— Прости! — повторил Борланд и побрел назад, к костру.

Там уже сидел Орех, прислонив «калаш» к бетонной плите.

— Ну, как тебе Зона? — спросил Борланд.

Орех медленно склонил голову.

— Так же, как и мы ей, — голос у него был совсем как у взрослого.

— Цел?

— Вроде бы… Полтергейст открыл нам дверь, и мы выбрались из лаборатории. Думали, что нас поджидают мародеры, но, оказалось, «долговцы» их уже уложили. Марк объяснил им что к чему. Сенатор вызвался пойти вперед, чтобы выиграть время. Потом Марк к нему на помощь. А нам с Патроном велел оставаться с «долговцами» за забором. Помогать огнем. А Патрон все равно полез…

— Все понятно, — глухо сказал Борланд. — В лаборатории нашли то, что нужно?

— По-моему, да. Если я правильно понял Марка.

— Угу, — Борланд потер подбородок. — Ты выполнил то, о чем я просил?

— Да.

Орех снял с себя рюкзак и вытащил лабораторный журнал.

— Марк эту книжку даже не открывал. Просто подержал и сказал, что можно уходить.

Борланд внимательно взглянул на парня, открыл журнал и перелистал несколько страниц. Потом скрутил в трубку и спрятал в широкий карман комбинезона.

— Спасибо. «Долг» выделил нам вон тот фургон. Иди спать.

— Хорошо, — сказал Орех. — Сенатор бродит с «долговцами», Марка я тоже видел. А что с Технарем?

— Иди спать, — повторил Борланд.

Когда Орех ушел, Борланд сунул руку в другой карман и вытащил листок, заинтересовавший Марка в подземельях Агропрома. И начал изучать его.

«Чего же ты на самом деле хочешь, Марк?» — подумал он.^{58}

Солнце только начинало всходить, когда радиоактивная Свалка встретила четырех сталкеров, идущих со стороны Темной долины. Шаман Сенатор, облаченный в застегнутый до горла плащ, неслышно ступал с неизменной веточкой в руке. Никто из сталкеров не знал, спал ли Сенатор или хотя бы присел отдохнуть за все время. За ним твердой поступью шагал Орех, который внешне уже мало чем отличался от исследователей Зоны среднего уровня, бороздящих ее просторы по нескольку месяцев. Марк шел первым, а замыкал строй хмурый Борланд. Он не возражал против того, чтобы Марк был ведущим.

Разжившись боезапасами у «долговцев», поредевшая команда продолжала путь на север. Эльфа они с утра не видели, и Марк не стал спрашивать Ястреба о нем, чему Борланд мог только тихо радоваться. Тем не менее радости он не ощущал. В этой части Зоны он потерял слишком много.

— Могу всех нас поздравить, — сказал Борланд, в сердцах швырнув ржавый болт в центр притаившегося в стороне Трамплина, отчего аномалия разрядилась впустую. — Наша с вами экспедиция длится ровно сутки, и нас уже меньше.

— Да, много чего случилось, — отозвался Марк. — Но все знали, на что шли.

— А вот тут ты не прав, — возразил Борланд. — Технарь и Патрон не знали, на что шли. Так же, как не знаю я сам.

— И все же ты жив, хотя знал не больше, чем Патрон и Технарь, — заметил Марк. — Как видишь, необязательно знать все детали операции, чтобы остаться в живых. Не так далеко отсюда находится место, где я излагал тебе и Ореху свой план. Ты с ним согласился. Если передумал и хочешь выйти из команды, пожалуйста.

— Нет уж, — процедил Борланд. — Я дойду до конца. Мне очень интересно, чем все это кончится. Но ты тоже должен понимать, что так и будет! Ты меня слышишь?

— Слышу, — ответил Марк спокойно.

— Эта экспедиция закончится в любом случае! И я выживу только для того, чтобы узнать, зачем это все!

Сенатор с улыбкой обернулся к Ореху, подождал, когда тот поравняется с ним, и тихо сказал:

— Он начинает задавать себе правильные вопросы. Еще немного — и он будет морально готов покинуть Зону.

— С чего ты взял?

— У каждого свой путь, мой друг. Все, что мы делаем, так или иначе связано с Великим Путем нашей жизни. Любое дело мы заканчиваем не обязательно тогда, когда добиваемся желаемого.

— Ты имеешь в виду, что нам иногда мешают?

