– Она стала женщиной нашего клана, – шутливо закончил Мортимер.

– Любишь ты пошутить, – отмахнулась Чезира.

– Люблю, – подтвердил Мортимер, – но только когда тебя вижу. Тебе всегда удается меня развеселить.

Женщина приветствовала Пенелопу с добродушным любопытством. Очевидно, Мортимер не часто приезжал с женщинами в старинный семейный дом.

– Идем, – Раймондо потянул Пенелопу за руку. – Я покажу тебе дом.

На первом этаже они прошли через несколько залов с великолепной мебелью и картинами восемнадцатого века.

– Мой отец обновил обстановку только на верхнем этаже, где мы живем, – пояснил Мортимер, помогая ей подняться по лестнице белого мрамора. С портретов, которыми были увешаны стены, на них строго взирали дамы в старинных одеждах и воины.

– Это наши предки из Рима и из Бергамо, – продолжал экскурсию Мортимер. – Моя мать знает имя и историю каждого из них.

– А ты нет? – спросила Пенелопа.

– Знаю только, что многие из них были отпетыми мошенниками, включая вот эту аббатису со злобной физиономией. Она жила в Риме в восемнадцатом веке. Ушла в монастырь, потому что была горбуньей. Тем не менее, говорят, что она сумела родить аж шестерых детей. Вот и верь после этого людям, – весело закончил он.

На втором этаже под низким арочным порталом находился вход в необъятных размеров парадную гостиную, отделанную в бледно-зеленые и лиловые тона. Сводчатые от потолка до самого пола окна вели на галерею, откуда открывался великолепный вид на историческую часть города. Здесь стояли лимонные деревья в кадках, увешанные плодами, и был накрыт стол.

С многочисленных городских колоколен донесся звон колоколов, отбивающих полдень.

На лоджии появилась Чезира.

– Тебе звонят из больницы, – возвестила она и протянула Мортимеру переносной телефон.

Он включил устройство, выслушал и в конце концов сказал:

– Хорошо, я выезжаю.

– Проблемы? – спросила Пенелопа.

– У одной моей пациентки начались преждевременные роды. Есть осложнения. Придется вернуться в Милан. – Он крепко обнял ее и привлек к себе. – Мне очень жаль.

– И так будет всегда? – спросила она, хотя уже знала ответ.

На автостраде было пустынно, и они добрались до Милана за двадцать минут.

– Я довезу тебя до дому, – сказал Мортимер.

По дороге он обдумывал возможность попросить Пенелопу дождаться его в городской квартире на улице Сан-Барнаба, но отказался от этой мысли, так как сам не знал, когда освободится.

Пенелопа вышла из машины и сказала ему на прощанье:

– Я уверена, что скоро будущая мама окажется в надежных руках.

– Спасибо, – ответил он, целуя ей руку.

Пенелопа все больше влюблялась в этого удивительного человека, который в отличие от Андреа не прилагал никаких усилий, чтобы казаться неотразимым, не торопил события, не пытался ее обольстить, а просто был самим собой. Он ждал, когда все между ними произойдет само собой. Именно этого хотелось и ей самой.

Пенелопа вернулась домой. В доме царила полная тишина. Возможно, Андреа куда-то ушел. Но нет, его связка ключей оказалась на месте – в вазе на подзеркальнике в прихожей. Жалюзи в гостиной были еще опущены. Пенелопа на цыпочках подошла к спальне и из-за приоткрытой двери увидела мужа: он все еще спал. Голый, как всегда. «В полном неведении», – подумала она, испытывая смущение.

– Ну хватит баловства, – сказала вслух Пенелопа.

Сняв джинсы и футболку, она распахнула дверцу гардероба, чтобы взять халат, и увидела свое отражение в зеркале. Пенелопа не часто задерживалась у зеркал. Ей хотелось бы быть сантиметров на десять выше, иметь более стройные ноги и узкие бедра. Более или менее приемлемой в себе она считала лишь верхнюю половину. Внизу было слишком много лишнего… И вдруг Пенелопа замерла – она увидела на полу крошечную сережку. Лучиками блеснули крошечные камешки. Наклонившись, Пенелопа подобрала с полу украшение.

– А это откуда взялось? – растерянно прошептала она, разглядывая золотое колечко, усеянное мелкими камнями. – Это точно не мое, – продолжала Пенелопа, взвешивая его в руке.

