была особенной пациенткой.

– Знаю, я веду себя плохо, – сказала она, – но мне и вправду очень больно.

– В жизни у меня не было такой нетерпеливой пациентки, – покачал головой Мортимер.

Он знал, что беспокойство Пенелопы, обострявшее боль и не дававшее расслабиться и уснуть, имеет глубокие корни. В половине восьмого в госпиталь приехал Марко Вивиани, заведующий отделением. Мортимер доложил ему о ходе дежурства и рассказал о проведенной ночью операции.

– Ты сделал биопсию? – спросил профессор.

– Результат отрицательный, – ответил хирург.

– Давай осмотрим ее, не откладывая, – решил Вивиани.

В палате они уже застали Андреа. Он сидел у постели жены и успокаивал ее:

– Дети переночевали у бабушки с дедушкой. Им не терпится тебя навестить. Я их приведу, как только тебе станет лучше.

Заведующий отделением попросил мужа выйти. Мортимер кивком поздоровался с ним на ходу.

– Доктор Теодоли сказал мне, что этой ночью вам так и не удалось уснуть. А сейчас как вы себя чувствуете? – спросил Вивиани.

– Как будто меня всю ночь били палками, – пожаловалась Пенелопа. – Все тело болит, особенно спина.

– Ну-ну, не стоит преувеличивать. Боль пройдет гораздо раньше, чем вы думаете. Чуть позже вам надо будет встать. Походите немного вдоль кровати, потом полчаса посидите в кресле. Вы даже представить себе не можете, как вам повезло. Доктор Теодоли буквально за волосы вытащил вас с того света.

– Поверьте, я это знаю.

Мортимер стоял неподвижно в ногах кровати и смотрел на нее с нежностью. Он был небрит, глаза ввалились от усталости.

– Пойду поговорю с вашим мужем, надо его успокоить. Загляну к вам еще раз сегодня вечером, – сказал на прощание заведующий отделением.

Когда он вышел, Мортимер подошел к ней и взял ее за руку.

– Я ухожу домой, мне надо выспаться перед следующим дежурством, – сказал он тихо. – Я вызвал сиделку, она позаботится о тебе в мое отсутствие.

Пенелопа наконец смогла уснуть, а на следующий день боль действительно перестала ее мучить.

– Доктор Теодоли ждет вас в перевязочной, – сообщила медсестра. – Он снимет швы. Сегодня вечером можете выписываться.

Пенелопа встала, надела халат и маленькими шажками осторожно пошла по коридору вслед за сестрой. Она чувствовала себя очень слабой и держалась обеими руками за живот: ей казалось, что швы могут разойтись. Мортимер уже ждал ее. Он закрыл дверь, помог ей лечь на кушетку, поднял ночную рубашку и обнажил живот. Молчаливый, сосредоточенный, он увлажнил пластырь раствором, затем сорвал его решительным движением. Промыв рану дезинфицирующим средством, он один за другим аккуратно разрезал стежки и вытащил нитки.

– Шов начинает заживать. Уже образуются корочки. Первое время тебе будет казаться, что это место полностью утратило чувствительность, потому что я перерезал несколько нервных окончаний, – объяснил он Пенелопе.