Более того, эта же самая концепция проложила путь и в совсем ином направлении. Мы сейчас находимся в эпохе, когда драматическое искусство средних веков, вышедшее, как известно, из литургии, делает свои первые и еще очень робкие шаги. На протяжении столетий церковные власти запрещали превращать в спектакли большие религиозные праздники, петь и танцевать перед храмами. Отныне эти запреты исчезают: церковная служба получает свое продолжение на паперти перед собором, начинает развиваться искусство постановки, и в результате рождается религиозный театр, в котором на Пасху самыми распространенными сюжетами станут распятие и воскресение, а также победа церкви над синагогой.

Следует ли видеть в этой легализации массовых стремлений неспособность духовенства полностью выкорчевать остатки язычества? Идет ли здесь речь о праздновании вечного мифа о победе Весны над Зимой, к которому церкви пришлось приспособиться и которому она была вынуждена придать новую форму? Это не имеет значения. Остается фактом, что отныне эта тема становится все более популярной: теперь ее пластическое выражение можно найти на бесчисленных молитвенниках и предметах культа, где церковь и синагога персонифицированы: церковь представлена в образе молодой прекрасной женщины, а синагога в образе вдовы с завязанными глазами. Эта тема была известна докторам богословия со времен Августина, но она оставалась недоступной широким массам. И вот теперь им внушают в самой впечатляющей манере понятие особенности и исключительности евреев. К тому же необходимо специально подчеркнуть, что здесь речь идет только о неверии и спеси евреев: нет ни одного текста того времени, в котором бы говорилось о злобе и вероломстве народа-богоубийцы.

Из всего сказанного выше можно сделать следующие выводы:

Само содержание антиеврейской пропаганды IX века показывает, что в эту эпоху не было ни малейшего следа специфического народного антисемитизма. Напротив, похоже на то, что иудаизм еще сохранял для христианского населения неоспоримую привлекательность. Вообще можно сказать, что пока фундаментально догматизированное христианство не утвердило окончательно свою власть над людскими душами, на них легко могла оказать влияние иудейская пропаганда. В самом деле, аналогичные ситуации обнаруживаются на Востоке в III и IV веках, на Западе в эпоху расцвета средневековья и в России XV века: когда недавно обращенное в христианство население знакомится с зачатками Священной истории, многие «видят в евреях единственный народ Бога», «народ, достойный любви благодаря патриархам, от которых он произошел» (Агобард). Эта точка зрения, не лишенная некоторой наивной логики, с чем трудно не согласиться, приводит этих людей к готовности внимательно прислушиваться к доводам евреев. В каролингской Франции обращения в иудаизм должны были получить особое распространение, поскольку их привилегированное экономическое положение позволяло евреям оказывать давление на своих рабов и слуг. Разумеется, мы не располагаем никакими статистическими данными, но еврейскому соблазну поддавались даже высокопоставленные служители церкви, как это показывает знаменитая история дьякона Бодона, духовника Людовика Благочестивого, который принял иудаизм и нашел убежище в Испании, где принял имя Елиазара и в 829 году женился на еврейке. Именно в этом контексте следует рассматривать деятельность его современников Агобарда и Амолона.

Более того, тесное сожительство между иудеями и христианами влекло за собой пересечения и перемешивания, которые мы уже наблюдали в императорском Риме. В действительности речь идет о настоящем смешении; происходившем на протяжении многих столетий, так что уже в прошлом веке такие исследователи как Ренан или Леруа-Болье пришли к предположению, что евреи, по крайней мере частично, имеют европейское происхождение. В наши дни эта гипотеза нашла подтверждение в данных генетических и серологических обследований, результаты которых хотя и не проясняют фальшивую проблему «расового происхождения» евреев (Как известно, популяционная генетика оспаривает существование «человеческих рас» (в биологическом смысле).), но не исключают возможности смешивания, эквивалентного тотальному, что означает, если это выразить в шутливой манере, что месье Израэль Леви имеет такие же шансы, как и его консьерж, происходить по прямой линии от Верцингеторикса (знаменитый вождь галлов, воевавший с Юлием Цезарем,- прим. ред.). Эта констатация не лишена некоторой пикантности, если вспомнить об упорстве, с которым некоторые авторы, иногда далекие от антисемитизма, настаивают на – «расовых» интерпретациях еврейского вопроса.