— Не так. Наш путь прекращается, когда приходит время. Если постороннее вмешательство очень сильное, мы можем отступить, но лишь иногда. Главное — наше собственное решение. Вот и Борланд идет к тому, чтобы переоценить свои ценности. Он пришел в Зону, так как не находил себе нужного места за ее пределами. Это касается всех нас. Все мы что-то ищем в Зоне.

— Артефакты, — сказал Орех.

— Артефакты лишь следствие. Не всем нужно богатство. Кто-то ищет знание, кто-то гонится за особым чувством. Причины у каждого свои. Борланд не прав, считая, что должен все знать о Марке.

— А я просто иду с Марком, и все, — заявил Орех. — В одиночку скучно и страшно. Я ему доверяю и потому иду с ним.

— Ты мудр, мой друг. Простые решения всегда самые мудрые. Но их реализация часто бывает очень сложной.

— Это как бросить курить?

— Очень хороший пример. Человечество всегда любило легкие пути, но следовало самым сложным. Если бы ты курил, то как бы бросал?

Орех пожал плечами:

— Просто перестал бы курить, вот и все.

— Да, это единственное решение. Но миллионы курильщиков ищут другие методы, не в силах признаться себе, что простой ответ находится у них под носом. Вместо простого решения, которому иногда трудно следовать, человек тратит огромные усилия на поиск сложных решений, следовать которым ему было бы легко.

— Как все запутано, — покачал головой Орех.

— Напротив, все очень просто. Взгляни на Марка. Что ты видишь?

— Ну, комбинезон…

— Я не об этом. Что Марк делает в Зоне?

— Не знаю, не спрашивал. Да он бы мне все равно не сказал.

— Запомни, мой друг: Марк — один из людей, кто умеет принимать мудрые решения. Что-то терзает его душу, он не находил себе покоя во внешнем мире и в конце концов пошел в Зону. Решиться было просто, осуществить трудно. Какова бы ни была его причина, ее последствия оказались достаточно сложными, а ведь мы прошли всего половину пути. Но Борланду еще сложнее. У него собственная судьба, и он начал сомневаться, что идет правильно.

— Но он же знал, что его напарники могут погибнуть, — сказал Орех после короткого раздумья.

— Мой друг, Борланд явно рассчитывал, что если кто-то и погибнет, то не его друзья и не он сам. Его сильная и в то же время слабая сторона — непредсказуемость и скоропалительность решений. Борланд заработал хорошую репутацию в Зоне, но вряд ли добивался этого. Многие вещи он делает просто потому, что может — или же хочет — проверить, способен ли он на такое.

— Разве это плохо?

— Иногда хорошо, иногда плохо. Этот способ жизни очень ненадежен. В свободном плавании можно приплыть к сказочным островам — но это зависит от случая, который соблаговолит направить свежий бриз в твои паруса. Куда больше шансов у тебя разбиться о скалы.

— А я не знаю, чего хочу от жизни, — сказал Орех. — Никогда не думал об этом.

— Ничего, мой друг. Придет время, и ты тоже начнешь.

— Наверное.

Сенатор слегка повернул к нему голову:

— Я дам тебе полезный совет, Орех…

Молодой сталкер удивился, потому что Сенатор чуть ли не впервые назвал его по кличке.

— В любом деле выбери направление и проложи себе рельсы, по которым поедет состав твоей судьбы. Без направляющих рельсов поезд способен поехать куда заблагорассудится — возможности безграничны. Но любое препятствие может оказаться для него роковым, каждая пропасть, каждый камень может сломать его. Если у поезда твоей судьбы будут проложенные тобою же рельсы, то он плавно и быстро покатится к цели.

— А если, начав что-нибудь, захочется поступить по-другому?

— Разве можно свернуть с рельсов? Ты отказываешься от множества посторонних искушений сойти с дороги — и получаешь быстрое и надежное достижение успеха.

— То есть все в жизни должно обдумываться заранее?

— С твоего позволения, я снова приведу наглядный пример. Марк движется по рельсам своей судьбы. Я не знаю, куда он проложил себе путь, но это очень необычное направление. И именно поэтому он туда доберется. Теперь посмотри на Борланда. У него больше знаний и навыков, чем у Марка. Но своего направления у него нет. Путь его полон препятствий. Он отдает себя на волю мимолетным, непродуманным действиям, и судьба бросает его, как ей угодно. Марк принял какое-то решение и готов пожертвовать всем, чтобы достичь желаемого, даже собственной жизнью. Борланд не хочет жертвовать вообще и подстраивается под ситуацию на лету. У него есть мужество, но это мужество человека, который никогда не рискует тем, что ему в самом деле дорого.