«Во многих колодцах были обнаружены мешочки с ядом, и бессчетное количество евреев были убиты в Рейнской области, во Франконии и во всех германских странах. По правде говоря, мне не известно, действительно ли сделали это некие евреи. Если действительно так и было, то это, разумеется, должно было усугубить зло. Но с другой стороны, я знаю, что ни в одном немецком городе не насчитывалось столько евреев, сколько их жило в Вене, и при этом такое количество их умерло во время эпидемии, что им пришлось значительно расширить свое кладбище и купить еще два участка. Они были бы слишком большими глупцами, чтобы травить самих себя…»

В течение рокового 1348 года ни одной крупной еврейской общине Германии не удалось избежать массовых убийств, за исключением, вероятно, только Вены и Регенсбурга. Эти избиения стали настолько привычными, что император Карл IV проявил предусмотрительность и уступил муниципалитетам некоторых городов, вытребовав для себя заранее оговоренное условие, а именно собственность «его» евреев, поскольку он считал их уничтожение неизбежным. «Да свершится воля Божья!» – добавил государь, но это было лишь стилистическим оборотом, поскольку избиения не заставили себя ждать. В частности, именно таким образом обстояло дело во Франкфурте, в Нюренберге и Аугсбурге.

Хотя нет никакой возможности для сколько-нибудь надежной статистической оценки общего количества жертв, можно получить представление о масштабе потерь по тому факту, что в течение лет, следовавших за эпидемией чумы, евреи стали редким и ценным товаром. Так, в 1352 году город Шпейр пригласил евреев вернуться, дав им множество заверений в защите и абсолютной безопасности; епископ Майнца сделал то же самое; а опубликованный в эту эпоху кодекс «Meissener Rechtsbuch» (Мейсенский кодекс законов) содержит исключительно благоприятные для евреев положения – их синагоги и кладбища должны были находиться под специальной защитой, а христиане должны были обеспечивать их вооруженной охраной в случае нападения. Сходное положение существовало и во Франции, где изгнания и приглашения вернуться обратно чередовались между собой с самого начала века. Евреи были приглашены в страну Иоанном Добрым на гораздо лучших, чем раньше, условиях. Постепенно возродились некоторые еврейские общины, сосредоточившиеся по-прежнему на ростовщичестве, как правило мелком, к которому добавилась и другая, связанная с ней специализация – торговля подержанной одеждой. Но вскоре изгнания возобновились, и положение евреев ни в чем не напоминало то, каким оно было в предшествующем столетии. Теперь мы кратко рассмотрим эту проблему.

Трагедия черной чумы невероятно ускорила процесс, развивавшийся уже на протяжении двух с лишним лет: отныне история евреев будет идти невероятным, причудливым путем. Приступая к краткому очерку их социального положения со второй половины XIV века, нам представляется принципиально важным подчеркнуть, что экономическая «база» отныне будет иметь мало общего с развитием этой истории. Если прибегнуть к современной терминологии, то можно сказать, что с этого времени история евреев протекала целиком в рамках «суперструктур»; рассмотрение этой истории в данном аспекте представляет значительный интерес, поскольку именно исключения позволяют лучше понять правила.

Как сказано в одной хартии, юридическом документе, предназначенном для регламентации возвращения евреев во Францию в 1361 году, они «не имеют во всем христианском мире ни страны, ни собственной земли для пребывания, посещения или постоянной жизни»… Этот текст весьма точно и недвусмысленно выражает следующую мысль: если в течение предшествующих столетий общим правилом для евреев было наличие определенного юридического статуса, гарантий закона, а избиения или изгнания являлись исключением из этого правила, то отныне жизнь вне закона становится, если можно так выразиться, обычным и постоянным образом их ; а если им удается в течение некоторого времени жить в безопасности, то это полностью зависит от местного властителя, от его заинтересованности или от его каприза.

