– Где служили, Леонид Владимирович? – крепко пожимая протянутую руку, поинтересовался Бастагин.

– РВСН, охрана и оборона ракетных шахт, – четко доложил Варапаев.

– Ну да, ну да, – закивал адмирал. – Типичная банкирская логика, деньги лучше всех может охранять тот, кто охраняет оружие массового уничтожения.

– Вы считаете это мнение ошибочным? – с вызовом спросил секьюрити.

– Не знаю, – пожал плечами Геннадий Викторович, – банкирам виднее. – Потом перевел взгляд на электромобиль и спросил, уводя тему разговора в сторону: – С собой привезли?

– Да, – последовал ответ. – Зачем зря ноги бить.

– Веселые банкирские заморочки, – хмыкнул Пелевес, вспомнив фразу, сказанную в салоне вертолета его шефом.

Варапаев на это высказывание никак не отреагировал, и обратился к Бастагину:

– Господин адмирал, вашего звонка ждет Семен Владленович.

– Поехали, – кивнул Бастагин, торопливо усаживаясь на сиденье электромобиля.

В наиболее подходящем для жилья доме был развернут походный штаб. Здесь также был установлен мощный приемник спутниковой связи.

Набрав нужную комбинацию, Варапаев протянул Бастагину трубку.

– Да, привет, Семен Владленович. Я уже на месте. Подтверждение уже получил. Нет, никаких изменений. Хорошо, позвоню, как договорились.

Отключившись, адмирал вернул трубку на аппарат.

– Что будем делать дальше? – бесстрастным тоном спросил.

– Пока будем ждать, а заодно обсудим наши действия, когда золото будет здесь…

Расстрелянные «Икарусы» густо чадили, вокруг автобусов все пространство было полностью засыпано осколками битых стекол. Площадь перед зданием УФСБ завалена трупами боевиков. В серых предрассветных сумерках они выглядели бесформенными кляксами, замершими в черных лужах крови.

Малик Негаев, лежа за деревом на узкой полосе цветочной клумбы, перевел взгляд в противоположную сторону, в направлении особняка Рахмана Таймуратова. Трехэтажное здание было испещрено вмятинами пулевых попаданий, два черных обугленных круга от разрывов реактивных противотанковых гранат. Но все эти выстрелы не смогли повлиять на ход боя. Во дворе места свободного не было от трупов боевиков, почти все, участвующие в первом штурме, погибли.

Взгляд Малика невольно задержался на командире штурмовой группы. Тот лежал на дугообразном мостике посреди рукотворного пруда, его левая рука безвольно свисала над зеркалом воды.

Очередной взрыв на площади вернул Негаева в действительность. «Все, конец», – понял он, услышав приближающийся рев бронетехники и трескотню автоматических пушек на соседних улицах. Теперь его мысли работали только в одном направлении, как спасти свою жизнь. «Нужно бежать, сперва на базу, а потом прочь с Кавказа». Включив портативную рацию, он связался с единственным уцелевшим командиром пятерки.

– Салман, бери всех, кто еще жив, и отходим. Ты понял меня?

– Да, – прохрипел командир пятерки.

Через десять минут уцелевшие в этой операции собрались в подворотне на краю площади. Кроме Малика и Салмана в живых осталось еще одиннадцать боевиков. Молодые люди были напуганы множеством увиденных смертей, и в то же время были опьянены азартом боя.

– Город блокировали, нам нужно решить, как дальше отходить, – обратился к собравшимся Негаев.

– Нужно захватить заложников и потребовать свободный выход из города, – предложил один из рекрутов, воинственно взмахнув автоматом, и авторитетно добавил: – Я знаю, федералы никуда не денутся. Отпустят нас.

– Нет, – протестующее мотнул головой Малик. – Сейчас не те времена, федералы даже не станут с нами вступать в переговоры, просто разнесут из танковых пушек. Нужен другой ход.

– Есть другой ход, – неожиданно произнес Салман, невысокий широкоплечий мужчина с поросшими густой рыжей щетиной щеками. До недавнего времени он работал обходчиком в системе горканализации.

