Александр Блок СТИХОТВОРЕНИЯ 1902 ГОДА «Я шел — и вслед за мною шли…» Я шел — и вслед за мною шли Какие-то неистовые люди. Их волосы вставали под луной, И в ужасе, с растерзанной душой Зубами скрежетали, били в груди, И разносился скрежет их вдали. Я шел — и вслед за мной влеклись Усталые, задумчивые люди. Они забыли ужас роковой. Вдыхали тихо аромат ночной Их впалые измученные груди, И руки их безжизненно сплелись. Передо мною шел огнистый столп. И я считал шаги несметных толп. И скрежет их, и шорох их ленивый Я созерцал, безбрежный и счастливый. 7 января 1902
«Бегут неверные дневные тени…» Бегут неверные дневные тени. Высок и внятен колокольный зов. Озарены церковные ступени, Их камень жив — и ждет твоих шагов. Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь; Одетый страшной святостью веков, И, может быть, цветок весны уронишь Здесь, в этой мгле, у строгих образов. Растут невнятно розовые тени, Высок и внятен колокольный зов, Ложится мгла на старые ступени… Я озарен — я жду твоих шагов. 4 января 1902 «Сгущался мрак церковного порога…» Сгущался мрак церковного порога В дни свадеб, в дни рождений, похорон; А там — вилась широкая дорога, И путник шел, закатом озарен. Там не было конца свободной дали, Но здесь, в тени, не виделось ни зги; И каждый раз прохожего встречали Из сумрака ответные шаги. Церковный свод давал размерным звоном Всем путникам напутственный ответ, И в глубине, над сумрачным амвоном, Остерегающий струился свет. И, проходя в смеющиеся дали, Здесь путник ждал, задумчив и смущен, Чтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали… И дале шел, закатом озарен. 4 января 1902 (Декабрь 1911) «Высоко с темнотой сливается стена…» Высоко с темнотой сливается стена, Там — светлое окно и светлое молчанье. Ни звука у дверей, и лестница темна, И бродит по углам знакомое дрожанье. В дверях дрожащий свет, и сумерки вокруг И суета и шум на улице безмерней. Молчу и жду тебя, мой бедный, поздний друг Последняя мечта моей души вечерней. 11 января 1902 «Туман скрывает берег отдаленный…» Туман скрывает берег отдаленный. Ладья бежит — заметней и смелей. Кто на руле — прекрасный и влюбленный Тебе поет и гладит шелк кудрей? Смотрю я вдаль без воли и без плена, Мой берег пуст, но ясно вижу я — Поет и блещет розовая пена, В лучах зари бегущая ладья. И внятен крик тоскующий и страстный, И даль нема, и взор еще немей. И на руле — влюбленный и прекрасный Тебе поет и гладит шелк кудрей. 12 января 1902 «Там, в полусумраке собора…» Там, в полусумраке собора, В лампадном свете образа. Живая ночь заглянет скоро В твои бессонные глаза. В речах о мудрости небесной Земные чуются струи. Там, в сводах — сумрак неизвестный, Здесь — холод каменной скамьи. Глубокий жар случайной встречи Дохнул с церковной высоты На эти дремлющие свечи, На образа и на цветы. И вдохновительно молчанье, И скрыты помыслы твои, И смутно чуется познанье И дрожь голубки и змеи. 14 января 1902 «Из царства сна выходит безнадежность…» Из царства сна выходит безнадежность — Как птица серая — туман. В явь ото сна умчит меня безбрежность, Как ураган. Здесь — все года, все боли, все тревоги, Как птицы черные в полях. Там нет предела голубой дороге — Один размах. Из царства сна звенящей крикну птицей, Орлом — в туман. А вы — за мной, нестройной вереницей, Туда — в обман! 17 января 1902 «Озарен таинственной улыбкой…» Озарен таинственной улыбкой, Проводил он дни земли. Шел на берег — и на глади зыбкой Льдистый призрак виделся вдали. Открывались красные ворота На другом, на другом берегу. И там — прекрасное что-то, Казалось, пело в лугу. Озарен таинственной улыбкой, Последние проводил он дни — Не в дневной надежде зыбкой, Не в ночной приветной тени. 17 января 1902
«Но прощай, о, прощай, человеческий род…» Но прощай, о, прощай, человеческий род! Ты в тумане свои переходишь моря — Через Красное море туман поползет, Я покинул туман, предо мною — Заря! Я смотрю ей в глаза, о, народ, о, народ, Думы нет, мысли нет, только льдина плывет Голубая, холодная, — прочь от земли! Озаренная солнцем смеется вдали! |