Посмотрим, как обстояли дела во Франции. Ни Филипп Август, ни Людовик Святой не добились изгнания евреев, ни даже серьезных изменений в их положении, хотя первый попытался сделать это, а второй часто об этом думал. В 1306 году Филиппу Красивому удалось добиться более значительных успехов в этом деле. Он изгнал их всех, хотя и задержал самых богатых из них на несколько месяцев, чтобы до последнего су собрать все суммы, которые они дали в долг, поскольку этот весьма практичный государь прежде всего заботился о выгоде для королевской казны. Уступая «всеобщему требованию народа», как утверждается в ордонансе Людовика X, евреи были возвращены в 1315 году, но шестью годами позже, вслед за делом «пастушков» они были вновь изгнаны, так что похоже, что в течение сорока лет во Франции вообще не было евреев – во всяком случае ни один исторический источник, ни одна хроника не упоминают об их присутствии.

Но в 1361 году финансовое положение королевства становится настолько тяжелым, что казначейство оказывается неспособным собрать необходимую сумму для выкупа Иоанна Доброго, взятого в плен англичанами. Среди прочих мер дофин Карл принял тогда решение обратиться к евреям. Им вновь разрешается въезд во Францию, но уже на совершенно новых условиях. На них налагается тяжелая подушная подать в размере семи флоринов в год на каждого взрослого и одного флорина на каждого ребенка, но зато они получают права покупать дома и земельные участки, а для надзора за соблюдением их интересов был назначен «хранитель евреев», которым стал дальний родственник короля Луи д'Этамп. Они также получили право назначать до 87 процентов за кредит. Наконец, весьма показательным является то, что еврейской общине разрешили изгонять своих членов без предварительной санкции «хранителя евреев», но в этом случае община была обязана внести в казну огромную сумму в сто флоринов в качестве компенсации тех налогов, которые должны были бы выплачивать изгнанные… Таким образом, все было предусмотрено для того, чтобы выкачивать через посредничество евреев максимально возможное количество денег.

В течение двадцати лет евреи жили в относительном спокойствии, но они больше не были теми услужливыми и привычными заимодавцами, возвращения которых когда-то требовал народ. Они стали финансовыми деятелями, ненавистными и презираемыми. Их организация и внутренняя сплоченность также являются следствием общего положения дел: вероотступничество, по всей вероятности, было довольно распространенным явлением, и, как обычно, обращенные в христианство евреи немедленно превращались в главных врагов своих бывших единоверцев. Так, мы можем прочитать в ордонансе, датированным 1378 годом:

«… многие из соблюдавших раньше их Закон, которые недавно приняли христианство, преисполнились зависти и ненависти, поскольку они более не могли извлекать никакой прибыли (Т. е. потому что они более не могли получать доход от тех дел, которыми занимались, когда были иудеями.), приложили свои силы к тому, чтобы обвинить евреев, сделали многочисленные разоблачения и продолжают заниматься этим изо дня в день… из-за этих обвинений и разоблачений евреев многократно арестовывали, притесняли, избивали и грабили…»

В этих условиях, во время восшествия на престол Карла VI в 1380 году, произошли беспорядки и массовые волнения; гнев народа обратился против евреев, которых убивали и грабили по всей франции. Добавим, что эти «чудовищные беззаконные действия, совершенные против них как в упомянутом городе Париже, так и во многих других местах», происходили таким образом, что в их истоках невозможно обнаружить ни малейшего предлога из религиозной сферы, однако священнослужители поощряли толпу, и даже сам архиепископ Парижа встал на сторону бунтарей. Королевской власти удалось защитить евреев, но это положение не могло долго продолжаться, поскольку налагаемые на евреев контрибуции становились все более тяжелыми, а привилегии, которые им даровались, чтобы они могли осуществлять эти платежи, часто становились немыслимо огромными. Так, например, ордонанс, датированный февралем 1389 года, предписывал, что все тяжбы между христианами и евреями подлежали юрисдикции «хранителей евреев», т. е. чиновников, обязанных по долгу службы защищать евреев и получавших от них свое содержание; более того, они имели право отправлять в тюрьму несостоятельных должников. Подобные привилегии довели до крайних пределов ожесточение масс и побудили власти к еще большему увеличению платежей, налагаемых на еврейских финансистов, что привело в конечном итоге к их разорению.