– За мной, – решительно приказал командир пятерки. Он быстро отыскал чугунный блин люка, прикрывающий канализационный колодец. Поддев крышку клинком своего ножа и отодвинув ее в сторону, первым нырнул в черный зловонный зев…

Все было окончено, город плотно блокировали федеральные войска, и теперь в Нарчике полным ходом шло добивание отдельных групп сепаратистов.

– Ну, вот и все, – тихо произнес Руслан Курбаев, теперь ему следовало подумать о себе. Отключив аппаратуру, чеченец взял стреляющее устройство, замаскированное под портсигар, и, держа его в правой руке, открыл дверь контейнера и громко крикнул:

– Али, ко мне!

Молодой рекрут, выставленный для охраны координационного пункта, сорвался с места и бросился на зов.

Едва представ перед Курбаевым, юноша даже ничего не успел спросить, как раздался сухой щелчок стреляющего устройства. Боевик, выронив автомат, ткнулся лицом в сухую траву.

Подхватив труп под мышки, Руслан затащил его внутрь контейнера и усадил убитого на свое место.

Потом расстегнул «молнию» на сумке, достал взрыватель с мотком лески, привязанной к чеке. Распустив леску, Курбаев выбрался из контейнера, прикрыв дверь на три четверти, привязал ее к ручке изнутри и захлопнул ее.

Подобрав автомат Али, разведчик оттянул затвор, проверяя дослан ли патрон в патронник, и, держа оружие стволом вниз, осторожно двинулся к ограде, где у ворот должны были стоять еще двое охранников.

Выглянув из-за угла дома, Курбаев увидел своих сторожей. Они стояли возле раскрытых ворот, опершись на УАЗ с опущенным брезентовым верхом, о чем-то переговариваясь.

Увидев внезапно появившегося человека, боевики встрепенулись и вскинули свои автоматы, направив в сторону Руслана стволы.

– Что случилось? – спросил старший, продолжая держать разведчика под прицелом.

– Где ваш третий дружок? – жестко спросил Курбаев и, продемонстрировав левой рукой автомат, добавил: – Бросил оружие, он что, сбежал?

– Как сбежал, он же мой брат! – возмущенно воскликнул один из боевиков, от растерянности он опустил свой автомат и удивленно уставился на товарища. Этого момента только и ждал Руслан. Вскинув автомат, он надавил на спуск, «АКМ» плюнул короткой очередью, сбивая обоих боевиков с ног.

Первому рекруту пуля разворотила грудную клетку, убив мгновенно, второго ударила в шею, вырвав кусок тела. Но, уже умирая, он все же успел выстрелить в ответ.

Левый бок Курбаева обожгла острая боль, он выронил оружие и упал на колени.

– А, сука, – от боли Руслан скрипнул зубами, зажимая рану ладонью. Немного придя в себя, вытащил из нарукавного кармана индивидуальный пакет, нещадно матерясь, соорудил кое-какое подобие повязки. Добравшись до УАЗа, влез в кабину. Ключа в замке зажигания не было, но торчащие из-под торпеды смотанные изолентой провода подсказывали, что двигатель подсоединен напрямую.

Усевшись поудобнее на водительском кресле, Руслан со второй попытки завел мотор и, надавив на педаль газа, вывел машину с территории усадьбы. Поминутно морщась от боли, поехал по грунтовой дороге в сторону федеральной трассы.

С каждым километром боль становилась все сильнее, а перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные круги.

Разведчик облизывал пересохшие губы, кривясь от боли на каждом ухабе, понимая, что в любую минуту может потерять сознание, что было равносильно смерти.

По трассе УАЗ успел проехать около пяти километров, когда ему дорогу преградили бронированные туши БТРов. Вперед вышел двухметровый капитан в лихо заломленном краповом берете. Внутренние войска, поднятые по тревоге, перекрывали дальние подступы к Нарчику.

– Документы! – рявкнул офицер, когда машина остановилась. На внедорожник тут же ощетинились несколько десятков стволов.

– Я офицер военной контрразведки, – морщась от боли, выдохнул Руслан, протягивая заранее приготовленную «ксиву».