Надев халат, Пенелопа направилась на кухню. На столе стояли две чашки, на ободке одной из них остались следы помады. Пенелопа подняла ее одной рукой, продолжая в другой машинально сжимать сережку.

Итак, стоило ей уйти из дому, как Андреа нашел ей замену.

– Подонок! – не сдержалась Пенелопа. Но в ее голосе не было гнева, только сожаление и горечь, обращенные к бессовестному мужу, который, оказавшись в одиночестве, тут же утешился с очередной любовницей. Возможно, пока она завтракала с Мортимером в кондитерской на бульваре Пьяве, эти двое развлекались в постели.

Ей вдруг пришло в голову, что они с Андреа оба – лгуны и лицемеры. Пенелопа на цыпочках вернулась в спальню, где Андреа продолжал крепко спать. Наметанным взглядом Пенелопа оценила скомканные в беспорядке простыни и подушки, небрежно скользнула взглядом по красивому обнаженному телу мужа и в полутьме разглядела вторую сережку, лежавшую в севрской вазочке, подаренной ей Мортимером. Отвратительное соседство, подумала Пенелопа: дешевая побрякушка и тончайшее произведение искусства. Схватив вторую сережку, она вернулась в кухню и в сердцах швырнула обе в мусорную корзинку. Потом она вымыла обе чашки и пошла в ванную, где обнаружились новые следы пребывания любовников. Пенелопа собрала использованные полотенца и сунула их в стиральную машину, установив регулятор температуры на девяносто градусов. После этого она яростно вымыла и продезинфицировала лизоформом всю сантехнику, ругаясь вполголоса:

– Тут вам не дом свиданий с почасовой оплатой. Это мой дом, черт бы вас побрал!

Вернувшись в кухню, она принялась готовить спагетти. Было уже два часа дня, пора поесть. Пенелопа не знала, что ей делать, она оказалась в невыносимой ситуации, но на этот раз ей не хватало духу выставить Андреа за дверь. Она ведь тоже провинилась. Ей хотелось одного: чтобы их отношения с Андреа каким-то чудесным образом прояснились.

Пенелопа с жадностью проглотила целую тарелку спагетти с томатным соусом, базиликом и пармезаном. Раздался телефонный звонок. Это был Раймондо.

– Ты можешь говорить? – спросил он.

– Считай, что я здесь одна, – усмехнулась Пенелопа. – Ну как там твоя пациентка?

– Родила чудесную девочку. С ней все в порядке. Я скучаю по тебе. Прости, что все так нескладно получилось.

– Я тоже скучаю по тебе, – призналась Пенелопа. Стоило ей услышать голос Раймондо, как она сразу успокоилась. Если бы не дети, которым предстояло вскоре вернуться домой, она бы бросилась к Раймондо со всех ног. Вместо этого Пенелопа сказала: – Я тебе позвоню позже.

Проснулся Андреа. Пенелопа услышала, как он вошел в ванную, и там зашумел душ. Очевидно, он думал, что в доме, кроме него, все еще никого нет, потому что начал весело напевать.

Войдя в гостиную, он увидел жену и подскочил на месте.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Это ведь и мой дом, – ответила она с улыбкой, которая могла бы ввести в заблуждение кого угодно, но только не ее мужа.

– Ты должна была вернуться только вечером!

– В моей программе произошли изменения.

– Давно ты здесь?

– Так давно, что уже успела навести порядок везде, кроме спальни. Так что ты уж, будь добр, сам займись постелью. Открой окно, поменяй белье. Тебе ведь не привыкать – ты в этих делах профессионал, не так ли, дорогой? – усмехнулась Пенелопа.

Завернувшись в белый махровый халат, Андреа вытирал голову полотенцем.

– А в чем, собственно, дело? – осторожно спросил он.

Черт, он едва не попался на месте преступления! Едва. У него все-таки оставалась слабая надежда, что она не заметила следов присутствия другой женщины.

– Хватит разыгрывать из себя невинного младенца! Какого черта! Не хватало только, чтобы ты водил своих любовниц домой. Ты думаешь, я стану терпеть и это? Негодяй!

Андреа побледнел, глаза у него округлились и забегали, как всегда бывало, когда он чувствовал себя виноватым. Пенелопа знала, что сейчас последует взрыв возмущения. Хорошо, что дети не вернулись.