Благоприятное положение евреев в каролингской Франции вело к быстрому увеличению числа их колоний. Процветающие общины возникли в Шампани, Лотарингии, в рейнских городах и вплоть до Праги: колонизация распространялась с запада на восток, и до XII века французский был обиходным языком еврейских общин Германии точно так же, как и во Франции (Это вытекает, в частности, из комментариев к Библии и Талмуду, составленных на востоке Франции в XI и XII веках. В этих текстах засвидетельствовано большое количество французских слов, написанных еврейскими буквами (глоссы); эти рукописи служат ценным источником сведений о произношении французского языка того времени. Некоторые из этих французских выражений даже сохранились вплоть До нашего времени в идише польских евреев. В качестве примера можно привести «tcholend» («горячее блюдо»), происходящее от старофранцузского глагола «chaloir» («быть горячим») и личного имени «Yenta» («Жаннетта»). Точно так же весьма характерное выражение «Bobé-maïsses» («выдумки, шутки») происходит от приключений сира де Бове, которые были очень популярны у немецких евреев в средние века под названием «Bova-ßuch» («Книга о Бове»).). Короли, сеньоры и епископы предоставляли евреям широкую автономию: они имели свою систему самоуправления и жили по своим собственным законам.

Талмудическая наука расцветает на берегах Рейна и Сены в то самое время, когда она приходит в упадок в Вавилоне. В Труа знаменитый Раши пишет свои комментарии к Библии и Талмуду, которые и сегодня составляют неотъемлемую часть традиционного еврейского образования. Как и в предыдущие столетия евреи образовывали настоящую коммерческую гильдию с широкими международными связями; предпочитая жить в отдельных кварталах, они продолжали поддерживать свободные контакты с христианами, с которыми они находились в полном согласии. Разумеется, все чаще и чаще хронисты эпохи проявляли склонность к тому, чтобы присоединить к слову «еврей» какой-нибудь грубый эпитет, а обвинение в колдовстве стало под их пером общим местом. Но все эти люди, формировавшие общественное мнение, принадлежали церкви. Тем самым они представляли заинтересованную сторону, так что по самому большому счету следует считать весьма показательным, что вплоть до XI века ни одна хроника не упоминает о вспышках народного гнева против евреев.

Вскоре после тысячного года смутные слухи начали волновать христианский мир. Якобы по наущению евреев «князь вавилонский» разрушил фоб Господень, обрушил на христиан Святой земли чудовищные преследования и приказал отрубить голову патриарху Иерусалима. Хотя это была лишь восточная легенда (на самом деле, нетерпимый халиф Хаким жестоко преследовал как евреев, так и христиан), на Западе князья, епископы и вилланы немедленно начали мстить евреям: в Руане, Орлеане, Лиможе (1010 г.), в Майнце (1012 г.) и, конечно, в других рейнских городах, а также, по-видимому, в Риме евреев насильно обращали в христианство, убивали и изгоняли, а наделенный богатым воображением монах Рауль Глабер уверяет нас даже, что «во всем мире все христиане были единодушны в своем решении изгнать всех евреев из своих земель и своих городов». Это было безусловное преувеличение, и волна гнева улеглась так же быстро, как и поднялась. Она была лишь предвестником того подъема религиозного энтузиазма, который послужит необходимым цементом для здания средневекового христианства, но также даст сигнал для массовых преследований евреев. Положение евреев продолжало оставаться достаточно прочным для того, чтобы по-прежнему происходили имевшие большой резонанс обращения в иудаизм (Например, обращение в иудаизм Вецелина, капеллана герцога Конрада, родственника императора Генриха II (1005 г.), или обращение Рената, герцога Санского